Пианист. Осенняя песнь (СИ) - Вересов Иван

Мила заметила, что Вадим взглянул на Ирину с теплотой. И это не было обидно, никакой ревности. Зачем его делить? Дочь есть дочь. И Мила даже не сразу поняла, о чем та говорит.

— Папа так вовремя купил квартиру, я всегда мечтала жить на Васильевском. Ты же не будешь против? — Ирина смотрела на Лиманского, а он молчал. Тогда она подкрепила свой вопрос доводом. — Все равно вы уезжаете. — Было очевидно, что ожидается утвердительный ответ.

— Это было бы разумно, — поддержала дочку Инна.

Жених Константин дипломатично промолчал. Зато Захар чувств своих не скрыл и с осуждением покрутил головой.

— Как вы это удобно решили, а если отец сам там жить собирался?

— Так ведь уезжают все равно, — повторила слова дочери Инна.

— А если у них ребенок родится? — предположила Ольга. — Тогда Людмила будет тут жить, и выйдет семейное общежитие какое-то…

— Ну что ты мелешь, — одернула Ольгу мать, — молчала бы, когда взрослые разговаривают.

— А она права, бабушка Света, — голос Ирины обиженно зазвенел, видно, девушка ожидала, что отец сразу согласится. — Ребенок будет — только у нас с Костей. А что? Тут все свои, почему не сказать? — упредила она комментарии Надежды Дмитриевны. — Кто-то по Канадам разъезжает, а кто-то дома сидит. Кому-то сразу все, как Золушке из сказки все с неба падает, а кому-то…

— Ириша! — попыталась сгладить этот эпатаж Надежда Дмитриевна. Но тут уже заговорила и Инна.

— А Ирочка по сути права. Мы так и просидели с ней в ожидании. До самого развода…

— Договорились, — ответил Вадим. — Ты хоть раз изъявила желание куда-то со мной поехать? — Давняя обида Лиманского прозвучала в этих его словах.

— А ты и не приглашал, — парировала Инна. — И не о нас теперь речь, дети не могут нашу судьбу повторять и начинать жизнь по чужим углам. — Было очевидно, что она уязвлена тем, что Мила едет с Вадимом. Это противоречило здравому смыслу, казалось абсурдным. Всю совместную жизнь Инна открыто сетовала на поездки Лиманского, никогда не сопровождала его ни в одной.

— То есть с тобой они жить отказываются? — Лиманский привычно втягивался в спор с бывшей женой.

— Давайте мы обсудим это потом? — Надежда Дмитриевна не знала, чью сторону принять, умоляюще смотрела на то на мужа, то на Захара, ожидая, что те по старшинству положат конец этому диалогу. Но Виктор Львович и Травин молчали.

— Я уже свой материнский долг исполнила, дочку вырастила, — с расстановкой произнесла Инна. — К тому же Ириша просила тебя позаботиться о жилье, мы думали, что квартира будет на ее имя, но, в конце концов, какая разница, главное, что на Васильевском, как она и хотела.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мила не знала, что делать! Сейчас она была тут лишней, чужой, мешала всем. Самым правильным было бы встать и уйти. Но Вадим… Или он просто не решается сказать?

А то, что было там, в кабинете, когда он говорил «наш дом», уже не получится. Стало обидно, горько, как будто поманили заветной мечтой, да и отобрали. Кто она такая, чтобы жить в Белой Башне? Но за несколько дней, что провела там, Мила, оказывается, душой прильнула к этим стенам, поверила, что вправду дом.

— Я хочу, чтобы дети были счастливы! — Инна была непреклонна в своем праве.

— И для полного счастья им не хватает только пентхауса? — Вадим смотрел не на бывшую жену, а на Милу. — А я думал, что нужна любовь.

— Ну да, с любовью-то рай и в шалаше, — поддержал Захар. — А без любви и пентхаус не утешит.

— Ну вот что, дорогие мои, — сказал Лиманский, — если уж этот разговор никак нельзя отложить на после праздников, давайте доведем его до конца сейчас. Я действительно не так часто бываю дома. Безусловно, виноват, что недостаточно участвовал в воспитании Ириши и не проследил за ее… — он нахмурился и после небольшой паузы подыскал слово, — …безопасностью.

