Омега для Омеги
Милостивая Луна, какая абсурдная ситуация! Я получила лысого обрезанного хомяка в штанах по ошибке старого маразматика и превратилась в противного кобеля, который в душе все еще остался глупой девкой, позволившей произойти зачатию. Это я виновата, раз так восторженно обкончала простынь на радость Оливеру и Руфусу, а должна была всеми силами воспрепятствовать их гнусному и животному соитию. Единственное, что я вынесла из данного жизненного урока — мне противопоказано получать плотское удовольствие, потому что после него происходит невероятное. То я голову расшибу и потом год живу в беспамятстве, то Альфа оплодотворит Омегу под мои стоны, то бороду сбреет после оральных ласк.
Из кустов к ручью выскочила молодая волчица с милым черным хвостом. Я заворчала, обратившись в зверя, и насторожилась, когда бессовестная сука перепрыгнула через ручей.
— Дед, ты чего убежал? — Оливер навострил уши склонил голову, разглядывая недовольного старика.
— Возвращайся к Руфусу, — прошипела и слабо оскалилась на мохнатую гостью.
— Руфус с твоими родителями и братом заперся в кабинете. Опять решают какие-то очень важные альфачьи дела, — Омега приветливо помахала хвостом. — Что-то с поставками не так. Это все что я поняла из того, что подслушала. Мне стало скучно, а старик отказался со мной вести разговоры и убежал. Невежливо!
Задохнулась в возмущениях. Я застряла в чужом теле, Оливер бегает беременным, а мама и папа, как ни в чем ни бывало, решают вопросы бизнеса. Подумаешь, доча, которая теперь “сын”, рыскает по лесу в панике и ужасе.
— Гала купила новую сковороду, — волчица облизала нос.
Я переглянулась с Хранителем и решительно подскочила к Омеге, которая с кокетливым фырчанием повалилась на спину, открывая в покорности мохнатое пузо. Сосредоточенно обнюхала шею, грудь, живот и уткнулась носом во влажную волчью петлю.
— Нолан, Руфус же сказал… Он будет очень недоволен… Нам запрещены любые физические контакты…
— Замолчи.
Глухо рыкнула и медленно потянула амбре возбуждения, сквозь которое на мгновение пробились мягкие и густые нотки того, чего никогда прежде я не чуяла в Оливере. Терпкое с приятной сладостью крови. Моей крови.
Приложила ухо к пузу испуганной волчицы и закрыла глаза, прислушиваясь к урчанию. Я не знала, что я хотела услышать, но тихое и уютное бульканье в животе Оливера меня очень растрогало. Да, я понимала, что это не оплодотворенная зигота передает мне привет, однако стало очень грустно, что никто из оборотней не заметил огонька жизни кроме полоумного старика. Никому и дела нет до маленькой крошечки, которая обосновалась в матке, которую бессовестно отобрал Оливер.
— Насколько мое присутствие должно быть близким? — рявкнула я на задремавшего старика. — Поясни этот момент.
— Настолько близким, — проскулила на траве волчица, — чтобы мне было приятно.
Я с рыком прижала Омегу сильными руками к земле и прошипела в волчью обескураженную морду:
— Нос откушу. Никаких потрахушек, мохнатая шлюшка. У нас теперь платонические и дружеские отношения. Секс с тобой неизвестно чем чреват для меня.
— Чреват громкими оргазмами… — шерстяная мерзавка поелозила хвостом по траве и разлеглась голой возбужденной девицей. — Нолан, ты такой горячий в барсучьей крови.
— Что мне с ней делать?! — взревела я на старика, который лениво копошился в грязной котомке. — Обнимать, гладить, разговаривать? Колыбельные на ночь петь? И сколько по времени мне надо с ней контактировать?
— Целуй! — пискнула девка на траве. — Целуй везде и всюду! А потом пальчиками поработай.
— Оливер, — прохрипела я в глупую моську Омеги, — ты залетел от Руфуса. Ясно? И тебе помогла я своими женскими и фертильными вибрациями, которые проснулись после ужина с волчьей плотью. И если меня не будет рядом, то ты вытужишь из себя не волчонка, а кровавый сгусток.
— Пусти, — испуганно огрызнулась девица и отскочила к Хранителю волчицей, поджав хвост. — Так мы не договаривались! Я тройнички хотел, а не… Давай меняться обратно. Что-то мне уже не весело!
— Если мы и поменяемся,— сердито уставилась на обескураженную Омегу, — то очень нескоро, сладкая моя булочка. Тебе еще грудью кормить, а я на такое не подписывалась.
Оливер глухо заскулил, оглядываясь по сторонам, и затрясся, перебирая лапами.
— Так я тоже не подписывался.
— Что же ты не рад, кукленочек? — я зловредно оскалилась в улыбке. — Для тебя новость, что после секса случаются дети?
— Я Омега! — взвыла волчица. — Омега! В этом и вся прелесть! Трахайся сколько угодно, а последствий никаких!
— Теперь каких, — я встала и отряхнула травинки и листочки с живота. — Да и Руфус будет рад! Его любименький и сладенький мальчик подарит ему ребеночка!
Старик потянулся к волчице, задумчиво принюхиваясь к воздуху и беспардонно ощупал живот.
— Необходимости в соитии нет, — Хранитель серьезно взглянул на меня, — если ты меня об этом спрашивала, Нелли. Будь рядом.
— Я буду рядом, — ехидно хохотнула, всматриваясь в печальную морду Оливера, — чтобы насладиться моментом моего торжества. Ты меня втянул в эти игры, Олли, наслаждайся теперь результатом.
— А ты хорошо кушай, почаще гуляй, — старик полопал суку по спине. — Я буду заглядывать к вам и следить за твоим состоянием, красавица. Шутка ли, у меня пять дочерей и у каждой я лично принимал роды.
— Может, диету какую-нибудь посоветуешь? — я хитро посмотрела на Хранителя.
— Обязательно, — он проковылял к кустам. — На днях занесу блокнотик младшенькой, у нее там все подробно расписано.
— Меняй нас местами! — взвизгнула волчица и сжала резцы на штанине старика, глухо пробурчав. — Я больше не желаю быть женщиной, тем более беременной! Пусть Нелли вынашивает, раз такая умная и не захотела быть Омегой! Меня все устраивало!
Хранитель недовольно дернул ногой и торопливо скрылся в густых зарослях, проворчав, что нынешняя молодежь совсем от рук отбилась. Олли всхлипнул и разрыдался нагой прелестницей в тени дуба.
