Не дразни меня (СИ) - Рузанова Ольга

- Нет, не разрешил.

- Яська, это единственный шанс вытащить тебя оттуда, понимаешь?

- Понимаю....

- Я не смогу пробраться на охраняемую территорию и выкрасть тебя под покровом ночи.

- Я знаю, Лёнь!

- Поэтому постарайся убедить его, что тебе необходимо встретиться с родителями. Типа, по маме скучаешь... Плачь, бледней, падай в обмороки, делай, что хочешь, но выберись оттуда....

- Мне надо с папой поговорить.

- Он нервный в последнее время....

В этот момент комнату освещают фары подъехавших к дому машин, и я вся вытягиваюсь в струну. Сползаю с кровати и осторожно приближаюсь к окну.

- Он и мне запретил общаться с тобой...

- Я перезвоню.

- Что там?

- Кажется, муж любимый приехал.

Отключаюсь и, отодвинув занавески, упираюсь ладонями в подоконник. Там три черных джипа. Из одного выходит Литовский и ещё один, в ком я сразу узнаю его младшего брата. Они похожи ростом и статью, и даже на расстоянии я чувствую исходящую от них ауру власти и безнаказанности.

Настоящие бандиты.

Оба закуривают. К ним присоединяются другие мужчины. Один из них зачитывает что-то вроде доклада.

Я стою, не шевелясь и почти не дыша. Их энергетика пугает, отвращает, но неожиданно сильно притягивает.

Младший Лютый кивает, а старший, зажав сигарету губами, застегивает куртку под горло и, вскинув взгляд, вдруг меня замечает.

Молния ударяет в центр груди и прошивает тело насквозь.

Урод!... Оборотень.

Сощурив глаза, он подносит руку ко рту и выпускает дым в мою сторону. Я словно чувствую запах табака. Табака и его тела. Морщусь демонстративно, чем вызываю его жесткую усмешку.

Иди к чёрту, сволочь. Эти штучки на меня не действуют. Горничной своей глазки строй!

Глава 8

Ярослава

Сидя на кровати по-турецки перед ноутбуком, ещё раз пробегаюсь глазами по титульнику и пролистываю страницы проекта. Затем сохраняю файл и отправляю его заказчику. Надеюсь, не выставит неустойку за то, что нарушила сроки. Даже не представляю, как я буду объяснять причины.

Растираю лицо руками, закрываю уставшие глаза и падаю на спину. Даю себе на отдых десять минут и, нащупав телефон на покрывале, беру его в руку и захожу в журнал звонков.

Позвонить ещё раз?

Сегодня впервые, когда я решилась набрать отца. Делала это три раза, но он ни разу не принял вызов.

Мы и до этого брака не часто общались. К слову, за время, что я училась в Европе, он сам звонил мне от силы пару раз. Я тоже предпочитала общаться с ним через маму. Мы никогда не были близки, ни в детстве, ни тем более, сейчас, когда я стала взрослой. Отец всегда больше любил Марата.

Мы с мамой жили обособленно в отдельном крыле дома, и наше сосуществование с мужской половиной семьи пересекалось только по большим праздникам.

Потом я закончила общеобразовательную и художественную школы, и отец каким-то образом разрешил мне продолжить образование заграницей. А после того, как я получила диплом, заставил вернуться.

Как я плакала тогда! Как умоляла его разрешить остаться. Ведь в мыслях я давно попрощалась с этим городом и с кругами, в которых вращается моя семья. Я рассчитывала строить свою жизнь, забыть о страхе, что на наш дом могут напасть, что нашу машину могут расстрелять.

Мечтала о свободе передвижения, к которой привыкла за время учебы в Нидерландах, отсутствии охраны и ограничений в выборе друзей.

Однако отец был непреклонен. В тот же день заблокировал мои карты и выслал за мной своих людей. Под конвоем я вернулась домой, а через несколько дней Литовские убили Марата.

На возвращении я настаивать не стала - маму пожалела. Папа сказал, что без меня она не выдержит. Но и жить самостоятельно тоже не разрешил. Боялся, что я стану инструментом в руках его врагов.

В итоге через год, когда противостояние между отцом и Лютыми достигло катастрофических масштабов, обоюдную ненависть и жажду убийства решили прикрыть этим идиотским браком.

Судорожно вздохнув, набираю отца снова, но он тут же скидывает сам, а через минуту на мой телефон поступает входящий с неизвестного номера.

