Фред Стюарт - Титан
Но стоя сейчас на краю могилы и повторяя снова и снова: «Я осквернитель арийской расы», — чувствуя свое запредельное унижение, он одновременно рождал в душе своей, раскаленной ненавистью, нечто новое.
«Если мне когда-нибудь удастся выйти отсюда живым, — думал он, — я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы избавить мир от этого чудовищного кошмара! И клянусь Господом, сил у меня хватит! Я клянусь перед Богом, что буду уничтожать этих нацистских ублюдков!.. Я уничтожу их!!! Я заставлю мировую прессу продрать глаза на это зло! Я буду снабжать оружием те правительства, которые поведут борьбу против нацизма… Если мне когда-нибудь удастся вырваться отсюда, эти мерзавцы заплатят за то, что творят сейчас. Они заплатят за все зло!»
Когда несколько капель его семени наконец сорвались на дно могилы, охранники дружно загоготали и зааплодировали. Затем двое из них подскочили к Нику и спихнули его в яму. Он упал прямо на трупы. Затем, к его ужасу, Шмидт отдал какой-то приказ, и заключенные стали кидать в могилу землю. Тяжелые комья стали падать Нику на голову и плечи. Он вскочил на ноги.
«Спокойно! — мысленно приказывал он себе, призывая на помощь все свое самообладание. — Они не похоронят меня заживо. Хотят просто припугнуть… Сохраняй спокойствие!»
Он вскарабкался наверх, и то, что охранники не стали сталкивать его обратно, подтвердило его догадку. Они действительно хотели как следует напугать его. Он лежал на земле у края могилы, ощущая нечеловеческую усталость и вновь переживая свое унижение.
Но несмотря на внешнюю слабость, из могилы Ник Флеминг вылез уже другим человеком. И духовно новый Ник был гораздо сильнее прежнего.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Если Адольф Гитлер был гением злой политики, а Йозеф Геббельс — гением злой пропаганды, то Герман Геринг был гением зла как такового. Его отец был судьей и рейхскомиссаром по Юго-Западной Африке. Будучи седьмым ребенком в семье, Герман не проявлял в школьные годы интереса к наукам. Однако 1914-й год, ознаменовавшийся началом войны, дал юноше шанс доказать, что он является человеком действия. Он был красив и энергичен, сделал карьеру воздушного аса и стал последним командиром «Рихтгофен» — прославленного «летающего цирка». За выполнение боевых задач на этом самолете он был награжден высшей военной наградой «За заслуги».
После войны он стал летать на шведских авиалиниях и вскоре обручился с дочерью одного шведского аристократа. Однако стремление помочь смыть версальский позор и стыд поражения заставило его вернуться в Германию, где он поступил в мюнхенский университет. Там же в 1922 году он познакомился с Гитлером на партийной сходке в кафе «Нойман». В своих воспоминаниях Геринг приводил слова, будто бы сказанные в тот день Гитлером: «Нам нужен штык, дабы подкрепить им наши угрозы». Далее Геринг описывал свои ощущения: «Вот! Наконец прозвучало то, что я уже так давно жаждал услышать! Он хотел построить партию, которая смогла бы сделать Германию сильной и сокрушить Версальский договор! И тогда я сказал себе: Герман! Эта партия как раз для тебя! К черту Версальский договор! К черту его! Версальский договор — это моя добыча!»
Минуло двенадцать лет, прибавилось сто пятьдесят лишних фунтов веса, и красавец-летчик превратился в тучного хвастуна, второго человека в Германии, в человека, который нажил себе состояние и собрал большую коллекцию произведений искусства, отняв их у евреев, которых он подвергал нещадным гонениям. Герман Геринг превратился в человека, руки которого были обагрены кровью тысяч невинных жертв.
В тот вечер, когда Ник Флеминг претерпел невиданное унижение у могилы графа фон Винтерфельдта, фельдмаршал Геринг, блистая в белом летнем кителе, сшитом по его собственным эскизам, вылез из «мерседеса» и, тяжело переваливаясь, взошел на крыльцо виллы Хублер. В дверях его встречала сама хозяйка Дама под вуалью. Он поцеловал ее руку через перчатку и прошел вслед за ней в главную гостиную, где с диванов Герингу мило улыбались обнаженные феи. Улыбаясь в ответ, фельдмаршал заметил Диане:
— Фюрер выразил надежду, что у вас не изменятся планы посетить завтра вечером Канцелярию, где состоится прием в честь вашего друга президента Ататюрка.
— Конечно, герр фельдмаршал. Я ни за что на свете не упущу возможности побывать там.
Он повернулся к ней:
— Сегодня у меня, пожалуй, настроение на Гутрун.
— Она сочтет ваш выбор за большую честь.
