Руины (ЛП) - Уэст Джиллиан Элиза
— Встань же, Оралия, Королева Инферниса, Lathira na Thurath.
Королева Мёртвых.
Сила земли мерцала в воздухе, реагируя на наши клятвы, словно и она праздновала появление своей новой королевы.
С лёгкостью и грацией она поднялась на ноги и повернулась, когда толпа разразилась криками, вскочив на ноги, чтобы хлопать в ладоши и топать ногами. Их ликование оглушало мои уши.
Myhn lathira.
Myhn lathira.
Myhn lathira.
Там, ближе к краю возвышения, стоял Кастон. Торн что-то кричал ему в ухо, хлопая в ладоши. И хотя я знал, что у Кастона были свои сомнения, в этот момент он, казалось, поддался счастью, льющемуся от окружающих.
Мой разум вернулся к ночи два дня назад, когда я отвёл его в сторону после нашего совместного ужина. Мне было важно поговорить с ним, попытаться передать тот малый запас мудрости, что был у меня, и, возможно, он бы ему пригодился.
Король, который правит через насилие, может обрести власть, но она будет мимолётной. Я сказал, положив руку на его плечо. Король, который правит через сострадание, через понимание, может править вечно. Ибо он служит своему народу, а не своему эго.
Он слушал меня с серьёзным выражением лица, кивая один раз, прежде чем крепко сжал мою руку. Этого подтверждения мне было достаточно.
С другой стороны от Кастона Мекруцио подпрыгивал, хватая Горация и тряся его, чтобы вызвать хоть каплю эмоций у всегда невозмутимого бога. Димитрий вёл себя гораздо сдержаннее, но даже сквозь его шлем я видел широкую улыбку, растянувшуюся на пол-лица. Сидеро стоял неподалёку, вытирая глаза. Чуть дальше в толпе я заметил Элестора, обнимающего Жозетту, крепко целуя её. С противоположной стороны Лана и другие души топали ногами в унисон.
За всю мою вечную жизнь я никогда не видел такого ликования в королевстве. Но я знал, что вместе с радостью придет и печаль. Что эта новая глава должна когда-нибудь обрести свой конец, как и Тифон, который вскоре должен найти свою расплату.
Но не сейчас.
Сейчас — время триумфа, радости, время обнять свою королеву и целовать её до тех пор, пока ей не станет трудно дышать. Она смеялась у моих губ, цепляясь за мои бицепсы, чтобы удержать равновесие.
— Я люблю тебя, — прошептала она, касаясь моих губ.
— Я люблю тебя бесконечно.
ГЛАВА 62
Оралия
Нос лодки Вакарис был едва виден сквозь густой туман, синее пламя её фонаря мерцало в серой глубине.
Вода бурлила, обрушиваясь на тела, что прижимались к бортам, неся нас по реке. Мощная рука лежала в моей, её большой палец касался моей ладони в знакомом, ритмичном узоре. Но больше всего я ощущала его сердцебиение, бьющееся в том же паническом ритме, что и моё собственное.
Рука Рена в моей была странным ощущением. Я носила перчатки, которые впервые сняла в тронном зале, чтобы уничтожить его. Когда-то они казались мне второй кожей, но теперь были чуждыми, удушающими — символом той тюрьмы, в которую я добровольно возвращалась.
— Я буду рядом, eshara, обещаю, — прошептал он, наклонившись так близко, что его губы коснулись моего уха.
Туман закручивался вокруг нас, словно пытаясь удержать нас на месте, помешать нашему пути вперёд. И всё же, слишком скоро, Вакарис повернула лодку, направляя её к каменистому берегу.
— Myhn ardren, myhn lathira, — пробормотала она, и я едва могла разглядеть её силуэт, когда она прижала руку к своему изуродованному торсу.
— Спасибо, Вакарис, — ответил Рен с кивком, помогая мне сойти на берег.
Кастон следовал за нами молча. Он ясно дал понять, что я должна остаться в Инфернисе. Это был спор, закончившийся нашими слезами и клятвой Кастона, что он сделает всё, чтобы мне не причинили вреда.
