Лана Ланитова - Царство Прелюбодеев
Так же легко они сняли с него туфли и шелковые карпетки[111].
«Может, не комильфо как-то к королеве на аудиенцию голышом-то идти?» – слабо подумал Махнев, ладонь прикрыла причинное место. Но дриады перехватили его руки.
– Не закрывай свою красоту. Королева должна видеть, какого мужчину мы ей привели… – запели зеленоликие дивы. Меж тем «красота», к смущению ее владельца, подняла голову и встала по стойке смирно.
Босые ноги ступили на шершавую деревянную поверхность дупла. За входом в дупло оказался темный и длинный тоннель. Причем Владимир почти не видел его стен и потолка. Но было сухо и пахло душистой смолой и ветками. Дриады потащили его по темному коридору. Теперь босые ноги ощутили сухую, опавшую листву.
«Как в дупле дерева может укрываться столь длинный коридор?» – дивился Владимир, но шел, увлекаемый сильными, гладкими руками.
Среди кромешной тьмы блеснул зеленый, фосфорный огонек. Это – в конце тоннеля показался выход, а вернее вход во владения королевы дриад. Через несколько минут он очутился перед огромными, сияющими воротами. Ноги ступили на что-то мокрое. Владимир опустил глаза. Он стоял по самые щиколотки в теплой изумрудной воде – все пространство королевских владений было затоплено этой водой. Он так и не понял: то ли сама вода излучала этот яркий зеленый свет, то ли она приобрела этот оттенок из-за мягкого водорослевого покрова. Ноги приятно скользили об эти короткие, напоминающие теплый мох или мягкую тину, водоросли.
Он поднял голову выше – ему показалось, он находиться в стенах зеленого хрустального дворца с высокой прозрачной крышей, за пределами которой, в такой же текучей, как и на полу, водной субстанции плавали белоснежные облака. Впрочем, облака – белые и зеленоватые летали здесь повсюду. Особенно много их было по бокам хрустальных стен и далеко за пределами зеленой гущи. Причудливые травяные и цветочные узоры покрывали изумрудный, прозрачный камень дворцовых стен. Лучше сказать, что искусный резчик выпилил эти узоры так, что мягкий свет, идущий снизу, с боков и сверху, преломлялся тысячами острых граней, множился и ложился яркими изразцами на залитый водой, пол.
Посередине огромного, нежно-зеленого зала стоял высокий постамент, заваленный тончайшими, словно эфир, шелковыми и газовыми тканями. Этот постамент напоминал широкую кровать. И на этой кровати, выставив округлое, широкое бедро и вытянув длинные стройные ноги, возлежала прекрасная женщина. Тон ее кожи лишь слегка отливал зеленью, скорее ее можно было назвать белокожей. Ровные плечи покрывали длинные и густые, светлые кудри. Среди кудрей прятались два соблазнительных и нежных сосца, венчающих небольшую, упругую грудь. На голове женщины сияла алмазная диадема.
Тонкие черты лица поражали неземной красотой, глаза переливались то изумрудным, то нежно-голубым, то темно-синим цветом и лучились такой любовью, что Владимир, будто очарованный, прошлепал по воде прямо к ложу королевы. Остальные дриады не последовали за ним, а схоронились за высокими хрустальными стенами. Словно дикий, ползучий виноград, их руки обвили все стены дворца – и теперь их тела уже трудно было отличить от многочисленных веток и листьев. Лишь любопытные – зеленые и карие глаза, прильнувших к стенам лиц, выдавали в густых зарослях присутствие живых существ.
Хрустальный дворец покрылся множеством тел древесных дриад. И теперь свет, проникающий сверху, с боков и снизу оттенялся темными ветками, создавая интимный полумрак. Это выглядело так, если среди жаркого летнего дня зайти в резную или плетеную из прутьев беседку или шалаш. В глубине сознания мелькнуло далекое, как сон, воспоминание: он, плетеные стены шалаша, яркие лучи солнца, пробивающиеся сквозь узкие просветы меж прутьев и… образ той – живой и теплой, стонущей от страсти, трепещущей в его руках, и сильное, сводящее с ума желание… Но дальше все туманилось крепким, тянущим в омут, сном.
– Владимир, ты так хорош. Иди ко мне. Раздели со мной ложе, – сквозь сон послышался серебряный голос королевы дриад. Она сидела на своем постаменте и протягивала к нему изящные, увитые драгоценными браслетами, руки.
Он вздрогнул и попытался шагнуть на прозрачную ступеньку. Но кто-то невидимый снова пригнул его плечи, и он плюхнулся в плавающую, воздушную колыбель. Чьи-то влажные руки подняли его и мягко опустили подле королевы.
Прекрасное лицо склонилось над ним, королева нежно поцеловала его в губы. И этот поцелуй не был неприятным – он показался Владимиру настоящим и довольно возбуждающим.
«У меня уже давно не было женщины», – подумал он. В ответ на его мысли фаллос напрягся, а нежное тело королевы дриад затрепетало от страсти, с губ сорвался сладострастный стон. Он хотел было перевернуться и войти в сердцевину распахнутых мускулистых ножек. Но не смог пошевелиться – плечи, руки, живот и ноги были перевиты зелеными и желтыми ветками, тонкими корнями и листьями – они проросли сквозь шелковое ложе и накрепко прикрутили его к постаменту. Свободным оставался лишь фаллос. Как только королева убедилась в том, что он обездвижен, она сразу изменила тактику: из томной красавицы с плавными движениями она превратилась в дерзкую и хладнокровную воительницу. Решительным движением она сорвала с головы алмазную диадему, завела за ухо прядь длинных волос и наклонилась над пахом Владимира. Полные, бледные губы плотоядно улыбнулись и выпустили на волю ужасающе длинный коричневатый язык. Этот язык, словно змея, мягко обволок торчащий ствол нашего героя и принялся сдавливать его со всех сторон волнообразными, сосущими движениями. Сначала Владимиру понравились эти необычные ласки – буквально через три минуты он взорвался долгожданным оргазмом и чуть не потерял сознание. Оргазм был столь долгим, что в последних прозрачных каплях появилась алая струйка крови. Королева дриад так обрабатывала его фаллос гладким и липким языком, что казалось, будто его доят, словно корову-первотелку.
Королева лежала на нем, теперь ее глаза, потемневшие от страсти, выражали какое-то звериное исступление. Исказились и черты прекрасного лица: челюсть немного вытянулась, удлинились и боковые клыки, нос укоротился и походил скорее на нос какой-то древесной кошки. Кожа тоже менялась: от бледно зеленого до леопардового окраса.
– Давай я лягу на тебя, моя королева. Я привык быть сверху, – едва прошептал он.
Он хотел схитрить и сбежать из этого губительного царства. Однако королева рассмеялась хриплым и грубым голосом. Она привстала над ним и со смехом посмотрела на лежащий на боку, натруженный фаллос. Затем она вырвала из головы какой-то жесткий волос, похожий на шнурок тонкой коры. И перевязала им фаллос у основания. Несколькими движениями длинного языка, она вновь поставила торчком его родной ствол и наконец, подпрыгнув, словно лягушка, шлепнулась на него сверху в позу наездницы.