Она сделала знак одной из девушек, а в это время подошел черный слуга с шампанским на подносе. Геринг и Диана чокнулись.
— За укрепление германо-турецких связей! — провозгласил Геринг. — Фюрер с нетерпением и радостью ожидает начала государственного визита президента Ататюрка в Германию и передает вам благодарность за то, что вы оказали содействие в организации этого визита.
— Вы переоцениваете мое влияние на Кемаля.
— Нет, вовсе нет. Но мы также не склонны недооценивать его. Вы вернетесь с ним в Стамбул?
— Да, моя работа в Берлине пока завершена.
Геринг пригубил вино и неожиданно хихикнул.
— Сегодня днем мне позвонил из «Фулсбюттель» Шмидт. Он говорит, что весело проводит время с вашим другом Ником Флемингом. Например, сегодня утром он заставил его онанировать в могилу Винтерфельдта перед целой шайкой своих приятелей-жидов. Высокопоставленный и могущественный герр Флеминг, очевидно, получил от этого немалое удовольствие!
Диана была потрясена.
— Онанировать?! — воскликнула она.
— Именно! Мы используем эту выдумку в некоторых лагерях. Называем это сексуальным унижением. И знаете — весьма эффективная штука! Конечно, у Флеминга и понятия нет, чего ради мы с ним забавляемся. Нам известно, что он почти ничего не знает о заговоре Винтерфельдта, но продолжаем его обрабатывать. Вы поймите, весь смысл работы с заключенным состоит в том, чтобы постоянными унижениями и физическими испытаниями в конце концов довести его до такого состояния, в котором он уже потерял бы всякую надежду на спасение и согласился на все, что ему ни предложат. Полагаю, Флеминг уже на грани этого состояния.
— Не совсем понимаю, ваше превосходительство. Что же вам от него нужно, как не информация о заговоре Винтерфельдта?
— Милая фрейлейн, как вы думаете, насколько часто нам удается заполучить в руки владельца транснациональной военной компании? У Флеминга в распоряжении есть блестящий конструктор Честер Хилл, который работает на него на заводе Рамсчайлдов в Коннектикуте.
Недавно Хилл разработал принципиально новую гаубицу, которую нам очень хотелось бы прибрать к рукам. Кроме того, согласно данным нашей разведки, в настоящее время Хилл работает над совершенно новым типом танка для армии Соединенных Штатов. Через несколько дней капитан Шмидт сделает Флемингу официальное предложение, на которое тот с радостью согласится. Если он раздобудет нам эти чертежи, мы вернем ему свободу.
— А что, если он не согласится?
Допив шампанское, Геринг пожал плечами.
— В таком случае он просидит у нас под замком до 1954 года. Правда, доживет ли он до того времени — другой вопрос. — Он расхохотался.
— Вы отдаете себе отчет в том, что с вами сделают за это в американской прессе? — спросила Диана, которую тревога за Ника заставила позабыть об осторожности. — Ведь отчимом Ника Флеминга является не кто иной, как Ван Клермонт.
Геринг сердито посмотрел на нее:
— Нам это известно. Вы полагаете, нас так уж волнует, что он там болтает в своих газетках? Он и без того нас поносит постоянно.
— Да! А почему? Потому что вы творите ужасные вещи! Знаете, кем вас считают в мире? Бандой головорезов! Было бы гораздо умнее отпустить Ника…
Фельдмаршал отвесил Диане крепкую пощечину своей пухлой рукой.
— Как ты смеешь так говорить со мной?! — взревел он. — Как ты смеешь называть меня головорезом?! По-моему, именно ты хотела, чтобы мы обработали Флеминга?!
— Я ошибалась, — прошептала Диана, прикладывая руку к горящей щеке. — Я все время ошибалась и сама того не сознавала.
Лицо Геринга побагровело, его маленькие свинячьи глазки блестели гневом.
— Фрейлейн, — сказал он, — не будь вы другом Кемаля Ататюрка, то сегодня же оказались бы в тюрьме рядом с вашим ненаглядным герром Флемингом! Спокойной ночи! Что-то у меня пропало сегодня настроение для развлечений.
Он резко повернулся и, тяжело переваливаясь, вышел из комнаты.
— Одевайся, — сказала Диана девушке. — Сегодня ничего не будет.
Она вышла на террасу, облокотилась на перила и стала смотреть на отражающие лунный свет воды красивого Ванзее.
Как и большинство иностранцев в Германии, Диана долгое время была слепа ко все резче обозначающейся уродливости нацистского режима. Но теперь она наконец поняла — и это явилось для нее настоящим потрясением, — что Геринг и, конечно же, Гитлер готовят войну. Иначе зачем творить такие зверства ради получения американских военных секретов.