- Слушаю?... - спрашиваю настороженно.

- Это я, - грубо отвечает отец и без предисловий продолжает, - Яра! Ты чего названиваешь?!

Я немею от его агрессии. Горло тот час сводит спазмом.

- Ты хотя бы понимаешь, как подставляешь меня?! - шипит, не сдерживая злости, - Мои телефоны прослушиваются! За мной постоянная слежка! Я уже забыл, когда последний раз без хвоста передвигался!

- Я хотела поговорить... - вклиниваюсь в его тираду, потому что знаю, что иначе он даже не спросит, зачем я звонила, и бросит трубку.

- О чём?

- Когда я смогу отсюда выбраться?

- Куда выбраться, Яра?! Сиди там и помалкивай!

- Сколько сидеть?! - восклицаю я, - Всю жизнь?! Я не планировала тратить ее на это!

- Ничего с тобой там не случится. Они дали гарантии, так что хватит ныть!

- Я не ною!... Отец!... Хотя бы реши вопрос с моими передвижениями. Меня даже за периметр участка не выпускают.

- Охрана есть?

- Есть. Круглосуточная. Они за каждым моим шагом глядят.

- Ну, и?... - хмыкает отец, - Ты думаешь, твой телефон не на прослушке?

- Нет!

Боже, если бы он был на прослушке, Лютый давно был бы в курсе моей с Леней переписки, а я сама уже сидела бы в подвале.

- И что ты хочешь от меня? Мы с ним не в тех отношениях, чтобы он шел мне на уступки. Я в полной жопе, ясно!

- Ясно.

- Поэтому на меня не рассчитывай, - отрезает он.

- Я уже поняла. Сама разберусь.

- И не высовывайся! - рявкает отец, - Не лезь на рожон, дура! Целее будешь!

- Маме привет, - говорю я и скидываю вызов.

Из глаз неконтролируемо бегут слезы, но, собрав все моральные силы, я держу себя в руках.

Мне не довелось услышать ничего нового. Ничего. Он никогда не любил меня, а сейчас, когда под угрозой весь его немалый бизнес, я и вовсе выпала из сферы его интересов.

Лёнька прав. Мне нужно втираться в доверие к Литовскому. Убедить его отпускать в город и к родителям. Иначе я здесь состарюсь в компании суслика и шлюхастой горничной.

Встаю с кровати, иду в ванную, чтобы умыть лицо и расчесать волосы, а затем, переодевшись в легкое домашнее платье, выхожу из комнаты.

Я знаю, что он уже дома. Обменялись приветственными взглядами в окно, когда он приехал. Вот теперь только выманить бы его из их с Кариной комнаты.

Останавливаюсь у двери и прислушиваюсь. Тихо, но иногда чудится то музыка, то смех. Будто кто-то короткие ролики в тик-токе листает.

Ударяю костяшкой пальца два раза и принимаюсь ждать. Через полминуты дверь открывается, и я вижу вытянувшееся от удивления лицо горничной.

- Мужа моего позови.

- Адама?

Клянусь, я нашла бы, что ей ответить на это, но я сюда не скандалить пришла.

- Да.

- Его здесь нет. Это не его комната.

- А чья же?

- Моя! - подкатывает густо накрашенные глаза.

Ого!... Вот как у Литовских обслуживающий персонал живет - в апартаментах рядом с хозяевами. Дернувшаяся между ребер мышца натягивает в груди невидимую струну. Непорядок.

- Где же тогда комната... Адама?

- Ты жена - тебе виднее! - издает смешок и тут же, испугавшись собственной дерзости, прикусывает язык.

- Говори.

- В том крыле, - указывает рукой влево, - первая спальня.

Я давлю взглядом до тех пор, пока горничная не захлопывает дверь перед моим носом, и иду в указанном ею направлении. Не хочу, чтобы она видела, как подкашиваются мои колени от страха.

Шагаю через холл мимо лестницы и подхожу к указанной комнате. Нервная дрожь пробивает плоть электрическими импульсами. Я отчаянная идиотка, но, вскинув руку, решительно стучу в дверь.

Мне не отвечают, и тогда я повторяю.

- Блядь!... - доносится вдруг до меня несдержанное, - Открыто!

Нажимаю ручку вниз и толкаю ее внутрь. Пыхнувшая на меня энергетика Лютого тут же обжигает кожу.