Омега для Омеги
Честно, несколько раз пыталась накидать список, чего бы хотела получить от Руфуса, но потом рвала на мелкие клочки и злилась. Если полуночный Клык будет следовать по пунктам, то нет в этом души и порыва сердца. Любовь оборотня будет сделкой и очередным проектом, а меня это не устраивало.
Да и ко всему прочему я боялась, что где-то там, в лесах, бродит моя истинная судьба, Нареченная, с которой мы, как два пазла, сложимся и будем счастливы. В Руфуса я была влюблена, но того самого щелчка в голове, того рокового удара сердца, после которого я бы поняла, что готова всю жизнь прожить с ним и простить все его ошибки, не ощутила. Это ведь так работает? Даже позвонила маме и спросила, что она почувствовала, когда встретила папу.
— Я просто поняла, что готова быть рядом с ним.
Ответ меня не удовлетворил. Я час допытывалась у матушки конкретики, а потом осознала, она не испытывала того, что сейчас терзает мою душу и сердце. Не было у нее сомнений, злости, эмоциональных вспышек и жгучей обиды на моего отца.
— У нас иная любовь. Это у людей все сложно и нелогично. Ты слишком много их книг читала.
И я решила позвонить Эмме, о которой не вспоминала все это время, будто и не жила с ней под одной крышей и не проводила уютные вечера за вязанием. Когда услышала ее голос, то стало очень совестно перед старушкой. Какая я сука, что забыла о человеке, который был ко мне добр.
— Эмма…
— Кто это?
— Я.
— Милок, я, конечно, рада, что в преклонном возрасте мне посреди ночи звонит молодой мужчина, но совести у тебя никакой нет! Три часа ночи!
— Эмма, — я всхлипнула. — Это я. Нелли.
— Господи! — взвизгнула старушка. — Ты болеешь, что ли? Что с голосом?
Заплакала и попыталась кратко объяснить, что пережила за этот год, не забыв рассказать о том, что Руфус привел невесту в дом.
— Вот же мерзавец!
— Да! Урод!
— Да я про твоего отца! — рявкнула Эмма. — Он мне только сегодня говорил, что с тобой все в порядке, а ты… Ты — мужик!
— Но Руфус тоже мерзавец, — шмыгнула и насупилась.
— А это даже не обсуждается, дорогая, — старушка фыркнула. — Он мне сразу не понравился. Как увидела его бороду… Фу!
— А он ее сбрил, — пискнула и потянулась к коробке с салфетками.
— Все равно подлец.
— Согласна… Согласен.
Эмма замолчала. Наверное, не знала, что сказать после всего услышанного. Милая Нелли стала мужчиной, который наматывал сопли на кулак и громко всхлипывал.
— Что такое любовь? — я все же решилась задать глупый вопрос. — Ты любила?
— Любила, — тяжело вздохнула старушка. — И вся жизнь по наклонной пошла из-за этой проклятой любви. Вся молодость коту под хвост, и что? Сижу в одиночестве и жду, когда помру, чтобы отыскать этого мудака в аду и… и…
Эмма заплакала, и испуганно прошептала:
— Прости, я не хотела тебя печалить.
— Это слезы ненависти, — сквозь плач ответила старушка. — Муж столько крови моей попил. И в молодости, и в старости... И умер раньше меня! Не прощу!
— Ты его действительнолюбила? — осторожно уточнила я.
— Любила, — тихо сказала Эмма. — Если бы не любила, то не вспоминала бы каждый вечер прищур зеленых глаз, за которые я была простить все его гулянки и шлюх. А какой у него голос был. Придет после очередной попойки и как запоет. Убила бы.
— А вот Руфус не поет, — обиженно пожаловалась.
— Ну, хоть бороду сбрил.
Попрощалась со старушкой и печально вздохнула. Что же, моя влюбленность — человеческая.
— Давай, внеси в список серенады, — проворчал Оливер. — Мне нравится.
Испуганно оглянулась. Совсем забыла об Омеге, который задремал на моей кровати.
— Ты ведь сдашь меня Руфусу, да? — я сжала телефон, раздумывая, придушить подушкой пузатую волчицу или пожалеть.
— Что ты, — Оливер перевернулся на другой бок, ехидно хихикнув. — Я могила, если не спросит.
— А он спросит? — меня пробрал озноб.
Не хотела, чтобы Полуночный Клык знал о моих метаниях, потому что я с ним теперь вела отстраненно и холодно, как отвергнутая королева. Отвергнутый король. А если Оливер расскажет о ночных беседах с мамой и Эммой, то пострадает моя гордость.
— Не знаю, — Омега сладенько зевнул и вытянул задние лапы.
— Не говори ему ничего, — я кинулась к кровати и нависла над сонной волчицей мрачной тенью.
— Не скажу, — дружелюбно махнул хвостом Омега.
— Лжешь.
— Глупости какие, — насмешливо оскалилась волчица с закрытыми глазами. — Я умею хранить тайны.
— Не умеешь. Ты Омега, который всё выложит Альфе, если тот спросит, — я повалилась на кровать и закрыла лицо. — Шпионка мохнатая.
— Хочешь, я тебе помогу со списком, — влажный теплый язык коснулся шеи. — Есть у меня пара идей, которые тебе точно понравятся.
— Например? — недоверчиво вгляделась в волчью морду.
— Куни по нечетным дням, — Оливер облизнул нос и причмокнул.
— Тогда уж минет, — просипела я под мягкой волной возбуждения.
— Я не теряю надежды, что я верну член, — фыркнул и обрызгал мою щеку волчьей слюной. — Так что, пиши — куни по нечетным дням. Это настоящее проявление любви. Я тебе точно говорю.
— А вторая идея? — я нахмурилась и вытерла лицо тыльной стороной ладони.
— Поза наездницы по четным дням, потому что тебе важно доминировать, хоть изредка, — Оливер положил морду мне на грудь и прошептал. — Сегодня, кстати, пятница. Нечетный день. Можешь прямо сейчас предъявить Руфусу первое требование. Уверен, что он согласится.
— Спи, Олли, — я обняла волчицу.
— Не могу, я перевозбудился, — просипел Омега, нервно облизываясь. — Слушай, старик же не запрещал эротических сказок. Расскажи мне одну. Про похотливую Красную Шапочку и злого Серого Волка. И чтобы во все дырочки, Нелли.
Волчица тоскливо завыла, громко всхлипывая, пытаясь меня разжалобить, но через несколько минут неожиданно смолкла. Внутри мохнатого живота недовольно взбрыкнул маленький захватчик.
