Мейв Бинчи - Ночи дождей и звезд
— Давай пойдем поплаваем, тебе станет лучше, — попыталась ободрить его она.
— Тебе хорошо, ты спала в кровати всю ночь, — бурчал он.
Не стоило говорить ему, что не спала почти всю ночь, думая о Маносе, чье тело лежало теперь в церкви рядом с его маленьким племянником и другими погибшими. И, конечно, не время сообщать ему, что она, кажется, беременна. Надо подождать, пока он окончательно проснется, взбодрится и перестанет жаловаться на боль в плечах.
Сегодня они уезжают в Афины, как он сказал. У него с кем-то встреча и какие-то дела.
— Нам лучше собраться до завтрака? — спросила она.
— Собраться? — удивился он.
Возможно, он забыл обо всем.
— Не обращай на меня внимания, я вечно не в себе, — засмеялась Фиона.
— Да ладно… Хочу немного выспаться, а ты сходи принеси нам кофе. О’кей?
— До кафе далеко… все остынет, пока я вернусь.
— О, Фиона, попроси их подогреть. Это всего лишь кофе, в конце концов, а ты умеешь всякие там «будьте любезны и спасибо», которые они так любят.
Эти слова любят все, подумала Фиона, но промолчала.
— Поспи пару часиков, — предложила она, но он уже не слышал, потому что сразу заснул.
Она брела вдоль берега в сторону города, по кромке воды, босыми ногами утопая в мягком песке и позволяя Средиземному морю щекотать ее пальцы. Она не верила, что это случилось. Фиона Райан, самая сентиментальная в семье, самая надежная медсестра во всем штате, бросила работу, чтобы сбежать с Шейном, с человеком, который восстановил против себя всех.
И теперь, вполне вероятно, она еще и беременна от него.
Против Шейна как ее второй половины была не только мать, но и все ее друзья, включая Барбару, ее лучшую подругу с шести лет, а также всех сестер и коллег по работе.
Но что они могли знать?
Любовь вообще не бывает без сложностей. Взять хотя бы знаменитые любовные истории, и все станет ясно. Любовь не означает встречу с милым, удобным человеком, который живет рядом, с хорошей работой, мечтает о долгих отношениях и скопил денег на дом.
Это не любовь, это компромисс.
Она задумалась о возможной беременности, и сердце ее сжалось. Пару раз они были неосторожны, но такое происходило и прежде, и ничего не случалось.
Она потрогала подтянутый живот. Возможно ли, что из чего-то незаметного скоро вырастет ребенок, наполовину Шейн, наполовину она сама? Думать об этом было восхитительно.
На песке она вдруг увидела странные мешковатые шорты и длинную футболку Томаса, милого американца, с которым они провели вчерашний день.
Он узнал ее и позвал.
— Выглядите счастливой!
— Правда? — Она не открыла ему причину и не сказала, какие прекрасные планы у нее в голове о жизни в Агия-Анне, о воспитании ребенка среди этих людей, о том, как Шейн будет работать рыбаком или в ресторане, а она — помогать местному доктору, возможно, даже станет акушеркой. Это были мечты о будущем, мечты, которые она обсудит с Шейном за чашкой кофе, когда все ему расскажет.
— Мне позвонил сын из Штатов. Мы отлично поговорили. — Томасу не терпелось поделиться радостью.
— Я очень рада за вас.
Похоже, этому человеку есть дело только до маленького мальчика по имени Билл, чью фотографию он показывал им всем. Мальчик такой же, как многие другие, белокурый, с широкой улыбкой, но для Томаса он самый лучший, как и для любого отца.
Она отвлеклась от своих мыслей.
— Знаете, прошлой ночью я подумала, что он обязательно вам позвонит, я почувствовала это, когда вы о нем рассказывали.
— Позвольте угостить вас кофе, — предложил он, и они направились к маленькой таверне на берегу. Беседа их была непринужденной, как вчера, — о трагедии, о том, как трудно было заснуть и поверить, что все те люди начали свой день в такой же таверне, а теперь лежат мертвые в церкви.
Фиона сказала, что шла в город купить хлеба и меда на завтрак и собиралась поделиться с хозяевами, в доме которых они остановились, чтобы взамен ей позволили приготовить чашку кофе для Шейна, когда тот наконец проснется.
— Мы собирались в Афины сегодня, но думаю, он слишком устал, — поделилась она. — Я даже рада, что он так устал. Мне здесь нравится. Хочу пожить здесь.
— Я тоже мечтаю побродить по тем холмам и на похороны хочу остаться.
Она с интересом посмотрела на него:
— И я хочу. И не только из любопытства и желания знать все первой. Хотела стать частью здешней жизни.
