Олег Руднев - Долгая дорога в дюнах
Несколько женщин и мальчишек забрались в кузов. К магазину поползли по людской цепочке мешки, ящики, бидоны. Передавая их из рук в руки, люди шутили, радовались добру.
Убедившись, что дело налажено, Калниньш пошел от магазина, но, заметив неподалеку угрюмую физиономию Петериса, остановился:
— Привет, Петерис. Что ж не поможешь женщинам?
Тот скривил в насмешливой ухмылке губы:
— Можно подумать, ты там столько привез, что без моей помощи не обойдутся.
— Ну, чем богаты, тем и рады. В следующий раз, глядишь, и больше привезу.
— Ну, вот тогда и потолкуем.
Калниньш досадливо поморщился, вынул из кармана пачку папирос, предложил:
— Дыми. — Сам с наслаждением затянулся, искоса взглянул на собеседника. — Никак в толк не возьму, Петерис. То ли ты от природы упрямый, то ли тебя Озолс сделал таким. И чего ты все ехидничаешь? Твоя же власть пришла, для тебя, дурака, старается, а ты нос воротишь, все чем-то недоволен. Ну, что опять не по-твоему?
— Потому что дурак, — неожиданно спокойно согласился Петерис. — А дурак, он и есть дурак. Какой с него спрос? Мне это и Озолс доказывал, и немцы вколачивали, теперь вот вы принимаетесь…
Калниньш смутился.
— Прости, я ведь так, по-доброму, виновато сказал он.
— И Озолс по-доброму. Он всегда твердил: «Я из тебя, дурака, человека хочу сделать».
— Злой ты, однако, — сокрушенно вздохнул Калниньш. — Как пес некормленный.
— Ты больно добрый…
— Ладно, поживем — увидим. — Калниньш отбросил окурок, поправил на голове фуражку. — Пошел я.
— Уезжаешь, что ли? — дрогнувшим голосом спросил Петерис.
— Уезжаю. Вот зайду в школу, проведаю учительницу… — Калниньшу показалось, что Петерис хочет что-то сказать, но никак не решается. — А что?
— Да нет, ничего, счастливого тебе пути.
Аболтиньш заботливо ухаживал за Озолсом, лежавшим в землянке на нарах под грудой тряпья — того трясло, как в лихорадке. Налил в кружку самогону и, подцепив ложкой мед из ведра, размешал.
— На, выпей, — протянул кружку Якобу. — Самогон с медом от простуды первое дело.
Старика била дрожь. Он не мог согреться под наваленной на него кучей тряпья.
— Всю ночь в болоте, — не попадая зуб на зуб, прохрипел он. — Туман… Заблудился. Думал, все.
— Ладно, теперь отлеживайся, поправляйся. Как ты винтовку потерял — вот это мне непонятно.
— Я же говорю — туман. Опять же — болото. Выскользнула из рук. Пока то да се… Налей еще, вроде легчает.
Аболтиньш плеснул еще самогону, а сам уселся за стол и, выломав большой кусок сот, начал со вкусом высасывать мед.
— Ах, хорошо — летом пахнет! — отплевывая воск, причмокнул он. — Молодчина твоя Марта — такой гостинец прислала. Как ты его в болоте не утопил…
Озолс исподлобья посмотрел в его сторону, поспешил перевести разговор на другую тему.
— Продуктов целая машина. Обещали еще подвезти.
— Ты точно знаешь, что охраны нет?
— Старуха с винтовкой. И то только ночью. Ох, как знобит.
Аболтиньш на какое-то время замолчал, задумался.
— Зигис! — крикнул он в сторону открытого люка.
Сын по самодельной лестнице тут же скатился в бункер.
— Передай ребятам, что налет на магазин сделаем завтра днем, — сказал Аболтиньш.
— Днем? Почему днем? — удивился Зигис.
— На всякий случай. Чем черт не шутит — возьмут и поставят ночью охрану. А кроме того… пусть знают, что мы — сила. И никого не боимся.
Подпрыгивая на ухабах, по лесной дороге катила старая полуторка. За рулем сидел молодой парень, крутил баранку, мурлыкал что-то себе под нос. Вдруг резко затормозил — посреди дороги, словно из-под земли, вырос человек с автоматом в руках. Это был Зигис. Машина, останавливаясь, подкатывала к нему. Но, не доехав двух метров, шофер внезапно нажал на газ, грузовик резко рванул вперед, едва не сбив Зигиса с ног. Но другой бандит, широкоплечий и бородатый, выскочил из-за кустов, успел прыгнуть на подножку и в упор выстрелил в голову шофера. Обливаясь кровью, парень упал лицом на руль. Грузовик, круто вильнув, сполз передними колесами в канаву и замер.
Подбежал Зигис, за ним другие «братья».
— Вот дурак, — обозленно пробурчал Зигис, вытаскивая убитого из кабины. — Сам на пулю напросился.
— Не дурак, — поправил его Аболтиньш, — а самая зловредная красная сволочь. Садись за руль.
Он влез в кабину, остальные попрыгали в кузов. Машина задним ходом выползла из канавы, развернулась и покатила в обратную сторону.
