Дом на Уотч-Хилл (ЛП) - Монинг Карен Мари
— Ты была её миром. Единственным, что имело для неё значение.
Она тоже была единственным, что имело значение для меня. Мне пришло в голову, что это, возможно, нездоровое отношение к жизни. Но с другой стороны, в нашей жизни тогда мало что было здравым.
— Ты веришь, что ты ведьма, не так ли? Что-то уже происходило, да? — тихо спросила Эсте.
Я натянуто кивнула.
— Хорошо. Мне нужно подготовиться к выставке в Индиане в понедельник, и завтра утром придётся улететь в безбожно ранний час. Перед тем как я уеду, тебе многому нужно научиться. Давай начнём.
***
Много часов спустя я сидела на своей кровати и смотрела на толстую записную книжку с обложкой из коричневой кожи, украшенную рельефным рисунком совы и кельтскими узлами и перевязанную кожаным шнурком. Одевшись и приготовившись, я убивала время и ждала, пока Эсте выйдет из душа, тем временем стоически отказываясь открывать книгу. Я утешала себя тем, что эта хотя бы действительно написана и не станет загадочным образом писать сама себя. Я надеялась на это.
Мой мозг испытывал перегрузку.
«Моя мама и я начали составлять это для тебя много лет назад, — сказала мне Эсте, отдав эту записную книжку сегодня днём. — Думаю, моя мама всегда планировала сказать тебе, пока не стало слишком поздно, если бы Джоанна сама этого не сделала».
И снова эта фраза — «слишком поздно». И снова я не спросила. Перегрузка.
Большую часть дня мы провели у бассейна, заходя на кухню ради еды и напитков, а потом возвращаясь в солнечный двор, где мои телохранители бдительно наблюдали с расстояния. За эти часы Эсте рассказала мне столько, что у меня голова шла кругом. Она знала, что это станет перегрузкой, отсюда и записная книжка.
«Проще будет впитать это, читая, а не слушая. Ты захочешь вернуться и перечитать, с каждым разом осмысливая внимательнее. Сейчас я даю тебе только основы, а детали в записной книжке, — сказала она. — К сожалению, без какого-либо особого порядка. Написать это оказалось сложнее, чем мы представляли. Сложно решить, что самое важное, и чему надо обучить тебя в первую очередь».
«Тут полно заклинаний?» — спросила я.
«Детка, тебе не нужны заклинания. Ты Высококровная Королевская ведьма. Ремесло опирается на силу воли; вот почему это называется Путь Воли или путь намерений. Мы все имеем в своей крови разную степень магии. Мы фокусируем эту силу своей волей, придаём ей форму, пытаемся заставить её прорасти в реальности. С меньшей степенью магии в крови слова, заклинания и даже заколдованные объекты становятся необходимыми, чтобы фокусировать и умножать намерение ведьмы. Даже тогда это не всегда работает. Иногда работает, но не так, как ты намеревалась. Заклинания коварны, у них есть зубы. Ты должна всегда уважать это и быть чрезвычайно точной со своим намерением. Если глубоко внутри, за намерением, которое ты формируешь, таится другое, более неприглядное, ты можешь наколдовать себе нешуточный бардак».
«Ты когда-нибудь так делала?»
Она рассмеялась. «Не раз, причём бардак был колоссальный, особенно в подростковом возрасте, когда мои гормоны обезумели, и я понятия не имела, как с ними справиться. К счастью, мама была рядом, чтобы спасти меня. С такой степенью магии, что содержит твоя кровь, достаточно одной воли — ну или будет достаточно, как только ты обучишься. Вот почему Королевских ведьм так страшатся. Большинству из нас приходится тяжело трудиться, чтобы повлиять на реальность, привнести наше видение в мир, поистине опасным Королевским ведьмам, с неразбавленной кровью и десятилетиями практики, нужно просто почерпнуть силу из достаточно богатого источника и подумать, воплощая свои намерения».
Она задрожала. «И даже не начинай про серых ведьм. Когда они сражаются с другой ведьмой, любая ведьма бежит и прячется».
