Бонкимчондро Чоттопаддхай - Клад вишнуита
— Бетель уже готов. А насчет зелья — так если бы я умела его делать, то не попала бы в такое положение, как теперь.
Она взяла сандаловую пасту, камфору, особую отдушку, добавила вытяжки из роз, смешала все это с заготовленным бетелем, потом положила смесь в золотую чашку и подала мужу.
— Ты много болтаешь, — с напускной строгостью сказала Ниши. — Пойди-ка лучше приготовь мужу поесть.
У Броджешора вытянулось лицо.
— Смилуйтесь надо мной, — в отчаянии воскликнул он. — О какой еде может идти речь ночью?
Однако никто не обратил внимания на его слова. Шагор тотчас же отправилась в соседнюю комнату, подмела то место, где собиралась потчевать своего супруга, протерла его мокрой рукой, затем постелила толстый коврик и поставила несколько серебряных тарелок с яствами, а рядом — душистую холодную воду в золотом стакане.
Как только она закончила эти приготовления, Ниши привела Броджешора.
Тот взглянул — и обмер.
— Пощади меня, — умоляюще сказал он Ниши, сложив просительно руки. — Я все претерпел от вас — и разбой и плен, но такого насилия ночью мне не перенести. Помилосердствуй!
Однако женщины были непреклонны. Пришлось Броджешору хоть немного, но отведать угощения.
— Брахман, поев, должен подумать о богах, — напомнила Шагор, — сделать им подношение.
— Рани сама о них позаботится, — сказала Ниши и пригласила Броджешора в соседнюю комнату.
— Теперь, брат, ты увидишь нашу рани, — пообещала она.
8
Она провела его в опочивальню рани, убранную так же роскошно, как и комната для приемов. Особенно поражала воображение кровать с пологом, расшитым золотом и отороченным жемчужной бахромой. Броджешор огляделся. Ему не терпелось поскорее увидеть хозяйку этих несметных богатств. Но в комнате никого не было, кроме просто одетой молодой женщины, сидевшей прямо на голом полу. Гхомта прикрывала нижнюю часть ее лица. Весь ее облик разительно отличался от блистательного вида Шагор и особенно Ниши, так и сверкавшей драгоценностями. Вначале Деви, готовясь к свиданию с Броджешором, поддалась настойчивым уговорам Ниши и, как уже знает читатель, облачилась в великолепный наряд. Однако вскоре она спохватилась и переоделась.
«Стыдись! — сказала она себе. — Ты что же, хочешь прельстить его своими богатствами?» Деви сняла с себя все украшения, оставив лишь один простенький браслет.
Приведя Броджешора, Ниши вышла, а Деви поднялась и, скромно опустив глаза, совершила ему пронам.
«Неужели она и есть та самая рани, предводительница разбойников?» — растерянно подумал Броджешор. Внешность разбойницы поразила его — она выглядела как настоящая богиня. Но что-то в ней тревожно напоминало ему другую, дорогую его сердцу женщину, правда, более юную и нежную, которую он видел много лет тому назад. Да, Броджешор, в те годы эта богиня была почти девочкой, а ты еще совсем молодым человеком…
«Ах, — подумал Броджешор, — если бы это оказалась она!»
Но он прекрасно понимал, что перед ним стояла совершенно другая женщина, хотя и очень похожая на ту, которая давным-давно умерла. Бывает же такое необыкновенное сходство!
Сердце у него сжалось, а на глаза навернулись слезы. Хорошо, что они не пролились, а то как знать, чем могло кончиться их свидание. И Деви, и Броджешор были как два грозовых облака, готовых исторгнуть молнию.
Поклонившись Броджешору, Деви проговорила, не поднимая глаз:
— Не вините меня в том, что мои люди применили к вам силу и доставили сюда вопреки вашей воле. Теперь вы знаете, почему мы так поступили.
— Мне не за что сердиться на вас, — ответил Броджешор. — Вы оказали мне истинное благодеяние.
Голос с трудом повиновался ему.
— Я благодарна вам за то, что вы не пренебрегли моим угощением, — продолжала Деви. — Этим вы оказали мне честь. Позвольте и мне, в знак уважения к вам, поднести вам этот подарок. Ведь вы кулин, и я должна почтить вас подношением.
— Но вы уже облагодетельствовали меня, — сказал ей Броджешор. — Вернули мне жену. Разве можно сделать для человека больше?
Ах, Броджешор, Броджешор! Теперь ты признаешь, что жена — главное богатство мужчины. Но помнишь ли ты, как много лет тому назад некие отец и сын выгнали девушку по имени Профулла из своего дома? Как же совместить тот поступок с твоими теперешними словами?
Деви потянула к себе серебряный кувшин, который стоял возле кровати, и пододвинула его к Броджешору.
