Генри Вуд - Присяга леди Аделаиды

— Я пришел не за тем, чтоб доставить вам неудобство, сэр. Я и не подумал бы потребовать всю сумму разом, — продолжал он, действительно желая дружелюбно примириться с отцом. — Если вы дадите мне теперь сто фунтов, я останусь доволен.

Лестер засмеялся, а Уильфред, несколько взволнованный, стал рассказывать о своей нужде и просил помощи из милости, если не по праву. Он показал отцу требование подателя займа, говорил о нужде, которую терпела его жена.

— Ты должен знать, что ты сам навлек это на себя. Чего другого мог ты ожидать от подобного брака?

— Вы делаете вид, будто наказываете меня за мой брак, но я не думаю, чтобы вы осуждали меня в сердце, — смело сказал Уильфред. — Батюшка, я убежден в душе, что вы сделали бы то же самое при подобных обстоятельствах. Я убежден, что вы одобрили бы его, если бы не леди Аделаида. Она всегда была моим врагом; она встала между нами, как только вошла в наш дом.

— Довольно! — сказал Лестер.

Уильфред встал. Губы его дрожали, темно-голубые глаза с умоляющим видом смотрели на отца.

— Помогите мне хоть немного, батюшка! Дайте только эти десять фунтов, за которые меня хотят посадить в тюрьму. Я прошу это для бедной Эдифи.

Уильфреду показалось, будто на лице отца промелькнул оттенок сострадания. Он, может быть, помог бы, но в эту минуту леди Аделаида вошла в комнату с видом колко-повелительным. Презрительным движением подобрала она платье, проходя мимо Уильфреда, и остановилась перед мужем.

— Мне сказали, что сын ваш здесь, но я сначала этому не поверила. Как вы можете допускать здесь его присутствие, мистер Лестер, и таким образом допускать сыновнее неповиновение в глазах моих детей?

— Он здесь не по моему желанию, Аделаида. Я уже велел ему уйти. Почему вы не уходите, сэр? — резко прибавил он, придвигая для жены кресло, как приличествовало такому утонченному джентльмену.

Уильфред скомкал в кармане требование подателя займа и ушел, бранясь, рассказать Маргарет о своей неудаче. В то время, когда он дошел до ее дома, он уже был в бешенстве и не мог преодолеть его, как бы ни старался. Там был Лидни, там была Мария, но для рассерженного человека это было все равно.

— Он хочет совсем лишить меня денег, Маргарет; он не хотел даже показать мне дарственную запись, хотя она лежала в этой самой комнате, под рукой у него. Я сказал ему, что жена моя умирает с голода, я сказал ему, что я решаюсь на отчаянные поступки. Посмотрите, — он вытащил из кармана требование долга, — я показал ему это и просил его, как нищий, избавить меня от тюрьмы. Но нет…

— О, Уильфред! Что такое случилось? — с ужасом перебила его Мария. — Что это за бумага?

— Так, ничего! — возразил Уильфред, опять спрятав ее в карман. — Маргарет, мне кажется, что он помог бы мне, но леди Аделаида вошла и не допустила. Если есть на небе правосудие. Мария, что с тобой? Зачем ты меня дергаешь?

— Мне кажется, что на вас надо надеть фуфайку, которую надевают на буйных сумасшедших; вы пугаете и меня, и Марию.

— Я достану эту запись, — продолжал Уильфред с бешенством, — хоть бы мне пришлось вломиться в его дом ночью, я достану! Эти деньги мои, и он боится показать мне эту запись.

— Я не хочу этого слышать, Уильфред, — вмешалась мисс Бордильон сурово и повелительно.

— Очень хорошо. Я вижу, что вы все против меня. Стало быть, пропадать мне одному.

Схватив шляпу, он выбежал из дома в таком же бешенстве, в каком вошел в него. Маргарет Бордильон, без шляпки и без шали, выбежала на дорогу за ним. Разумеется, эта сцена многое объяснила Лидни. Мария, пристыженная, испуганная, начала было извиняться, что эта сцена случилась в присутствии его, постороннего.

— Постороннего? — возразил он, став перед нею. — А я надеялся, что вы уже не считаете меня посторонним, мисс Лестер.

— Это правда, — прошептала она. — А между тем когда я вспоминаю, как недавно узнали мы вас, я удивляюсь этому обстоятельству. Мы как будто с вами старые друзья; но я боюсь, что с моей стороны эти слова покажутся очень смелы.

На губах его мелькнула улыбка и почему-то вызвала румянец на лице Марии.

— Я желаю быть другом, — сказал он, и голос его принял тихий тон серьезного доверия. — Я думаю, что вашему брату нужен друг, мисс Лестер. Могу я поговорить с вами об этом откровенно?

