В твоих глазах (ЛП) - Джусти Амабиле

— Мне просто нужно знать, всё ли с Фран в порядке. Если этот Байрон не тронул у неё на голове ни один волосок, он останется жив. Иначе, несмотря на то что сегодня День благодарения, ему будет не за что благодарить.

Понимаю, — это совершенно иррационально, но я чувствую себя виноватым за то, что не был рядом с Фран, когда она нуждалась во мне. Мы искали этого монстра годами и не нашли. И он появляется сейчас, когда она одна. Уверен, Фран может за себя постоять, но… Я должен был быть рядом. Я вычеркнул её из своей жизни в самый неподходящий момент, полагая, что есть подходящий момент, чтобы стереть того, кого ты любил.

Добираюсь до указанного мне адреса и сразу понимаю, этот Байрон, должно быть, богат. Район и здание чётко говорят: «У меня много денег, и я крут». Чванливый денди. Моя воинственная Фран, как сильно ты изменилась? Ты сошла с ума или что?

Поднимаюсь по лестнице и оказываюсь на последнем этаже. Настойчиво стучу в дверь. Честно говоря, если это правда, что они уехали на День благодарения, сомневаюсь, что внутри кто-то есть. Но прежде чем вернуться в Вермонт, хочу использовать все возможности. Поскольку Франческа упорно не берёт мобильный телефон, а других ориентиров у меня нет, мне остаётся решить, — уходить или ломать дверь. Искать не знаю что, возможно, хоть какой-то след, подтверждающий, что с ней всё в порядке.

Но тут щёлкает замок.

Признаюсь, этого Байрона я представлял иначе, особенно после того, как перезвонил Софии и она уточнила, что он профессор поэзии в колледже. Он виделся мне надменным, чопорным аристократом. Большой нос, лошадиные зубы, твидовый пиджак и аура я-на-вершине-мира-но-если-тронешь-меня-обосрусь. А главное, ему за пятьдесят.

Но Байрону ненамного больше тридцати, высокий, ему не хватает сантиметров десяти, чтобы смотреть мне прямо в глаза. Он совсем не похож на человека, который устанет, открывая банку с вареньем. У него длинные волосы, борода и вид прокуренного байкера. Да, он похож на человека, который выкурил около сорока косяков… или, может, просто смертельно устал. Конечно, как только Байрон видит меня, его выражение облегчения превращается в гримасу разочарования.

— Где она? — спрашиваю я.

— Не знаю, я везде её ищу! — восклицает он. Байрон говорит искренне, он не похож на свинью-убийцу, кто изнасиловал Фран, убил, где-то закопал и теперь создаёт себе алиби. Если не считать того, что Франческа не позволила бы ему прикоснуться к себе, не замочив его первым. Но у этого парня действительно глаза человека, умирающего от беспокойства.

«Окей, твоя смерть откладывается. Сначала я хочу понять больше».

— Теперь успокойся и объясни мне, что произошло, — говорю я.

Он хмурится, глядя на меня. Я не пугаю его. В его взгляде нет благоговения или обычного недоверия человека, который меня не знает. У него взгляд того, кто ненавидит меня до глубины души и не боится это показать.

— Ты — Маркус, — говорит он, — но если думаешь, что пришёл забрать её, то ошибаешься. Она моя. И если ты хоть пальцем её тронешь, я выбью тебе зубы, клянусь. Ты меня не пугаешь несмотря на камнеподобное лицо каторжника. То, что у вас было общее прошлое, не является залогом будущего. Франческа теперь со мной. Я буду заботиться о ней отныне и навсегда. И точка.

— Она настолько твоя, что ты даже не знаешь, где она. Послушай, Байрон, или как там тебя зовут, я хочу знать, всё ли с ней в порядке. И как я понимаю, мы хотим одного и того же, давай не будем тратить время на глупые споры.

— Она мне говорила.

— Что?

— Что вы с ней похожи. Два панка-драчуна. Но Франческа на самом деле не такая, вернее, она не только это, у неё внутри миллион эмоций, которые ты даже не можешь себе представить. Никто не знает её так хорошо, как я. Даже ты. Она так долго жила, действуя, чтобы выжить и защитить себя, но со мной она не действует, она сама по себе, ей больше не нужно защищаться, и я люблю её за это.

— Ты любишь её?

Байрон вызывающе смотрит на меня.

