Поймать солнце (ЛП) - Хартманн Дженнифер
Клондайк начинает лаять.
— Тише, мальчик, — говорю я ему, поднимая с дивана резиновую игрушку и хватая пригоршню собачьего печенья. Он спрыгивает вниз и берет лакомство, а затем несет игрушку в свой ящик.
Черт. Это ужасно. Я понятия не имею, как Элла отреагирует на то, что я создал, и, хотя я уже смирился с возможным отказом, мое сердце все еще трепещет от надежды.
Скажи «да», Элла.
Останься.
Она дважды стучит, и я подхожу к двери.
Мои ладони потеют. В ушах звенит. В груди стучит от сдержанного оптимизма.
Я распахиваю дверь и наблюдаю, как Элла дважды моргает, смотрит на меня, налево, направо, потом снова на меня. Ее глаза широко раскрываются и становятся ярко-зелеными.
Ее глянцевые губы на мгновение раздвигаются, а затем смыкаются, и она смотрит на меня, изумленно нахмурив темные брови.
— Привет, — говорю я, расплываясь в улыбке. Нервы бьют через край, когда Клондайк проносится через гостиную и набрасывается на Эллу, радостно виляя хвостом. — Черт, прости… — Я беру щенка за ошейник и оттаскиваю назад, пока она шокировано смотрит на нас обоих, застыв на ступеньках крыльца.
— Что?.. — Она начинает быстро моргать, мотая головой из стороны в сторону. — Что происходит?
Подхватив Клондайка на руки, я отстраняюсь от его языка, скользящего по моей щеке.
— Ты пришла на собеседование.
Элла продолжает ошеломленно пялиться, оглядываясь на знак частной собственности, а потом на меня.
— Хорошо-о-о, — растягивает она. — Но это не объясняет, почему ты здесь.
— У тебя собеседование со мной.
Элла потрясенно смотрит на меня. Изумленно моргает.
— Эм… прости, что? Это твоя ферма?
Я киваю, как будто это ответ на все вопросы.
— Макс… объясни.
— Заходи в дом, — приглашаю я, отходя от порога и усаживая Клондайка на место. — Кстати, Клондайк тебя не обидит. Ему только семь месяцев, так что он еще учится хорошим манерам.
И щенок доказывает мою правоту, снова прыгая на Эллу.
У нее вырывается смешок, когда она присаживается на корточки в дверном проеме, чтобы погладить его между ушами.
— Я не понимаю, — говорит она, глядя на меня снизу вверх. — Пожалуйста, объясни. Мой мозг сейчас взорвется.
— Ну, я нашел его на обочине дороги, и изо рта у него торчала обертка от батончика «Клондайк». Так он и получил свое имя. Я отвез его к ветеринару и…
— Макс.
Она продолжает гладить моего непослушного щенка, ее глаза полны вопросов.
Улыбка исчезает.
— Да, это моя ферма. Пока что, — говорю я ей. — И да… я знал, где ты живешь. Давно знал. — Ее изумрудные глаза стекленеют, а рука рассеянно гладит короткую шерстку моего щенка. — Я купил эти земли больше года назад на доходы от продажи домов, а Шеви и наша команда помогли мне с ремонтом дома. Конечно, я не очень хорошо разбираюсь в коневодстве, поэтому обратился за советом к Натин.
Клондайк отходит от Эллы и начинает кружить вокруг моих ног, позволяя ей встать. Элла смаргивает слезы неверия и проводит ладонями по передней части своих леггинсов, стряхивая собачью шерсть.
— Натин знала об этом?
— Да. — Я киваю. — Мы встретились за чашкой кофе некоторое время назад. Я рассказал ей, кто я, и спросил, считает ли она это хорошей идеей или нет. — Поджав губы, я пожимаю плечами. — Она сказала, что ты либо дашь мне пощечину, либо поцелуешь, но ей не терпится узнать о результате.
Элла поднимает обе руки и проводит ими по волосам, на ее щеках появляется розовый румянец.
— Я… я не понимаю. Как ты вообще меня нашел? — Прежде чем я успеваю ответить, ее глаза вспыхивают от осознания. — Бринн.
— Не злись.
— О, боже. Ты знал, где я была все это время?
Пожимаю плечами и засовываю руки в карманы.
— Не злись.
