Дмитрий Липскеров - О нем и о бабочках
– Завтра матч…
– Большая теплая женская жопа еще никому не мешала!
– Спрошу, – обещал майор и прокричал: – Мануйлов, Стеклов! – Тут же явились два ефрейтора. – Господина полковника в спальню над баней!
Иосифа кормили вкусно и вволю. Молодые стряпухи сгрудились вокруг него и благоговейно взирали на красавца с глубокими черными глазами. Им нравилось, как он ел. Сам солдатик на девок не обращал внимания, думая о чем-то своем. После выпитого компота Иосиф вздрогнул, прикрыл глаза и стал шепотом произносить какие-то слова на непонятном поварихам языке. Но они их слушали, как фанатки – песню модной группы. Когда он закончил шептать, одна из вольнонаемных поинтересовалась:
– Ты что пел-то?
– Молитву.
– Что за молитву?
– Поминальную… Умер Тапкин…
Следующим утром, ровно в одиннадцать часов, в Ленинской комнате полковник Жамин пошел королевской пешкой и отбил часы. Особист не имел каких-то особых заготовок на матч (не для кого), а потому глядел на Иосифа с некоей долей жалости: мол, новобранец, салабон, брому придется выпить столько, что Останкинская башня упасть может, а у него всю ночь сопела под боком горячая жопастая повариха с розовыми волосами. Жамин целиком ушел в эротические воспоминания, автоматически делая ходы, как по вызубренному учебнику, отстукивал время, закатив глаза, представляя свою ночную гетеру а-ля рак, как вдруг в его мозг ворвалось короткое холодное слово: «Мат»! Полковник очнулся и долго пялился на шахматную доску, не понимая, как его король в столь короткое время был захвачен неприятелем… Надо было видеть, как радовался Белич! Майор чуть не прыгал от счастья, корчил рожи и готов был целовать Иосифа взасос. Победитель сохранял обычное расположение духа и собирал шахматные фигуры для начала следующей партии, перевернув доску к себе для игры белыми. Полковник Жамин, когда осознал свое поражение от рядового, побагровел лицом, облился от злобы потом и не сдержался.
– Еврей? – спросил и указал пальцем на Иосифа, который уже приготовился играть белыми.
– Еврей, – ответил солдат. – Есть какая-то разница?
– Я тебе потом объясню, – пообещал особист. – Ходи, еврей! Где ермолка?
В этот раз партия продолжалась тридцать два хода, после чего на доске остались три основные фигуры белых против почти одинокого короля черных с пешечной прикрышкой. Иосиф давно мог закончить муки соперника, но старался сделать так, чтобы тот сам сдался, избежав полного позора, означенного словом «Мат». Особист не уступал, роняя на доску капли пота, бегал королем туда-сюда, а Иосиф ставил ему все новые шахи, пока Белич наконец не кивнул – мочи!
Иосиф передвинул по горизонтали ладью и объявил:
– Мат!
Казалось, что майор тотчас пойдет плясать вприсядку, его лицо покраснело, как у Жамина, но по другой причине – от счастья, тогда как полковника, казалось, хватит удар.
– Жид! – ответил особист. – Жидяра!
– Любитель анального секса! – неожиданно огрызнулся Иосиф.
– Да что ты себе позволяешь, сучонок! – вскочил офицер при орденских колодках, дергая потной ладонью за кобуру. – Я тебя, выблядок, сгною в сортире! Застрелю на глазах у Ленина!.. Кстати, какого хера Ленина до сих пор не убрали?!!
Пришлось вступаться майору:
– Все после, господин полковник! У нас регламент! Третья партия! Уговор есть уговор! А там и самого Ленина можете расстрелять!
– И тебя, сука, сгною! – прорычал Жамин. – Ишь, Белич!.. Тоже жид! Все здесь жиды!
– Как угодно, – соглашался майор. – Жид так жид, только походите пешечкой! Или еще чем…
Полковник сделал несколько глубоких вдохов, желая успокоиться. Он напряг мозги, будто бы вжал педаль газа своего мощного «Крайслера» в пол, и пошел искрометно: Е 2 – Е 4.
Третья партия завершилась на пятнадцатом ходу изящной комбинацией, приведшей к тотальному уничтожению противника.
Как только Иосиф провозгласил «Мат», майор Белич закричал:
– Беги отсюда, парень! Беги!
От лютого бешенства, от прилившей к мозгу крови полковник вскочил, хотел было схватить Иосифа за грудки, но быстрый и легкий парень выскользнул и уже бежал по плацу к калитке, ведущей в лес, а вслед за ним неслось раскатисто:
– Стоять! Убью, жидяра!!!
Послышались выстрелы и шестиэтажная матерщина.
Иосиф до поры до времени остался целым, а Жамин и Белич примитивным образом подрались, расквасив друг другу носы… Когда, шумно дыша, разошлись по сторонам, утирая кровищу, в небе вдруг громыхнуло, и началась летняя гроза. Дождище полил знатный, обещая крепкий белый гриб.
– Из Мачулищ я, – под шум ветра уточнил Белич. – Белоруссия…
– Я твое дело наизусть знаю, – оправлял форму полковник. – Скрытый жид!
– Изволите расплатиться? – И нарочито иронично: – Господин… Кстати, президент наш приглашает жидов вернуться на родину. Встречать обещал с почестями!
– Ну и чего ты, Белич, выкаблучиваешься? – Сердце Жамина успокаивалось, кожа лица охладилась от жара, лишь немного крови осталось возле носа. – Сам выиграть не можешь, так еврея поставил! Для того и приглашает власть, чтобы вырезать всех поголовно! Суки, чужую науку подняли, а от нашей съебнули!..
– Так ты сам вызвался!
– Но ты мне о нем рассказал!
– А за язык кто тянул?
– Знаешь, что горяч!..
Те, кто давно проживал в этой военной части, регулярно принимали полковника Жамина на шахматный матч, и всегда дело заканчивалось одним и тем же – самой примитивной дракой, а потом примирением. Офицеры не были врагами, скорее наоборот – товарищами, которым не хватало чего-то по жизни: кому пыток, а кому звезды на погонах, – вот и подменяли свои желания игрой, женскими прелестями да мордобоем. Жамин сам притащил из «Крайслера» ящик новомодной водки, пожал Беличу руку и простился до следующего раза.
– До свидания, товарищ полковник!
– Да уж… Нам до господ – что еврею до генерала.
Жамин залез в свое авто, где дуло из кондиционера, и велел водителю трогать.
На следующий день привезли гроб с Тапкиным и установили для прощания на плацу. Казалось, покойный стал еще меньше, лицо усохло, и трогательно было видеть на его голове платочек: вскрыт-то был череп аккуратно, а потом кости сложили кое-как. Мертвецу по барабану!
Беличу позвонили из центра и сообщили, что к нему претензий нет, даже удивлялись, как можно в военной части аневризму диагностировать. Майор пояснял, что в эти сложные анархические времена часть старается поддерживать свой моральный дух на высоком уровне, по советским стандартам, в том числе и военную медицину. Диспансеризация – залог здоровья!
Солдаты ходили мимо гроба как сонные мухи, ускоряя шаг от странного запаха.
