Поймать солнце (ЛП) - Хартманн Дженнифер
Затем он наклоняется вперед и шепчет:
— Нам необязательно продолжать сегодня, Элла. Я счастлив просто обнимать тебя. Целовать тебя. Наблюдать за восходом солнца в твоих объятиях.
Слеза скатывается по моей щеке.
Я вспоминаю все те разы, когда заставляла его уходить до восхода солнца.
Солнце было суровым, неумолимым, слишком ярким. Оно освещало все наши осколки, которые я не могла собрать воедино, поэтому прятала их в темноте.
Меня гложет чувство вины, когда я понимаю, как сильно он хотел проснуться рядом со мной в моей постели. Как жаждал увидеть золотистый свет, проникающий через мое окно и приносящий нам немного тепла.
— Макс, — выдыхаю я, обхватывая его за плечи. — Останься.
Он улыбается, ведя меня к кровати, и целует меня в волосы, пока мы снимаем ботинки. Я тяну его за собой, выключаю лампу, чтобы нас освещал только слабый свет огоньков, и хватаю белый камень, лежащий на прикроватной тумбочке.
Мы прижимаемся друг к другу, его рука лежит у меня на пояснице, под свитером, а мое лицо прижато к его груди. Я глубоко вдыхаю, моя душа наполняется ароматом хвои и свежей мяты, а на горизонте всеми оттенками оранжевого мерцает другая, новая жизнь.
Наши ноги переплетаются под одеялом, и я закрываю глаза. Прежде чем сон унесет меня, я шепчу в тишине:
— Макс?
Он крепче прижимает меня к себе.
— Хм?
Игриво улыбаясь, я слегка приподнимаю руку, демонстрируя бицепс.
— У нас так и не было того соревнования по армрестлингу.
Я чувствую, как его грудь прижимается ко мне, и тихий смех раздается в тишине. Макс находит мои губы для долгого поцелуя, прежде чем выдохнуть:
— Это потому, что мне никогда не было скучно рядом с тобой.
Он остается до утра.
Макс рядом, когда солнце поднимается над горизонтом и наступает рассвет нового дня.
Мы засыпаем после восхода солнца, и когда мои сонные глаза открываются в лучах дневного света, его лицо — первое, что я вижу, возвращаясь к жизни, окутанная его сильными объятиями, а в моей руке зажат мой драгоценный белый камень.
И это так же хорошо, как каждый золотой рассвет.
Даже лучше.
ГЛАВА
46
МАКС
За окном урчит двигатель, и у меня в горле встает нервный комок.
Я разговариваю по громкой связи с Бринн и Каем, когда прохожу через гостиную, а Клондайк мечется у моих ног, высунув язык.
Мое сердце подпрыгивает.
— Она здесь.
— А-а-а! — визжит Бринн.
Кай улыбается в экран, обнимая свою девушку.
— Сильно нервничаешь?
— А какова шкала? — Я качаю головой. — Неважно. Шкала взорвались пять секунд назад.
— Все будет отлично! — говорит Бринн, широко улыбаясь. — Боже мой, Макс. Все сводится к этому моменту.
В этом она права.
Элла приехала на собеседование.
Но она еще не знает, что приехала на ферму «Солнечный цветок» не только ради работы.
Я помню, как много лет назад просматривал коллекцию сказок, романов и поэтических сборников Эллы, которые занимали десятки книжных полок в ее спальне. В те дни я пробирался к ней через окно, и мы разговаривали, и смеялись и отпускали все тяготы, которые на нас наваливались. Именно так лучше всего описать те месяцы, проведенные с Эллой, прежде чем наступила темнота и затмила наш с таким трудом добытый солнечный свет.
Невесомость.
Ничто не казалось тяжелым, когда она смотрела на меня.
Ничто не казалось слишком сложным, когда ее рука сжимала мою.
Я завел привычку выбирать цитаты и отрывки из ее книг и выделять те, которые что-то значили для меня — те, которые, как я верил, что-то значили и для нее.
Одна из этих цитат никогда не покидала меня.
«То, что мы называем началом, часто оказывается концом. А дойти до конца означает начать сначала. Конец — это отправная точка».
