Фред Стюарт - Блеск и будни

Фред Стюарт

Блеск и будни

Как всегда моей дорогой жене Джоан

ПРОЛОГ

АДАМ И ЛИЗА

— Я люблю тебя, Лиза, — сказал Адам Торн. — Думаю, что буду любить тебя до дня своей смерти.

— Ах, Адам, ты знаешь, что и я люблю тебя! Наши души слились в одно целое, ничто не может разлучить нас.

Эти клятвы любящих людей прозвучали без малейшего намека на застенчивость и с чувством страстной искренности. Произнесены они были двумя десятилетними подростками, стоявшими, держа друг друга за руки, на развалинах аббатства Ньюфилд. Сильный ветер, первый предвестник осени, дул над серовато-коричневым торфяником, взъерошивая волосы детей. Густые черные и нестриженые волосы Адама и светлые, выгоревшие на солнце до соломенного цвета локоны Лизы. Аббатство Ньюфилд, бывшее когда-то монастырем, было сожжено солдатами короля Генриха VIII, когда этот монарх разорил монастыри и учредил англиканскую церковь. Остатки каменных стен, наполовину разрушенные готические окна, пол, заросший сорняками и дикими цветами, — все делало аббатство неотразимо романтичным, любимым местом встреч Адама и Лизы.

И вот черноволосый мальчик в белой рубашке и порванных штанишках встает на колени перед красивой девочкой в домотканом платьице, берет ее руки в свои.

— Я, Адам Торн, торжественно клянусь быть твоим рыцарем! — восторженно произносит он, его темные глаза смотрят на обожаемое лицо. — Клянусь защищать тебя от жестокостей этого злого мира и любить тебя чистой любовью.

— А я, Елизавета Десмонд, принимаю эту клятву, сэр рыцарь, и со своей стороны клянусь любить тебя всем сердцем.

Ветер продолжал завывать над торфяниками, а дождевые тучи стремительно и плавно неслись по небу.

Восемь лет спустя голый Адам Торн расслабился на голой Лизе Десмонд, которая лежала на спине в цветущей траве возле аббатства Ньюфилд.

— Моя любимая Лизочка, — шептал Адам. — Моя очаровательная Лизочка.

Он сжимал ее в объятиях, целовал ее груди. Лиза закрыла глаза и сжала кулачки.

— Господи, — шептала она, — прости мне за мои прегрешения.

— Ш-ш, это не грех. Пред очами Господа мы — муж и жена. Всегда были ими.

— Но в глазах моего отца…

— Твой отец достаточно набожен, чтобы обеспечить рай нам обоим. Впрочем, не уверен, что захочу попасть туда, если там окажется он сам.

— Какое злобное высказывание, хотя и правильное.

«Не могу отказать себе в этом», — подумала она, разжимая кулаки и кладя ладони на его теплую, гладкую спину. Чистая, невинная любовь двух подростков, росших вместе на этих торфянистых землях, в начале этого лета переросла во что-то более серьезное и сложное. Адам Торн завладел всеми помыслами Лизы. Повзрослев, он стал смуглым красавцем с впечатляющей фигурой, превратился в мужчину, за поцелуями которого последовали ласки и довольно острые ощущения, в человека, периодические смены настроения которого зачаровывали и одновременно ставили ее в тупик. Лиза была дочерью приходского священника в Уайкхем Райз, и она знала, с каким играет огнем. Преподобный Хью Десмонд овдовел двенадцать лет назад. Он твердо верил, что грешники будут гореть в огне. Лиза знала, что если «начнет грешить», то и земная жизнь превратится для нее в ад.

Но она уже согрешила шесть раз, если считать точно, а она считала. Аббатство Ньюфилд, служившее местом их идиллических встреч в детстве, превратилось в то, что она рассматривала как непрерывную оргию. Несмотря на тот факт, что по существу она уже «пала», Лиза не хотела становиться «падшей женщиной», образ которой служил объектом бесконечных проповедей ее отца. Конечно, выходом стала бы свадьба, но пока что Адам не затрагивал этого вопроса. Лиза решила сама заговорить об этом.

— О Господи! — воскликнула она, сжимая руками его узкий стан в тот момент, когда он довел ее до оргазма. — О, любимый мой…

Он скатился с нее, лег на бок, тяжело дыша. Его тело от испарины стало скользким. Хотя, как и всегда, дул ветер, но августовское солнце еще сильно грело. К тому же Адам Торн оказался темпераментным любовником. Он поднял с травы рубашку и отер ею лицо.

— Завтра приезжает моя тетка, — сообщил он. — Мне сдается, что она начнет приставать к отцу, чтобы отправить меня учиться в Оксфорд. Сегодня утром отец получил от нее письмо, и это его так расстроило, что он напился уже до обеда.

— Почему же он расстроился?

— Эта старая дева наводит на него ужас. Я видел ее один раз, когда мне было десять лет, она и на меня нагнала страху. Настоящая змея. Старшая сестра моей матери, леди Рокферн.

Лиза села, отогнала назойливую муху.

— Тебе хотелось бы поехать в университет? — спросила она.

— Не знаю, удастся ли это мне. Ты знаешь, что к учению я не очень склонен. К тому же, кто заплатит за это? Отец пропил большую часть своих денег, а дед не прислал нам за последние двадцать лет ни пенни. Но по традиции мои родичи учатся в Оксфорде. И думаю, что меня попытаются уговорить сделать то же самое. Может быть, где-нибудь подработаю, чтобы внести плату за обучение… Не знаю. Во всяком случае, не могу себе представить, зачем бы еще могла пожаловать сюда без приглашения моя тетка.

— Ты думаешь, она будет относиться к вам, как к бедным родственникам?

— А то? — Он обратил на нее свои темные глаза, и она увидела, как в них разгорается гнев. — Я знаю, что думают обо мне де Веры, по крайней мере догадываюсь. Для них я бедный родственник, невоспитанный мальчишка с дурными манерами, который не знает, как пишутся слова, и с которым попадешь в неловкое положение, коли пригласишь его на обед. Да и в любом случае в Оксфорде я не продержусь и семестра. Все они — орава чванливых снобов.

— Но ты же внук графа!

— Ну да, конечно, графа, которого я и в глаза не видел, который безо всяких веских оснований лишил наследства мою мать, человек, которого я ненавижу! — Гнев вспыхнул в его глазах, лицо посуровело, он поднялся, подошел к дверному проему развалин бывшего аббатства, чтобы осмотреть болотистую равнину. Ветер растрепал его волосы. Одной рукой он ухватился за сохранившуюся дверную раму, а другой потряс в воздухе, бросая вызов всему миру. — Чтобы ты провалился сквозь землю, милорд Понтефракт! — крикнул он. — Пусть тебя разжует и выплюнет сам черт. А если этого не сделает черт, то сделаю я сам! Иначе я буду поджариваться в аду, если не отплачу тебе за твое мерзкое чванство!

— Адам, — воскликнула Лиза, потрясенная такой отчаянной горячностью. — Он ведь твой дедушка!