Эсте сказала мне, что она сама была ремесленной ведьмой, что означало, что её сила была в её руках. Её тянуло создавать, и рисование стало тем способом, который она выбрала для фокусировки своей силы. Если она ничего не создавала на протяжении достаточно долгого периода времени, она начинала чувствовать себя физически больной. Я помнила времена, когда она запиралась в своей студии, лихорадочно писала картины неделями кряду, выходила с двадцатью пятью новыми творениями, и каждое было ещё более гениально реализованным, чем предыдущее.
«Но ты же творишь не магию, — сказала я. — Это картины».
«Помнишь Тильду Шомбер, которая не могла забеременеть и отчаянно хотела обзавестись детьми? Когда она заказала у меня картину, я вплела в неё заклинание фертильности, — сказала Эсте, улыбаясь. — Это была чуть ли не самая мощная магия из всего, что я творила. Я обожаю Тилли и вложила в картину всё своё сердце».
У меня побежали мурашки. «Теперь у неё трое детей».
«Она потрясающая мама. Если кто-то, имеющий проблемы со здоровьем, заказывает картину — например, док Филдс с его больной печенью — я вкладываю в неё целительное заклинание. Поэтому мои картины — это всегда два в одном: сама картина, которую видно при свете дня, и та, что светится ночью, состоящая из люминесцентной краски, в которую я вплетаю магию».
Тихим голосом я произнесла: «Ты могла исцелить мою мать?»
Её глаза потемнели. «Ни единого шанса. Ничто не могло исцелить Джоанну Грей».
«Почему нет?»
Она вздохнула. «Сложный вопрос. Давай разберёмся с этим позже».
Позже. Я приняла отсрочку, моя голова шла кругом.
«Какова моя сила? Что я за ведьма?» Она описывала сакральных ведьм, черепных ведьм, сердечных ведьм, ремесленных или ручных ведьм. Были стихийные: огненные, водные, воздушные и почвенные ведьмы. И более тёмные: ведьмы войн, чумы, мора и смерти. Куда относилась я?
Она уставилась на меня обеспокоенным взглядом, затем тихо сказала: «Я не знаю».
— Супер, — пробормотала я теперь, приглаживая платье, напрягая ногу и отрешённо восхищаясь линией моей лодыжки, когда я была обута в туфли на высоком каблуке. Я редко чувствовала себя красивой; в моей жизни не было на это времени. Но сегодня я ощущала себя именно такой.
«Твоя сила проявит себя, — сказала мне Эсте. — Увидев то, что проявится, мы поймём, какая ты. Высококровные Королевские ведьмы часто обладают несколькими талантами, иногда двумя или даже тремя аспектами».
— То есть, я могу быть ведьмой смерти и ведьмой войны. Очаровательно, — прорычала я, отталкиваясь от постели. — А может, чума плюс мор. Зашибись, бл*дь.
Я мысленно сгребла весь этот бардак и затолкала в коробку. Эсте также попросила меня представить себя на месте девятилетней Эсте, которой угрожали обе наши мамы. Спросила, была бы я сама готова пойти против Джоанны и Далии в таком возрасте.
«Нет, — устало ответила я. — Я понимаю».
«Тогда также пойми, что чем дольше продолжалась ложь, тем невозможнее становилось сказать тебе. Я всегда прикрою тебе спину. Я всегда буду твоей самой ярой поборницей и защитницей. Я буду сражаться на твоей стороне с чем угодно. Я люблю тебя, Зо. Я не могла тебя потерять. И когда я стала старше и подумывала пойти против них, я была практически уверена, что лишь взорву весь твой мир. Как минимум ты возненавидела бы меня; а в худшем случае Джоанна увезла бы тебя куда-нибудь, где я бы никогда не смогла вновь найти тебя. Жизнь хаотична, Зо. Но теперь ты свободна. Пожалуйста, не ненавидь меня за это. Я лишь пыталась сохранить нас, нашу дружбу, молясь о дне, когда я сумею помочь тебе стать той и тем, чем тебе всегда было суждено стать. Когда мы смогли бы быть сёстрами-ведьмами до скончания веков. Я жила ради этого дня».
«Никогда не ненавидела тебя, — сказала я ей. — Всегда люблю тебя», и мы обнялись и договорились сегодня вечером выйти погулять. Заскочить в «Госсамер», затем в «Тени». Быть молодыми, дикими и свободными, отжигать как рок-звёзды. Быть страстно живыми и восторженно радоваться этому.