— Да.

— Окей.

— Окей?

— Да, окей. А теперь давай выясним, куда она делась.

За несколько минут Байрон рассказывает мне о поездке в Кейп-Код, о том, что на какое-то время он уехал, и вернувшись, не нашёл. Я не могу не подумать, что её дерьмовый отчим снова пытался отравить ей жизнь.

— За вами кто-то следил? — спрашиваю я.

— Кто должен был следить за нами?

Не собираюсь рассказывать ему о вещах, о которых (я без понятия), знает он или нет. Франческа должна быть единственной, кто расскажет ему все свои секреты.

— Не знаю, кто-нибудь хотел насолить ей или тебе. Ты не заметил — она нервничала?

— Нет, она была счастлива. Франческа была взволнована. Она совсем не нервничала. Хотя…

Байрон внезапно замирает, преследуемый мыслью, озарением, которое, кажется, шокирует его.

— Хотя? — подталкиваю его.

— Хотя те перчатки… они были не Франчески. И теперь я знаю, чьи они. Могу поспорить, во всём этом замешана моя стервозная бабушка.

Его бабушка? Окей, всё равно лучше, чем отчим Франчески. Бабушка меня не беспокоит.

— Кажется, я понимаю, что произошло, — продолжает он. У него такое выражение лица, что на месте бабушки я бы испугался, что внук захочет задушить меня и скормить моё тело кабанам. — Я почти уверен в этом. Она всегда сидела у нас на хвосте. Она и её частные детективы. Должно быть, Франческа разговаривала с ней, пока меня не было. Это её напугало.

— Франческа не боится бабушек, уверяю тебя.

— Но, возможно, она… да, она должна была рассказать ей об Изабель.

— А это кто? У меня в голове такая путаница имён, что вы все кажетесь грёбаной мыльной оперой.

— Моя жена. Она умерла в прошлом году.

— И дорогая бабуля хотела, чтобы ты оставался навечно привязан к её призраку?

— Нет, она ненавидела Изабель. Дорогая бабуля хочет, чтобы я женился на выбранной ею кандидатке, и постаралась бы организовать вокруг меня выжженную землю.

— Такая бабуля действительно заслуживает того, чтобы быть скормленной кабанам, — произношу мысли вслух. — Я предлагаю тебе позвонить ведьме и спросить, где Франческа.

— Она, наверное, уже на Мартас-Винъярд. Я позвоню ей сейчас и…

Звонит его мобильный телефон. Он смотрит на дисплей и взволнованно восклицает:

— Франческа!

И сразу отвечает:

— Франческа! Где ты?

Он вскидывает брови, выглядя обескураженным.

— Да, я, но… кто ты? Где Франческа?

Байрон хмурится, всё больше и больше недоумевая.

— Пенни?

Услышав это имя, наступает моя очередь недоумевать. Я выхватываю у него из рук телефон.

— Пенни? Почему ты звонишь этому сюда?

Её голос, даже на расстоянии, способен сделать с моим сердцем такое, чего не делал ни один голос. Он настолько печален, что кажется, будто Пенни на грани слёз. У меня трясутся ноги. Я не боюсь ничего, кроме её несчастья, сомнения в том, что она больна, страха, что я причинил ей боль, подозрения, что я потерял её.

— Ах, ты там, — бормочет она с холодностью, которая мне не нравится. — Можешь сказать Байрону, чтобы он не волновался? Франческа со мной, и с ней всё в порядке.

— Да, но как ты? У тебя такой голос, что…

— Ты тоже не волнуйся. У неё было долгое путешествие, она устала, но с ней всё в порядке.

— Я хочу знать, как ты!

— Мне… нужно поговорить с тобой кое о чём. Когда соизволишь вернуться, скажу всё лично. Это не телефонный разговор.

— Пенни! Дорога займёт больше трёх часов. Пока я доберусь, у меня печень отвалится!

— Это ты решил уехать, так что подождёшь.

— Просто скажи мне, в порядке ли ты.

— Более или менее.

— Проклятье, Пенни, ты специально меня мучаешь?

— У меня нет намерения мучить тебя. Я хочу, чтобы ты пошевелил своей задницей и притащил её сюда, потому что мне нужно поговорить с тобой о чём-то важном.

Её тон жёсткий, твёрдый, даже если на заднем плане я чувствую горечь, тёмную, как бездонный колодец.