Она очень этого желала, потому что она тревожилась до дурноты и головокружения за брата. Она посмотрела на Лидни вместо ответа жалобным, умоляющим взглядом, и половина страха исчезла из ее сердца. В этой прекрасной, сильной фигуре ей увиделись помощь и покровительство; в этом добром, серьезном, прекрасном лице она увидала для себя полное упование.

— Я боюсь… право и сама не знаю, чего я боюсь, — прошептала она.

— Вы боитесь, чтобы, уязвленный незаслуженными обидами и страдая от лишений, Уильфред не мог попасть в беду, не совсем приличную для сына и наследника сквайра Лестера?

Сына и наследника! С насмешкой ли были сказаны последние слова? Горячие слезы навернулись на глаза Марии.

— Доверьтесь мне, — сказал Лидни, несколько наклонившись, как бы для того, чтобы придать больше выразительности своим словам, и взяв обе руки Марии. — Все, что человек может сделать для другого, я сделаю для вашего брата. Он спас мою жизнь, а я постараюсь спасти его от беды.

— Я так люблю Уильфреда, — сказала Мария как бы в оправдание своих слов, — я так уважала его до сих пор; он четырьмя годами старше меня. Мама умерла, папа отчуждился от нас, мы могли любить только друг друга.

— Доверьтесь мне, мисс Лестер.

Она не могла высвободить свои руки и несколько сконфузилась.

— Он такой пылкий, видите. Он думает, что с ним поступили несправедливо, и так беспокоится за свою жену. О, мистер Лидни, если бы вы могли помочь ему! Я не знала бы, как вас благодарить. Я не могла бы ничем вознаградить вас.

Странная улыбка промелькнула на его губах, горячий свет блеснул в его глазах, и внезапная радость заставила забиться сердце Марин Лестер. Лидни выпустил ее руки, потому что входила мисс Бордильон.

Глава XXV

СВИДАНИЕ В ЛЕСУ

Лидни и Уильфред Лестер стояли вместе у калитки коттеджа. Лидни, поспешивший нагнать его, нашел его облокотившимся в самом плачевном виде на калитку. Разочарование, ставшее результатом его свидания с сквайром Лестером, было велико, и реакция после бешенства, в которое он вошел, теперь сказалась на нем. Лидни положил руку на его плечо.

— Бросьте все заботы, Лестер. Что такое с вами?

— Что такое? Это хорошо! Вы ведь сейчас были у мисс Бордильон.

— К чему же вам унывать?

— Когда человек не имеет ни денег, ни кредита, ни помощи, ни друзей, унывать есть от чего. Мне тяжело со всех сторон, и, ей-богу, мне все равно, кто об этом узнает; этого должны стыдиться другие, а не я…

— Вы можете говорить при мне о ваших неприятностях; извините, если я…

— Мне все равно, кто о них узнает, — сказал Уильфред, нетерпеливо перебивая извинение. — Я с удовольствием взобрался бы на публичную кафедру и провозгласил бы об этом всему свету. Все-таки я не понимаю, для чего вам мои заботы.

— Вовсе не для чего, если бы я не мог помочь вам, а я могу это сделать, если вы поступите, как разумное существо. Лестер, — продолжал он с жаром, от волнения с трудом произнося слова, — я обязан вам жизнью если бы не ваши мужественные усилия в ту ужасную ночь, я теперь не был бы здесь. Рискуя вашей собственной жизнью, вы спасли мою. Этот долг я никогда не буду в состоянии заплатить, но вы можете уменьшить чувство моего долга, позволив мне быть вашим другом и обращаясь со мною, как с братом.

— Рискуя моею жизнью! — повторил Уильфред с насмешливым хохотом. — Жизнь моя не так для меня драгоценна, чтобы я заботился продолжить ее.

— Она может быть драгоценна для вашей жены. Позвольте мне быть вашим братом. Вам нужны деньги, у меня их так много, что я не знаю, куда их девать. Позвольте мне быть вашим банкиром.

Краска бросилась в лицо Уильфреду Лестеру; у него была щекотливость отца в денежных делах. Он не отвечал, и Лидни продолжал:

— Займите у меня, как друг занимает у друга; наверно, вам случалось занимать, случалось и мне. Вы можете заплатить мне, когда ваши дела поправятся.

— Когда дела мои поправятся? — повторил Уильфред с насмешкой. — Они не поправятся никогда. Эти тысяча двести фунтов — клянусь, я не откажусь от них без борьбы.

— Не думайте о них теперь. Сколько мне дать вам взаймы?

— Вы серьезно делаете мне это предложение? — спросил Уильфред Лестер.

— Серьезно ли? — возразил Лидни. — Что вы хотите сказать? Разве это так важно, что вы сомневаетесь или колеблетесь?

— Вы добрый малый, Лидни, этого никто не сделал для меня. Я возьму десять фунтов, чтобы заплатить этот несносный долг.

— Какой вздор! Десять фунтов! Вы должны…