Лана Ланитова - Царство Прелюбодеев
Меж тем растение не только росло, оно становилось толще, увеличивалось в размерах прямо на глазах. Через несколько минут его верхушка уперлась чуть не в потолок. От основного стебля разошлись зеленые ветки, на них образовались овальные, глянцевитые листья, похожие на листья фикуса.
– Ну, и какой же это арбуз? – ехидно промолвил поручик. – Я же говорю: африканский баобаб – Adansonia digitata по-латынски. Это у них таки матерые стволы вырастают.
– Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросила Алена.
– А я опосля лечения в гошпитале, работал сторожем в Императорском Санкт-Петербургском университете, там и изучил.
Владимир недоверчиво посмотрел на загадочного инвалида и внутренне усомнился его познаниям, полученным в качестве рядового сторожа.
– Ну и ладно, – досадливо отмахнулась Аленка. – Твоя взяла. Ну, только всякие «бабы» Владимиру Ивановичу не надобны, даже если они древа. Я вот полюбуюсь на него и срублю, пожалуй.
– Глупая ты женщина, это же не «баба», а африканский баобаб!
– Сам дурак! – буркнула она.
– Ну, может быть, хватит? – заныл Владимир.
Внезапно на зеленых веточках проклюнулись странные на вид, круглые почки. Почки набухли и укрупнились до размера среднего яблока. Из почек показались бледно-розовые нежные лепестки.
– Во, а баобаб – то зацвел! – обрадовался поручик.
Но то, что проклюнулось из почек, не походило на обычные цветы. В середине цветка вместо лепестков, тычинок и пестиков росли… маленькие человечки. Они увеличивались в размере с каждой секундой: показались круглые, покрытые белыми кудряшками головки; распрямлялись пухлые ручки и ножки; образовались маленькие животы; на кукольных личиках появились точечки голубых глаз, крошечные носики и розовые губы.
– Ой, какИ лепые младенчики! – с восторгом произнесла Алена и захлопала в ладоши.
«Младенчиков» было, примерно, с дюжину. А вернее (Владимир пересчитал по головам) – ровно тринадцать. Их толстые попы были накрепко привязаны к чашкам цветов. С каждой минутой лица становились более осмысленными: они кивали кудрявыми головами, осматривались по сторонам, кряхтели, хныкали, хлопали длинными ресницами, крутили розовыми ягодицами с надеждой оторваться от материнского древа.
– Н-да… – только и крякнул поручик. – Это не Adansonia digitata… Хотя, листья очень похожи.
Душу Владимира все более охватывала смутная тревога и плохие предчувствия: «Уж не ангелы ли это? Больно похожи на «белокрылых», как их называл его патрон…»
Будто в ответ на его мысли у беспокойных младенчиков зачесались розовые спинки, они заерзали, стали тереться ими об листья и стебли. Но крылья не заставили себя ждать! К ужасу Владимира, они материализовались. Правда, они отличались от крыльев тех ангелов, которых он видел в день собственной смерти. У этих крылья походили на крылья бабочек-капустниц. Но все же, это были именно ангелы!
«Да что же это такое?! Виктор убьет меня. Если всё это лезет из моей дурной головы, значит, я пропал. Он точно меня в нижний предел за подобные фантазии отправит! Это же надо! В аду я думаю об ангелах!»
И как назло, новоявленные толстенькие ангелочки, удовлетворенные тем, что их крылья наконец закончили бурный рост и перестали зудиться, уселись поудобней, свесив вниз пухлые ножки с маленькими, торчащими в разные стороны, красненькими пальчиками… И дружно запели «Аве Мария»:
Ave Maria, gratia plena,Maria, gratia plena,Maria, gratia plena,Ave, Ave, Dominus,Dominus tecum….
– Замолчите, замолчите, сейчас же! Я не заказывал этой музыки! Магистр, если вы слышите меня, это – не я, это – не мои фантазии… – Владимир побледнел и бросился бегом в уборную.
«Я суну голову в холодную воду, и все пройдет. Отступит это наваждение!» – зубы стучали, словно в лихорадке.
Владимир распахнул дверь уборной. Раскорячившись поперек комнаты, закрывая все видимое пространство, в ванне сидел огромный морской спрут синего цвета с черными крапинами. Длинные и толстые щупальца подрагивали. Часть их вывалилась наружу, внушительные концы касались мозаичного пола, красные присоски шевелились, но глаза чудовища были закрыты. Осьминог, похоже, спал.
«Так… Здесь все ясно! Значит, это – все-таки грибы. Будь они не ладны!» – подумал Владимир и хотел было на цыпочках улизнуть.
Но спрут оказался хитрее и изворотливей: он вздрогнул, открыл мудрые, меланхоличные глаза, поднялся из ванны, выплеснув на пол несколько ведер воды. Длинная скользкая рука ухватила Владимира и сжала в плотное кольцо.
«Так, спокойно… Это всего лишь плод моей больной фантазии», – настраивал себя Владимир.
«Плод больной фантазии» не желал никуда испаряться и сдавливал щупальца еще сильнее. Владимир зажмурил глаза и выскользнул из тесных объятий, словно пробка из бутылки – медленно, но верно он… взлетел под потолок. Спрут поднял удивленные глаза и метнул мощную синюю руку вдогонку. На этот раз Владимир оказался ловчее – он молниеносно подлетел к двери и выскользнул наружу, крепко захлопнув дверь перед самым носом осьминога и прищемив толстое и склизкое щупальце.
Наш герой едва перевел дух, опустился на пол и, пошатываясь, подошел к комодному зеркалу. Дерзкое зеркало не заставило себя долго ждать. По гладкому полотну пробежала волна, похожая на сильную судорогу, замелькали красные огоньки, и… перед любопытным хозяином нарисовалась новая «замечательная» картинка: темные своды пещеры, клубы черного дыма, смрад, копоть и жаркий огонь; а в середине стояло то, что вызывало в Махневе животный ужас – это был котел, полный кипящей смолой. Из котла торчала голова самого Владимира с вытаращенными от страдания глазами. Рядом, притулившись к черпаку, сидели новоявленные кудрявые ангелочки и корчили ехидные рожицы.
– Ууу, бесовское зеркало! Я точно тебя расколочу. Это – не мои ангелы, я их не приглашал!
Будто назло в комнате все так же хором пели ангелы. «Аве Мария» звучала так громко, что казалось, ее звуки могут услышать и соседи. Аленка сидела на кровати с распухшим от слез носом, и утирала платочком заплаканные глаза. Поручик-инвалид тоже плакал от умиления, заслушавшись ангельских голосов.
– Замолчите! Что вы тут устроили? Вы что, забыли, где находитесь? – гневно закричал Владимир и покосился на пустующую раму Виктора.
– Твое благородие, ну не порть нам настроение… – всхлипнул Василий Степанович. – Такие голоса, а ты вечно недоволен.
– Молчать!!! – крикнул Владимир.
Бедные ангелочки, испугавшись крика, тут же умолкли и захлопали голубыми глазками. Их мордашки скривились: они готовы были вот-вот расплакаться. Мелодия, сопровождавшая ангельское пение, внезапно ускорилась и сделалась неестественно металлической, как в сломанной музыкальной шкатулке или шарманке. Потом что-то взорвалось или сломалось – вышел из строя какой-то внутренний музыкальный механизм, и наступила гнетущая тишина.