— Макс… ты жил в тридцати милях от меня, а я не знала? — Ее грудь вздымается от учащенного дыхания, а пальцы сжимают волосы. — Не могу поверить… Я просто…
— Эй, эй. — Я делаю шаг вперед и обнимаю ее за плечи. — Элла, послушай. Я давал тебе время и пространство, чтобы исцелиться. В этом и был смысл твоего отъезда из Теннесси. Я не имел права вмешиваться. Натин считала, что мне еще слишком рано обращаться к тебе, что ты все еще находишь свой путь, все еще уязвима, — объясняю я. — Но я никогда не переставал любить тебя. Никогда. Я думал о тебе каждый день с тех пор, как ты переехала тот холм на своем фургоне. — Сжав ее плечи, я смотрю в ее слезящиеся глаза и мягко улыбаюсь. — Все это время ты была со мной с каждым восходом и закатом солнца. Между страницами каждой книги, которую я читал. Ты была со мной на каждом мосту, и в стихах каждой песни, которая звучала, — признаюсь я. — Я никогда не отпускал тебя.
Слезы стекают по ее щекам, глаза закрываются, губы дрожат.
— Ты… купил эту ферму для меня? — полные благоговения слова срываются с ее губ, когда она наклоняется навстречу моему прикосновению.
Я поднимаю руки вверх и обхватываю ее шею, касаясь большими пальцами ее челюсти.
— Ты подарила мне и моему отцу то, за что я никогда не смогу отблагодарить тебя, Солнечная девочка. Это ничто по сравнению с твоим даром. Ничто. У меня никогда не было возможности по-настоящему отблагодарить тебя, поэтому я решил сделать это. — Я целую ее в макушку и нежно шепчу: — Поэтому, да. Эта ферма для тебя. Она твоя. В конюшне стоит лошадь, которую я купил, и ждет встречи с тобой. Сотни восходов и закатов ждут, когда ты сможешь наблюдать за ними с открытого поля. Здесь тебя ждет настоящая жизнь… если ты захочешь.
Она прижимается ко мне, пряча лицо у меня на груди. Из нее вырываются рыдания. Ее руки вцепились в мою футболку, сжимая серую ткань, а слезы пропитывают мою кожу.
Я обхватываю ее затылок рукой и глажу по волосам.
— Это моя благодарность, Элла Санбери. Ты дала моему отцу шанс на жизнь. Ты дала нам обоим возможность начать все сначала, когда мне совершенно не для чего было жить, — говорю я ей, и эмоции проникают в каждое слово. — Ты как то сказала мне, что это твоя мечта, и я дарю ее тебе. Без всяких условий. Она твоя.
Девушка дрожит в моих объятиях, уткнувшись лицом мне в грудь.
— Я не знаю, что сказать…
— Скажи, что принимаешь ее, — говорю я ей в волосы. — Скажи, что останешься.
Она поднимает голову, нос ярко-красный, а глаза влажные.
— Макс, я… — Всхлипывая, она делает глубокий вдох и сглатывает. — Это для нас обоих?
Я замираю, стискивая зубы, пока мое сердце трепещет от неизвестности.
— Я не поэтому это сделал. Прошло много времени, поэтому я ничего не жду. Это для тебя, Элла. — В груди щемит, потому что я больше всего на свете хочу прожить эту жизнь с ней. Я хотел этого с того самого дня, когда встретил ее на залитом солнцем школьном дворе. — Никакого давления. Несмотря на то что для меня это никогда не заканчивалось, я пойму, если ты не чувствуешь того же самого. Я принял меры на случай, если у нас ничего не получится, и могу…
— Макс. — Элла поднимает руки, чтобы обхватить мое лицо. Зажав мои щеки между ладонями, она удерживает мой взгляд и шепчет в ответ: — Для меня тоже никогда не было все кончено.
Гейзер надежды врывается между моих ребер. Я прижимаюсь лбом к ее лбу, закрываю глаза и улыбаюсь, чувствуя облегчение. Мне пока не нужен прямой ответ. Нам необязательно сразу же съезжаться и строить грандиозные планы. С возрождением приходит и восстановление, и я буду собирать нас по кирпичику, даже если на это уйдет целая жизнь.
Я отодвигаюсь на дюйм и встречаюсь с ее взглядом, по-прежнему улыбаясь.
— Я хочу показать тебе все вокруг.
Элла смахивает слезы и кивает сквозь недоверчивый смех.
— Покажи мне.
Клондайк неуклюже топчется рядом с нами, прежде чем устроиться в своей клетке с игрушкой, пока я провожу Эллу из комнаты в комнату. Дом в стиле ранчо небольшой, но уютный, с новым ковром и свежей краской. Все просто, но со вкусом, это чистый холст для ее вещей и индивидуальности.
Единственная комната, которую я рискнул обставить, это спальня.