— «Хотела»? Это значит, что не останетесь.
— Ну, не знаю пока, когда мы уедем, а Шейну надо в Афины.
— Но если вы хотите… — Голос его затих.
Фиона заметила выражение его лица. Такое же выражение появлялось у каждого, кто видел Шейна. Она встала.
— Благодарю за кофе. Мне надо идти.
Он казался разочарованным. Словно ему хотелось, чтобы она осталась. Ей бы тоже хотелось поговорить с этим милым, приятным человеком, но она не могла допустить, чтобы Шейн проснулся и не нашел ее рядом.
— Томас, полагаете, я могу оставить вам денег, на случай, если… ну, если будет нужно для них?
Он поднял руку. Он знал, что у нее мало денег.
— Пожалуйста… я с удовольствием куплю цветы и обязательно сделаю букет «Да пребудете с миром» от Фионы из Ирландии.
— Спасибо, Томас, и если увидитесь с остальными, с Дэвидом, Эльзой…
— Скажу, что вы и Шейн должны были уехать в Афины и попрощались со всеми, — тихо произнес он.
— Они были так милы, с вами со всеми было так замечательно… Интересно, где они теперь?
— Видел, как они оба уезжали из города на такси сегодня утром, — сказал Томас, — но это маленькое местечко, увижусь с ними снова.
Он смотрел, как она покупала большой теплый хлеб и маленький горшочек местного меда для этого молодого эгоиста, и вздохнул. Профессор, поэт, писатель… но как мало он понимает в жизни и в любви.
Почему Ширли считала его холодным и отчужденным, а безмозглого Энди приятным компаньоном? Томас вспомнил их разговор на закате вчера, он не понимал жизни своих новых знакомых, о которой они рассказывали. Почему, например, отец Дэвида, которому следовало гордиться и радоваться, что у него такой сын, держал его на расстоянии и говорил ему только обидные слова?
Томас не понимал, что случилось у этой божественной немки Эльзы, отчего она с испуганными глазами сбежала из дома.
Он никогда не поймет этого, говорил он себе в отчаянии. Лучше и не пытаться.
Он взглянул и увидел Вонни, переходившую улицу.
— Яссу! — воскликнула она. — Яссу! Какая трагедия!
— Полагаю, вы знали Маноса?
— Да, еще совсем малышом, школьником, он был ужасный шалун, всегда таким был. Воровал у меня в саду, тогда я предложила ему работу. Это его немного урезонило. — Казалось, воспоминания ей в радость.
Томасу захотелось с ней поговорить, расспросить, почему она на этом острове, но в ней было что-то, что исключало любую откровенность. Она оказалась скорой на шутку, уводящую от ответа.
— Однако сегодня он предстанет перед Богом, но, зная Маноса, уверена, он и его очарует, — пожала она плечами и ушла.
Томас понял, что это конец беседы. Он глядел, как Вонни шла по улице к своей сувенирной лавке. Сегодня торговля не пойдет. Он сомневался, что она вообще откроет магазин.
Он видел, как она здоровается за руку с прохожими. Здесь она среди своих.
В такси Эльза наклонилась и спрятала голову под шарф, пока они не выехали из города, и лишь потом распрямилась с напряженным, испуганным лицом.
— Почему бы мне не рассказать о том месте, куда мы едем? — предложил Дэвид.
— Спасибо. Это было бы замечательно. — Она откинулась на спинку сиденья, слушая его с закрытыми глазами.
— Это были раскопки какого-то храма, но когда деньги закончились, раскопки прекратились, и храм остался полупогребенным в земле. Многие не знали о храме. На ранней стадии раскопки не принесли особых результатов, но были и такие, кто считал, что сюда стоит заглянуть.
Несколько лет тому назад здесь обосновалась колония художников, которая процветает и поныне. Даже теперь со всего света сюда съезжаются ювелиры и гончары. Поселение не преследовало коммерческих целей, но художники торговали своими поделками в городе.
Рассказывая, Дэвид поглядывал на нее и заметил, что лицо ее расслабилось. Очевидно, она не хотела объяснять ему, чего испугалась, поэтому он и не спрашивал. Лучше бубнить про достопримечательности, которые предстояло увидеть.
— Я вам наскучил? — вдруг спросил он.
— Нет, почему вы так подумали? Вы вселяете покой и тишину, — улыбнулась Эльза.
Дэвиду это понравилось.
— Я часто бываю скучным, — честно признался он, но не для того, чтобы разжалобить ее или осудить себя. Просто констатировал факт.
— Сомневаюсь, — быстро ответила Эльза. — Думаю, вы очень приятный человек и с вами хорошо. Вернее было бы сказать, вы умиротворяющий.
