Олег Руднев - Долгая дорога в дюнах
Рихард опустил голову, дрожащими пальцами стал расправлять на скатерти складку.
— Извини, Манфред, но я, кажется, нездоров. — Лосберг едва ворочал языком.
Только теперь Зингрубер обратил внимание, что хозяин дома неестественно бледен.
— Что с тобой? — удивленно спросил он.
— Не знаю. Но я…
— Да он же пьян, — догадался, наконец, Крейзис. — Вдребезги.
— Когда ты успел? — Манфред озадаченно смотрел на друга. — Совсем недавно мы с тобой разговаривали и ты был совершенно трезв.
— Он же специально… — начал было Крейзис, но Зингрубер предупреждающе поднял руку и обернулся к Бруно — тот с интересом наблюдал за происходящим.
— Скажите, любезнейший, обер-лейтенанту, пусть начинают. Мы сейчас придем. — И когда за полицаем захлопнулась дверь, обернулся к Лосбергу. — Что все это значит, Рихард?
— Слушай, — подскочил к нему Крейзис, — ты брось свои сентименты и запоздалые раскаяния… На сцене родного поселка. Лебедь нашелся! — Освальд для убедительности помахал воображаемыми крыльями.
— Пошел ты, знаешь куда? — ощерился Рихард.
Крейзис помрачнел, в его маленьких глазках промелькнула угроза.
— Э-э, не годится так, приятель. Напился, как свинья, да еще…
— Сам ты свинья, — загремел Рихард. — Сам весь по уши в дерьме, и мне жизнь изгадил.
— Любопытно. Чем же я ее изгадил?
— Своими идиотскими авантюрами… «Гром и Крест»… Да если бы не ты…
— Довольно! — с металлом в голосе приказал Манфред. — Это уже не смешно. Даже для пьяного.
— А я не пьяный, — язвительно прищурился на него Рихард. — Я символ. Не понимаешь? Ты же сам окрестил меня символом, — Он вынул из кармана фотографию, подаренную ему на вокзале белобрысым парнем. — Я символ. Светлый образ родины. Для таких вот. — Он ткнул фотографию прямо в лицо Манфреду. — Вы довольны мной, господин майор? Или еще чего изволите?
И вдруг захлебнулся — Зингрубер с силой выплеснул на него воду из вазы вместе с цветами. Ошеломленный, мокрый, облепленный ошметками листьев, Рихард беспомощно топтался на месте, удивленно разглядывая приятелей.
— Значит, так, — спокойно сказал Манфред, ставя вазу на место и вытирая руки. — Ты нам ничего не говорил, мы ничего не слышали. Так, Освальд?
— Не знаю, не знаю, — уклончиво отрезал тот. Наступила неприятная пауза. Рихард, словно просыпаясь, медленно провел рукой по лицу, проговорил хрипло и униженно:
— Друзья, кажется, я действительно здорово напился. Простите меня. — Он стряхнул с пиджака листья и неуверенно двинулся к выходу.
— Лучше приведи себя в порядок, — остановил его Манфред. — Сегодня ты нас можешь только скомпрометировать. Надеюсь, твой тесть трезвый? — Он с силой распахнул дверь, обернулся. — Да не пей больше, оставь нам.
Рихард постоял посреди комнаты, заметил в руке фотографию, разорвал ее в клочья, шагнул к дивану и, как был, так и рухнул во весь рост — его колотила истерика.
Незадолго до рассвета Зента проснулась от негромкого стука в окно. Подняла голову, тревожно оглянулась на постель сына. Тот не спал — тоже прислушивался. Стук повторился, Артур откинул одеяло, спустил ноги на пол.
— Не ходи, сынок, — умоляюще прошептала Зента. — На чердак беги, спрячься.
Он знаком велел молчать, крадучись подошел к окну, замер. Ни звука. Только подвывание ветра, да сердитый рокот моря.
— Кто там? — отодвигая занавеску, спросил Банга.
— Свои, — донесся сдавленный шепот.
— Кто, свои?
За окном помолчали, затем тот же мужской голос спросил:
— Свежей рыбы не продадите?
Сердце Артура заколотилось от волнения.
— Свежая рыба в море плавает, — торопливо ответил он, распахивая окно. И отшатнулся: перед ним стоял немецкий солдат с автоматом в руках. Солдат приложил палец к губам, шепотом спросил:
— В доме есть кто чужой?
— Нет. — Артур лихорадочно пытался вспомнить, где он слышал этот голос.
— Света не зажигай. — Солдат оглянулся и, не заметив ничего подозрительного, полез на подоконник. Зента приглушенно вскрикнула. — Спокойно, мамаша, без паники. — И обернулся к Артуру: — Не узнаешь, что ли? — снял пилотку, повернул лицо к свету.
— Грикис! — ахнул Артур. — Откуда?
Банга схватил друга за плечи, хотел обнять, но тот предупредительно выставил вперед руки:
— Погоди, не замарайся.
Только теперь Артур разглядел, что лицо ночного гостя залито кровью, глаза лихорадочно блестят, мундир в нескольких местах разорван.
— Ты ранен?
— Да. Если нет бинта, дай какую-нибудь тряпку.
— Мама… — обернулся Артур к Зенте.