Это цитата из поэмы «Легкое головокружение» Т. С. Элиота. Я носил ее в своих мыслях, потому что верил в нее каждой потускневшей частичкой своего сердца. Эти слова поддерживали меня. Они позволяли заржавевшим частям продолжать функционировать, двигаться, биться в отточенном ритме.
Конец — это отправная точка.
Как только наступает конец, вы уже никогда не сможете вернуться к началу, и это кажется неизбежным. Люди цепляются за окончательность этого и не замечают более глубокого смысла, надежды, которая живет внутри.
Нет, вы не можете вернуться к началу…
Но всегда можете создать что-то новое.
Вы можете взять эти разорванные кусочки, лежащие у ваших ног, и склеить их обратно, зная, что никогда не сможете придать им прежнюю форму, но веря, что сможете создать что-то еще лучше.
Именно в этом и заключается исцеление.
Именно здесь происходит преодоление.
Мое новое начало — это десять акров земли, отремонтированный дом и маленькая белая лошадка, спящая в конюшне. Я уже больше года плету свое новое начало, и ему не хватает только одной вещи. И даже если в итоге все обернется по-другому, я все равно найду свой путь на другой берег. В этом процессе я обрел покой. В начинании появилось обновление.
Утешение от веры в то, что Элла осуществит свою мечту, даже если эта мечта не включает меня.
Бринн подпрыгивает на месте, смотря на меня через экран телефона.
— Я чуть не проболталась вчера, когда заговорила о собеседовании, о котором Элла мне так и не рассказала. — Она морщит нос. — Я ужасна в хранении секретов.
— Ты молодец, — заверяю я ее, глядя в окно. — Спасибо вам обоим. За все.
Забавный факт: Бринн ужасно умеет хранить секреты.
Она рассказала мне, где живет Элла, через неделю после того, как та поселилась на ранчо Натин.
Но не было никакого секрета в том, что мы по-прежнему чувствуем друг к другу, несмотря на все, что произошло. Бринн по-прежнему регулярно общалась с Эллой и рассказывала мне, что не было ни одного разговора, в котором она не упоминала бы мое имя, не спрашивала, как у меня дела, и в ее глазах не блестели слезы, когда она говорила обо мне.
Я был уверен, что наша история не закончилась.
И эта уверенность только окрепла прошлой ночью, когда она позволила мне обнимать ее, пока лучи рассвета проникали в окно ее фургона.
Бринн все еще визжит от нетерпения, подпрыгивая рядом с Каем.
— Ты должен немедленно ввести нас в курс дела!
Я делаю глубокий, успокаивающий вдох, направляясь к главному окну.
— Обязательно. Я не уверен, как она ко всему этому отнесется.
— Точно так же, как она относится к тебе, — уверенно заявляет она. — Я знаю свою лучшую подругу, Макс. Она все еще влюблена в тебя по уши.
— Настолько, что пустит новые корни на маленькой лошадиной ферме, которую я назвал в ее честь? — Я внутренне содрогаюсь при мысли о том, как она рассмеется мне в лицо и убежит в другом направлении. — Это может быть безумием нового уровня.
— Любовь следующего уровня всегда сопровождается небольшим безумием следующего уровня. — Бринн и Кай обмениваются нежным взглядом. — Ладно, иди за своей девочкой. Мы будем ждать!
Я выдыхаю.
— Хорошо. Еще раз спасибо.
— В любое время, — говорит Кай, прежде чем отключить видеозвонок.
Я колеблюсь, прежде чем убрать телефон в карман.
Оранжевый фургон катит по длинной гравийной дорожке и останавливается на полпути. Сквозь щели в шторах я наблюдаю, как Элла выпрыгивает со стороны водителя, одетая в темно-оранжевый свитер и черные леггинсы, ее медно-темные волосы рассыпаются по плечам. Солнечный свет играет на ее светлой коже, на губах нервная улыбка. Она смотрит на золотистые просторы и ее глаза светятся обещанием и надеждой.
Она надеется найти новую работу.
Я предлагаю ей новую жизнь.
Мой щенок голубого хилера подбегает к окну и запрыгивает на диван, возбужденно махая серебристым хвостом из стороны в сторону.
Я откидываю волосы назад и переминаюсь на месте, наблюдая, как Элла еще минуту оценивает обстановку, прежде чем расправить плечи и направиться к входной двери.