Но я знала, что это обещание он не сможет сдержать.
Туман рассеялся, когда мы пересекли берег и ступили на влажную землю. Магия словно смирилась с нашим выбором, давая мне и Рену последний миг, чтобы увидеть друг друга. Он обхватил мою талию, притягивая к себе. Но мы ничего не сказали. Наши прощания уже были сказаны тысячу раз — в каждом поцелуе, каждом прикосновении, каждом взгляде.
Когда мы вышли из леса в ничейную землю между Эферой и Инфернисом, Рен прижал меня крепче. Паника вспыхнула в моей груди, но я заставила себя её не показывать. Я сделала выбор, и, хотя моё сердце разрывалось, и я хотела растянуть наше время в этом лесу до вечности, чтобы никогда не покидать его, я бы не изменила своего решения.
Сквозь деревья пробивался слабый свет, словно золотые реки. Мы были всего в миле от границы королевства. Между деревьями возникли две фигуры — Мекруцио и Элестор, которые, как один, опустились на колени, прижимая руки к сердцам.
— Мой король, моя королева.
Мы остановились, но я не обратила на них внимания. Вместо этого я повернулась к Рену. Его лицо побледнело. Полуночная синева его глаз была стеклянной в свете, проникающем через лес. Медленно он обхватил мои щеки руками, одна из которых скользнула на затылок, прежде чем он наклонился, прижав наши лбы друг к другу.
— Мне это не нравится, — вздохнул он, и в уголках его глаз мелькнула дикая паника.
Элестор тихо промычал в знак согласия, его медные кудри качнулись, когда он осматривал лес.
— Я согласен. Тифон слишком легко согласился.
Мекруцио тяжело вздохнул, проведя рукой по своему камзолу.
— Мы уже обсуждали это снова и снова. Он поверил, что она была пленницей, и нашей истории о её освобождении. Для королевы не будет опасности.
И хотя мои внутренности сейчас напоминали кишащий клубок змей, я обхватила запястья Рена руками, заставляя улыбку появиться на своём лице.
— Ты — моё сердце.
Его глаза закрылись, лицо осунулось под тяжестью поражения, прежде чем он глубоко вздохнул, притягивая меня в круг своих рук.
— Всё, что начинается, должно закончиться, — прошептал он в мои волосы, и его голос дрогнул на последних словах нашей клятвы.
Я отступила на шаг, мягко коснувшись его губ своим поцелуем и шепнув:
— Я кладу своё сердце в твои руки.
Его поцелуй был мягким, благоговейным, и я старалась запомнить это ощущение. Как его губы касались моих. Как шершавость мозолей на его руках контрастировала с моей кожей. Как мне приходилось вставать на цыпочки, чтобы углубить поцелуй. Наша магия переплеталась, словно звёздный свет, осень и покой — ощущение, которое я надеялась испытать снова.
— Я люблю тебя.
— Я люблю тебя, — ответил он.
Мы отстранились друг от друга, его большие пальцы нежно вытирали мои влажные щеки, пока я делала то же самое для него. Уходя, он забрал с собой не только часть моего сердца, но и часть моей души.
Кастон подошёл, положив руку мне на плечо.
Рен поднёс пальцы к губам, отправив мне воздушный поцелуй, прежде чем превратился в знакомого ворона, с которым я выросла, которого знала и любила.
— Пойдёмте, Ваше Высочество, — мягко произнёс Мекруцио, обращаясь ко мне.
Я кивнула, глубоко вздохнула и вытерла лицо. Мы начали свой молчаливый путь через лес, пока не подошли к границе, где, как мы знали, прятались шпионы Тифона. Я позволила Кастону крепче обхватить мою талию рукой, позволила ему тащить меня через лес, будто я устала, будто мы бежали через туман многие дни.
Когда мы вышли из леса, ступив на широкие травянистые поля Эферы, свет был настолько ярким, что больно ударил по глазам. Мне пришлось закрыть лицо, защищаясь от ослепительного сияния. Жара была такой интенсивной, что я на миг подумала, что меня сжигает заживо.