— Сейчас, сейчас, — женщина бросилась к своей шкатулке, вынула оттуда йод, несколько матерчатых полосок самодельных бинтов — она когда-то готовила их для Артура. — Давайте!
Грикис расстегнул мундир и женщине чуть не сделалось дурно — вся нижняя рубаха была мокрой и липкой от крови.
— Так не получится. Надо раздеться. — Помогла снять китель, разрезала ножницами рубаху.
— Быстрее, быстрее! — повторял он одно и то же. Повторял и скрипел от боли зубами, — Нам надо уходить. Пока не поздно.
— Ты знаешь, что за моим домом следят? — спросил Артур.
— Знаю, следили. Собирайся.
Зента, наконец, затянула узел, помогла ему одеться. Грикис неуверенно поднялся. Артур с сомнением покачал головой.
— Ты не сможешь идти.
— Собирайся! — упрямо повторил Грикис. — Не понимаешь, что ли? Мамаша, помогите ему.
Зента испуганно бросилась собирать сына. Через несколько минут все было готово. Артур шагнул было к матери, хотел попрощаться, но в это время в дверь громко постучали. На какую-то долю секунды все оцепенели, затем Грикис, увлекая за собой Артура, бросился в соседнюю комнату и уже оттуда шепнул Зенте:
— Откройте! — В его руках холодно блеснула сталь автомата.
Зента постояла, собралась с силами, неуверенно двинулась к двери.
— Кто там? — изменившимся от волнения голосом спросила она.
— Откройте. Это я, Марта.
— Кто? — Зента до того была удивлена, что даже забыла об опасности. — Что вам угодно? — слегка приотворяя дверь, строго спросила она.
— Артур дома? — Марта не вошла, а ворвалась в комнату.
— Что такое? — шагнула за ней обескураженная хозяйка.
— Артур!..
— Что случилось? — выходя из укрытия, спросил он.
— Артур, беги! Поселок оцеплен. Облава. Они кого-то ищут. Тебя тоже хотят арестовать.
— Откуда ты знаешь?
— Отец сказал.
Парень неуверенно оглянулся.
— Вас кто-нибудь видел? — спросил, появляясь следом за Артуром, Грикис.
Она отшатнулась от немецкого солдата, но тут же успокоилась, с удивлением признав в нем недавнего знакомого приемщика из салона «Элегант».
— Думаю, нет.
— Значит, говорите, облава?
— Да. — Марта в отчаянии смотрела на мужчин. — Я не понимаю, чего вы ждете?
— Может успеем? — спросил Артур. — Я здесь каждый кустик знаю.
— Понимаешь, — неожиданно замялся Грикис, — Я не один.
— То есть?..
— Со мной раненый. Его ищут немцы. Э-э, черт!.. — он закряхтел от боли. — Я потому к тебе и приплелся — думал, поможешь… — Посмотрел на помертвевшие лица женщин, сказал иным тоном. — Ладно, где наша не пропадала, все равно уходить надо.
Шагнул было к окну, но Марта — она все время о чем-то сосредоточенно думала — преградила ему дорогу.
— Погодите. В таком состоянии вам не уйти. Да еще с раненым.
Болезненная гримаса исказила лицо Грикиса, он нетерпеливо отодвинул женщину в сторону.
Голос Марты задрожал от волнения и обиды:
— Да погодите вы!.. Единственный дом, который, возможно, не будут обыскивать, это наш дом.
— Ты с ума сошла! — воскликнул Артур.
— Другого выхода нет.
Банге стало не по себе.
— Но ты понимаешь, что будет с тобой, если они?..
— Она права, — неожиданно согласился Грикис. — Вы можете нас спрятать?
— Наверное. В подвале. Там у нас тайник.
— Прекрасно. В доме есть кто-нибудь посторонний?
— Сейчас нет.
— Хорошо. Возвращайтесь к себе и без паники. Постарайтесь, чтобы вас не заметили. Откройте окно.
Он так деловито расставлял эти «возвращайтесь, спокойно, откройте», что Артур невольно стал поддаваться его воле. Он хотел было что-то возразить, но Юрис не дал и рта раскрыть:
— Потом, Банга. За мной! — лег животом на подоконник и змеей сполз на землю.
Артур последовал за ним. Они миновали двор, выбрались за ограду. Здесь Грикис огляделся, прислушался — из поселка все явственней доносились звуки моторов, отрывистые слова команд, заливистый лай всполошенных собак, — двинулся вправо, к молодому ельнику, который маячил неподалеку в тумане. Грикису явно становилось хуже — он то и дело припадал к земле, впивался в нее ногтями, чтобы не закричать от боли. И тем не менее, Артур едва поспевал за товарищем. Его до того потрясли события этой ночи, что сейчас он был сосредоточен лишь на одном: не упустить бы ползущего впереди человека. Банга уже почти догнал Грикиса и вдруг в ужасе отпрянул в сторону — слева от него лежал Бруно. Лежал и смотрел в небо широко раскрытыми глазами. Только теперь до Артура дошел смысл выражения Грикиса: «Знаю, следили». Вот, значит, что имел в виду Юрис. Банга провел ладонью по взмокшему лбу и заспешил догонять товарища. Уже светало. Но на их счастье над землей белым покрывалом завис густой туман.