Мила не знала такого Вадима и подозревала, что и никто еще не знал. А он продолжал. — У меня тоже возникли некоторые вопросы. В первую очередь к Константину. Чем вы занимаетесь? Я имею в виду по жизни. Насколько я помню, в прошлый раз, когда вы жили с моей дочерью, определенных занятий у вас не было.

— Костя менеджер по продажам, — ответила за бойфренда Ирина.

— По продажам чего? — продолжал дознание Лиманский. — Может быть, он ответит сам? — Инна смотрела на бывшего мужа с изумлением, мать с тревогой, Виктор Львович с уважением, а Захар с довольной улыбкой. Ирина готовилась расплакаться.

— Да туры горящие он лохам втюхивает, — нарушила запрет молчания Ольга, — в Онлайн Тревел работает внештатным.

— Костя уже в штате, — тут же встала на защиту Ирина. — И вообще, молчи, папа не с тобой разговаривает!

— Но и не с тобой, а с Костиком твоим, у которого язык к заднице прилип.

— Оля! — воскликнула Светлана.

— Да ладно вам! — Ольга откинула с лица сине-зеленые пряди и потянулась за миской с салатом. — Хорошо, я буду есть. Когда я ем — я глух и нем. А ты, Вадь, спроси еще, сколько он в месяц получает. Ему на квартплату твоего пента не хватит, только прихожую сможет оплатить и жить там, как Бобик на коврике. Все, мням-мням… я молчу, — повернулась она к матери, — и не надо на меня так смотреть, дырку прожжешь.

— Господи, ну что мы в самом деле! — спохватилась Надежда Дмитриевна. — Что про нас Людмила подумает!

— А что есть, то и подумает, — Инна посмотрела на Милу в упор, — главное, что мы о ней подумаем.

— Нет, Инна, — спокойно ответил бывшей жене Вадим, — главное, что о ней думаю я. Остальным лучше думать о себе. — Он вдруг рассмеялся, закрыл глаза ладонью. Мила знала этот его жест — отгородиться от мира. И она сердцем чувствовала, что сейчас Вадиму и не до этого всего, он устал после концерта, а уже послезавтра снова играть. Когда же отдыхать… И почему смеется? А Лиманский вдруг обнял ее за талию и притянул к себе. — Извини, это крайне неприлично, говорить в третьем лице о человеке, когда он сам тут. Вот мы сидим, как в рассказе у Зощенко, помнишь, там было: «Я останусь с Николаем…», только тут другое — «я останусь в квартире…». И ведь так уже все хорошо спланировали, а я взял, да и женился. Картина маслом «Не ждали». Что же мы будем с этим делать? Но они все хорошие люди, Милаша. Это квартирный вопрос их испортил. А так-то высокие отношения.

— Наверно, пойдем мы потихоньку, — очнулись от шока гости. Они хоть и были близкими друзьями семьи, но то, что происходило сейчас, не вписывалось в понятие новогодние посиделки. И чтобы не стать свидетелями событий из частной жизни Лиманских, лучше было поскорее убраться из дома, как сделали более прозорливые.

— Я провожу, — поднялся из-за стола Виктор Львович, он и отговаривать не стал.

— С новым годом вас, с новым счастьем!

— С новым годом!

— Спасибо за угощение!

Гости произнесли необходимый и достаточный минимум вежливых прощальных фраз, Надежда Дмитриевна только молча кивала. Она ушла в какие-то свои мысли. Встрепенулась, когда Инна сказала:

— Наверно, и нам пора, Ирочке теперь надо больше отдыхать.

— Куда же вы! Сейчас еще и метро не открыли, а ты не на машине.

— Ничего, доберемся. — Инна говорила одно, а делала другое, она из-за стола вставать не собиралась, также сидели на месте и Ирина, и Костя. Ждали, что и Лиманский станет отговаривать?

— Они на такси приехали, — пояснила Вадиму мать. — Вадик, ты же можешь? Хотя бы отвези их, тут не так далеко.

— Нет, мама, извини. Я думаю, что лучше еще раз вызвать такси.

— Значит, мы не переедем на Васильевский? — со слезами в голосе воскликнула Ирина, она поняла, что решение отца окончательное, и готова была удариться в истерику. Лиманский жалел ее, но ответил сразу и определенно.

— Нет, Ириша, на Васильевский никто не переедет. Я планирую там жить с семьей и заниматься на рояле.

— Там даже инструмента нет, — скривила губы Инна.

— Это менее серьезная проблема, чем нежелательный младенец, — спокойно отвечал Лиманский.