— Возьмите его.
— На вашем корабле столько всякого золота и серебра, что я мог бы, не стесняясь, принять ваш подарок, — проговорил Броджешор. — К тому же Шагор станет бранить меня, если я откажусь…
Деви поняла, что тревожило ее гостя, и поспешила его успокоить:
— Клянусь вам, эта вещь не добыта разбоем, мое богатство не имеет к нему никакого отношения. Когда-нибудь я расскажу вам обо всем. Так что можете не бояться греха.
Броджешор не стал ломаться. В те времена сыновья кулинов без смущения принимали подобные знаки внимания, да и теперь не сконфузились бы. Он протянул руку и взял сосуд. Кувшин показался Броджешору тяжелым.
— Наверно, он литой, — заметил он.
— Не думаю, — ответила Деви. — Я слышала, как в нем что-то звякнуло…
— Неужели? — удивился Броджешор. — Разве в нем что-нибудь есть?
Он сунул руку в горлышко и вынул целую пригоршню золотых монет. Кувшин был полон золота.
— Куда мне их выложить? — спросил Броджешор.
— Я дала вам деньги не для того, чтобы вы их выкладывали, — ответила Деви. — Возьмите их себе.
— Все?
— Да, конечно.
— Сколько же здесь? — спросил Броджешор.
— Триста тридцать золотых.
— Триста тридцать! — ахнул Броджешор. — Но ведь это больше пятидесяти тысяч рупий! Шагор, верно, говорила вам о моих затруднениях.
— Да, она сказала, что вам необходимо достать пятьдесят тысяч, — подтвердила Деви.
— Значит, поэтому вы и решили дать их мне?
— Вы ошибаетесь, — заметила Деви, — эти деньги я вам не даю, а только одалживаю. Дело в том, что они не мои. Они принадлежат великому Кришне. Я только распоряжаюсь ими. Поэтому я могу лишь ссудить их вам на время. Отдавать насовсем я не имею права.
— Ну что ж, во всяком случае, я от них не откажусь, — воскликнул Броджешор. — Они мне крайне нужны. Знаете, я пошел бы даже на разбой, чтобы добыть деньги, и не посчитал бы это грехом. Ведь иначе пострадала бы каста моего отца. Когда мне вернуть вам долг?
— Не торопитесь, — успокоила его Деви. — Это деньги бога, и главное — чтобы они вернулись к нему, а когда — неважно. Возвратите их, когда получите известие о моей смерти. Тогда вы истратите всю эту сумму и еще один золотой — как процент — на святые дела. Вот и вернете богу божье.
— Нет, — возразил Броджешор, — на такие условия я не согласен. Это будет настоящий обман. Получится, что это не вы творите добро, а я.
— Ну, тогда поступайте так, как считаете правильным, — проговорила Деви.
— Я пришлю их вам сразу же, как только соберу.
— Никто из ваших людей не захочет, да и не сможет встретиться со мной.
— Я сам доставлю их вам.
— Куда же вы их доставите? — спросила Деви. — Я ведь не сижу на одном месте.
— Куда велите, туда и привезу.
— Хорошо, — согласилась Деви, — назовите день, когда вы сможете приехать, и я укажу вам, где меня найти.
— Я полагаю, что к месяцу магх или к пхалгуну я достану необходимую сумму, — сказал Броджешор, подумав. — Но лучше все-таки, если у меня будет в запасе некоторое время. Давайте договоримся, что я верну вам свой долг в месяце бойшакх.
— Тогда приезжайте сюда в седьмую ночь после новолуния. Я буду ждать вас, пока не зайдет месяц. Если вы опоздаете, вы меня уже не застанете.
На этом они и порешили. Деви позвала прислужницу и приказала ей отнести кувшин с золотом в лодку. Та отправилась выполнять порученное распоряжение. Броджешор поблагодарил свою благодетельницу и тоже собрался покинуть корабль. Но Деви удержала его.
— Подождите, — сказала она ему. — Я ведь еще ничем не выказала вам моего почтения как кулину. Деньги вы взяли в долг, это не подношение.
— Пусть им будет кувшин, в котором они лежат, — предложил Броджешор.
— Нет, — возразила Деви, — такого подношения вам недостаточно. Я сделаю подарок, достойный вас.
Она сняла с пальца кольцо. Броджешор, улыбнувшись, протянул руку, чтобы принять ее дар. Однако молодая женщина не отдала ему перстень, а, взяв за руку, сама стала надевать его на палец Броджешора.
Броджешор отличался твердым характером и умел владеть своими чувствами, однако на этот раз самообладание изменило ему. Сладкая истома вдруг наполнила его душу, а по коже пробежали мурашки. Он и не подумал отнять у Деви руку. Так иногда создатель заставляет людей забыть о своем долге.
