Та, что меня спасла (СИ) - Ночь Ева
Всё решилось как-то само собой. Мать буравила Ольгу тяжёлым взглядом, потом, сорвавшись, обвиняла во всех грехах. Ольга не удивилась бы, если б она кулаки в ход пустила за своего Алика. Но мать сдержалась.
Алик ещё лежал в больнице, когда Ольга вернулась назад, в старую квартиру, которую скоропалительно освободили квартиранты. Домой, в родные стены.
Обустраиваться ей помогал Игорь. Перевёз нехитрые пожитки. Ольга старалась на него не смотреть. Не стыдилась своего поступка – нет. Всего лишь не хотела заново переживать пустоту и боль от надежд, что рухнули и разбились вдребезги. Ничего не склеить. Увы.
– Сможешь жить сама? – спросил он, пытливо разглядывая Олькино лицо. – О деньгах не беспокойся. Я забрал у Карины твою карточку с пенсией. И так помогать буду.
– Не надо, – она пересилила себя и заставила посмотреть Игорю в глаза. – Я смогу. У меня получится. Больше ничего не нужно.
Это был самый неловкий момент. Тяжёлый и болезненный. Ей не хотелось его обременять. Ему не хотелось бросать её на произвол судьбы. Но жизнь сама расставила в нужных местах акценты.
Он всё же помогал поначалу. Или заставлял это делать Славку. А потом у Игоря появилась девушка.
– Жениться собрался, – пьяно ржал Славка. – Любовь там, морковь. Все дела. Красивая фифа, вся из себя.
Лучше бы Олька ничего не знала. Игорю стало как-то не до бедной родственницы друга. А потом вернулась мать. Через год. Олька десятый класс заканчивала.
– Алик помер, – сказала она с порога и осела по стенке.
Олька не жалела и не сочувствовала. Но мать пришлось принять. Не заставлять же её жить на улице. У Алика родственники объявились. Права на квартиру предъявили, а матери некуда было деться. Вот она, как раненная волчица, и приползла к дочери. Больше не к кому.
И покатилось всё по новой: пьянки, исчезновения, какие-то мужики появлялись периодически, но ненадолго.
Олька доучилась в школе. Прошла курсы самообороны, чтобы никто и никогда не посмел её больше пальцем тронуть. К счастью, её никто и не трогал. Она так и оставалась маленькой нелюдимой девственницей, отвергнутой единственным мужчиной, которому она хотела по-настоящему принадлежать. А больше ей никто не был нужен. Может быть, потом. Когда-нибудь. И то не наверняка.
=5
В университет Ольга поступила легко. Правда, факультет не самый престижный, зато бюджет. И впервые в жизни у неё появились подруги.
– Не дрейфь, Смородина, прорвёмся! – часто подбадривала её говорливая Лина Синица.
Это Ольга помогла Тае и Линке пристроиться подрабатывать в ресторанчике «Дон Кихот». Ей-то намного раньше пришлось о себе позаботиться. Нужно было жить и выживать, тянуть на себе нерадивую мать и учёбу.
Даже по дружбе не могла она довериться. Рассказать о своих тяготах. Стыдилась. Пыталась отгородиться. Осторожничала. Боялась, что подруги отвернутся, презирать начнут. Умом понимала, что всё не так, а сердце сжималось и заставляло молчать.
Она знала о подругах многое, они не знали об Ольге почти ничего, но не лезли и не расспрашивали, принимали всё, как должное, за что она была им благодарна.
А потом… Тая выходила замуж. Странный неправильный брак, и как удар под дых – Игорь. Всё такой же красивый. Ещё красивее, чем Оля его помнила.
– Привет, – единственное слово, что она услышала от Игоря за долгие годы разлуки. И взгляд тяжёлый сверху вниз её измерил, оценил, запротоколировал что-то там, в мозговых клетках.
Она кивнула тогда. Ждала расспросов о жизни, но их не последовало. Чужой далёкий Игорь. Наверное, уже женатый, но спрашивать о чём-то – пустое. Встретились, как два чужих человека, и от этого – сердце в клочья.
Оля приняла правила игры. Как всегда. Тихая девочка снова села в свой угол, чтобы никому не мешать. Спряталась, постаралась быть незаметной.
– Так и будешь молчать? – спросил он неожиданно за столом, когда остальные увлеклись разговорами и едой. Таина тётка отлучилась в дамскую комнату. У Севы не закрывался рот. Линка смотрела восторженно и выглядела счастливо-поглупевшей.