Новая учительница мыла окна в классе поселковой школы. Хлопнула дверь, вошел Калниньш — в офицерской шинели без погон, в фуражке.
— Ну, Илга, зашел попрощаться. О-о, — да ты молодец, по-хозяйски взялась, — он одобрительно осмотрел помещение, задержав взгляд на простреленном глобусе.
Девушка спрыгнула с подоконника, бросила тряпку в ведро, вытерла о передник руки.
— До свидания, товарищ Калниньш. Не забудьте там в уезде насчет тетрадей…
— И насчет чернил, — усмехнулся Калниньш. — Настырная ты. Только снабженец из меня неважный.
— Уж постарайтесь для родного поселка.
— Ладно, ладно, не забуду. Я тебе другое хочу сказать: будешь готовить ребят в пионеры, в комсомол — подходи к вопросу с предельной осторожностью и вниманием. Не торопи их, пусть каждый все продумает. Не гонись за количеством. Ты пойми: сейчас для многих это почти подвиг.
— Понимаю, — серьезно ответила Илга, хотела еще что-то сказать, но заметила под окном Петериса. — Вам кого, товарищ? — Она еще не всех знала в поселке.
— Я вот к нему, — Петерис ткнул пальцем в Калниньша.
— Чего тебе? — Калниньш сел на подоконник, чтоб удобней было беседовать.
— Соскучился. Дай, думаю, зайду, погляжу на товарища Калниньша. — Он приблизился, покосился в сторону Илги.
Девушка сообразила, что она здесь лишняя, взяла ведро и вышла.
— Ну, так в чем дело? — повторил вопрос Андрис.
— Шофер твой сказал… В вас стреляли по дороге.
— Ну, и что? — в голосе майора прозвучало нетерпение.
— А то, — озлился Петерис. — Если такой умный, должен бы сообразить… Продукты привез, приманку оставил. А сам уезжаешь с солдатами.
Калниньш пристально посмотрел ему в глаза:
— И что ты советуешь?
— Остаться надо. Хотя бы на сегодня.
— Ты что-то знаешь? — Калниньш положил руку Петерису на плечо, приблизил к себе вплотную.
— Считай, что во сне приснилось, — батрак сбросил руку, на всякий случай отодвинулся подальше. — Просто не хочу, чтобы поселок без жратвы остался. Я ведь дурак, — не удержался он от привычной колкости.
— И часто к тебе такие сны приходят?
— Нет… Первый раз.
— Кто тебя предупредил? — резко спросил Калниньш.
— Сон, я тебе говорю. И не ори на меня. Спасибо сказал бы.
Андрис встал, расстегнул шинель:
— Что, трусишь? Запугали?
Петерис равнодушно пожал плечами.
— Скажи хоть, сколько их и когда придут?
— Я тебе рассказал весь сон. Больше ничего не знаю.
— Ну, что ж, спасибо и на том, — вздохнул Калниньш. — Бог даст еще потолкуем.
— Опять бога вспомнил? Ну, ну! — подмигнул Петерис и не спеша зашагал от школы.
На дверях поселкового магазина висела табличка: «Перерыв на обед». Толпившиеся поодаль женщины чесали языки:
— Заснула она там, что ли? Уже пять минут третьего.
— Ладно, подождем. Говорят, макароны привезли и сахар, и спички… масло подсолнечное.
Кто-то нетерпеливо застучал в дверь:
— Эй, Инара! Открывай, пора.
Пожилая продавщица в белом халате поспешно отбросила крючок, сняла табличку. Очередь обрадованно зашумела:
— Наконец-то…
Инара огляделась по сторонам, поторопила:
— Только быстро — у меня всего час времени.
Она не выдумывала — таков был приказ Калниньша: через час закрыть магазин и убраться от него подальше — в подсобке уже сидели солдаты.
К прилавку начали подходить люди. Продавщица на этот раз работала так споро, что через сорок минут ни в магазине, ни возле него никого не осталось. На дверях снова появилась табличка с извещением о перерыве на обед.
А в поселок уже въезжала полуторка. За рулем по-прежнему сидел Зигис, больше никого не было видно — в кузове, на полу, прижавшись друг к другу, распластались бандиты. Машина проехала по пустынной улице, выехала на такую же безлюдную площадь, подкатила к магазину, со скрипом затормозила. Зигис выскочил из кабины, подбежал к двери, прочел табличку, радостно усмехнулся. Попробовал с силой дернуть дверь на себя — ничего не получалось. Толкнул плечом — не тут-то было. Еще раз боязливо оглянулся — никого, кроме кур да двух-трех собак, на улице не было видно. Тогда он крикнул своим:
— Давайте сюда! Ломать надо.
Как по команде, из кузова выпрыгнула вся группа. Загрохотали приклады, и уже через минуту дверь распахнулась. Оставив двоих караулить снаружи, бандиты ворвались внутрь. Началась лихорадочная работа — тащили мешки, ящики. С полок летели банки. Солдаты им не мешали — в последний момент Калниньш передумал и часть людей оставил на улице, а часть перевел на чердак.