Оля пожала плечами.
– А о чём говорить?
– Да, конечно, – ответил он после долгой паузы. – Столько лет не виделись. Оказывается, и рассказать не о чем.
Она бы поговорила, наверное, но страшилась услышать в ответ рассказ о его жизни. О другой женщине, которая ему жена. А вдруг бы он её похвалил? Произнёс чужое имя с любовью? Нет, лучше оставить как есть и жить в неведении. Так спокойнее для души и её сердца.
Игорь рядом. Это хуже вина. Весь вечер – в тумане.
Очнулась, когда с Игорем в машине остались одни. Линка укатила с говорливым Севой, а Игорь отвёз домой противную Таину тётку. И вот больше ничего и никого между ними. Крохотное пространство автомобиля.
– Ты живёшь всё там же? – первый вопрос после короткого разговора в ресторане. Игорь ловит её взгляд в зеркале.
– Да. С матерью.
Он не знал. Она поняла по напряжённым плечам и сумрачному взгляду, что снова поймала в зеркале. Большое заднее сиденье. И она, такая маленькая на нём. Неуютно, холодно, задница к кожаной обшивке прилипает. Не в прямом смысле, конечно, но ощущение такое. Оля пожалела, что откинула подол платья, чтобы не измять. Её сейчас раздражало всё: и этот наряд, подобранный Линой: юбка-полусонце, вырез, подчёркивающий грудь, голые руки. Постоянно хочется себя обнять, но Оля крепится: ни к чему Игорь видеть её слабость.
– Спасибо, – говорит она, как только Игорь подгоняет машину под подъезд.
– Я провожу тебя, – открывает он дверцу.
– Не стоит, – замирает сусликом Ольга, намертво вцепившись в ручку и не решаясь выходить. Ей не хочется, чтобы Игорь провожал.
– И всё же я провожу, – возражает Не Её Король таким голосом, что она вылетает пулей, не дождавшись, пока Игорь дверцу откроет.
Они поднимаются по ступеням молча. Игорь задевает Олю плечом – и кожа тут же отвечает на прикосновение: волна жара прокатывается по телу и оседает тягучим комком в месте, о котором лучше не думать.
– Спасибо, что проводил, – бормочет она скороговоркой и намеренно не достаёт ключ. – Дальше я сама.
За старой дверью она слышит голоса. Наверное, их слышит и Игорь.
– Открой дверь, – он командует невыносимо, хочется сопротивляться этой атаке, но силы не равны, Ольга знает. Оттягивая время, долго роется в сумочке. Игорь терпеливо ждёт.
Два долгих поворота ключа. С порога в нос бьёт запах табачного дыма и алкогольного угара. Игорь входит первым. Уверенно шагает в сторону кухни. Там мать и двое её собутыльников.
– Какие люди! И без охраны! – пьяно хихикает мать, ничуть не удивившись его появлению. Она уже в той стадии, когда море по колено.
Игорь смотрит на всё, прищурившись. Взглядом обводит неопрятную кухню, стены, давно требующие ремонта – здесь теперь ничего не ценится: мать живёт одним днём. Ольга прикрывает глаза. Стыдно. Неловко. Хочется извиниться за грязь и вонь. Завтра она уберёт – станет сносно. А пока… уже ничего не изменить.
– Пошли отсюда, – резко и без возможности возразить: Игорь берёт её за руку и уводит.
– Куда же вы? – несётся вслед голос матери. – Посидели бы, поговорили. Что, дочь, стыдишься матери? Брезгуешь, дрянь неблагодарная!
Ольга стыдилась. И брезговала, конечно. В последнее время стало сложнее: мать перестала походить на порхающую бабочку. Всё чаще в ней вспыхивала агрессия. Она даже пыталась пару раз руки к ней протягивать – оплеуху отвесить или пнуть.
– Пойдём! – Игорь почти рычал и тянул за собой, как плюшевую игрушку, что не может ответить, а болтается в сильных руках безвольно.
Он усадил её на переднее сиденье. На шее билась частым пульсом жила. Стиснутые челюсти делали лицо Игоря слишком суровым, но Оля не боялась его. Никогда не боялась. Король. Как жаль, что не её.
Он сидел, оцепеневший, наверное, с минуту. Затем ударил руками в руль, словно принял какое-то решение, и завёл мотор. Ольге было всё равно, куда он её везёт. Так бы и ехала, и ехала… Долго-долго, пока длится ночь. Но всё когда-то заканчивается.
