Дом на Уотч-Хилл (ЛП) - Монинг Карен Мари
Девлин прощупывал это тем вечером, когда спросил, не чувствовала ли я всегда, где-то глубоко внутри, что есть нечто большее. Что мне не хватало жизненно важной информации, и возможно, меня даже намеренно вводили в заблуждение. Я годами говорила себе, что моё впечатление, будто я пребываю во тьме, а другие нет, исходило попросту от того, что меня много раз внезапно перевозили с места на место без объяснения.
Но это имело намного, намного более глубокие корни.
Всю свою жизнь я существовала в разладе с собой. Была дневная Зо, которая делала всё необходимое: работала без устали, заботилась о маме, никогда не жаловалась, никогда не позволяла себе хотеть что-либо. Деловитая пчёлка, снующая от задачи к задаче, слишком занятая, чтобы подумать о своих чувствах… или о том, как ей подозрительно недоставало всего в этом отношении.
А ещё была полночная Зо, которая лежала без сна, обдумывая бесконечное, пустое ноющее ощущение внутри неё, огромную пустошь каньона, который не должен был причинять боль, но причинял, как будто из неё вырезали нечто необходимое для жизни. Полночная Зо чувствовала себя так, будто стояла лицом к непроницаемому туману, который лишь чрезвычайно изредка расступался совсем ненадолго, позволяя увидеть мучительный проблеск чего-то яркого, чудесного и величественного, что наполняло её столь полно, что на краткий момент, в те исключительные ночи полночная Зо чувствовала себя… целой, живой и реальной. Я каждой унцией своей сущности жаждала того полного состояния, даже не зная, что это такое.
Затем туман сгущался, снова затмевая моё зрение, и я не имела возможности вновь ухватить то, что я чувствовала. Вообще. Мне оставалось лишь воспоминание о далёком впечатлении чего-то, что на мгновение ощущалось великолепно, и уверенное понимание, что по какой-то причине я никогда не могла это заполучить.
Факт: моя мама верила, что она была ведьмой. Факт: Эсте и её семья верила, что они тоже ведьмы. Факт: Эсте и Далия верили, что моя мать была Высококровной Королевской ведьмой и ужасала.
Факт: они все говорили об этом и скрывали это от меня.
Двадцать четыре года я бродила, глупая и слепая, и никто не только не сказал мне, но и все они добровольно и намеренно ослепляли меня.
Всё моё существование сдвинулось на своей оси, оставляя меня совершенно взрывоопасной. У меня имелся миллион вопросов к Эсте. И я не могла принять ни один из них.
Верила ли я, что я ведьма?
Да.
Было ли мне любопытно, даже не терпелось изучить это?
Совершенно точно.
Имело ли это значение для меня в данный момент?
Нет.
Я слишком разозлилась. Одно дело — расти и чувствовать эмоции. Ты в процессе, с помощью наставников и родителей, учишься контролировать их и обуздывать.
У меня не было учителей, потому что у меня не было сильных эмоций.
А теперь они появились.
И у меня нет инструкций.
Злость душила меня, топила, задавливала. Единственный способ, каким я умела выпустить её в тех редких случаях, когда всё же испытывала это — неназванное и нестабильное внутри меня — это через секс.
Моя лучшая подруга. Моя мать. Сговорились с Далией, чтобы держать меня во тьме, сделать меня кротким роботом.
Если я ведьма, у меня есть сила. И мне в ней было отказано. У меня была магия. И мне никогда не разрешали её узнать. Мне не дали выбора.
Я любила Эсте. Всегда любила.
Но я совершенно точно, чёрт возьми, не узнавала её, и видимо, никогда не знала.
И я также не знала собственную мать.
Одна из книг вылетела с полки и упала на пол, приземлившись у моих ног и раскрывшись.
— Что теперь-то? — раздражённо пробормотала я. Очевидно, все книги в этом доме имели склонность к коммуникации, если и когда им вздумается. Совсем как моя лучшая подруга и мать.
Опустившись на пол, я притянула книгу к себе на колени и прочла.
«Мужчина марширует в сражение, нагло разделяя, чтобы завоёвывать. Его техники часто жестоки, следовательно, видимы, следовательно, их можно победить.
Женщина разделяет столь незаметно, столь деликатно, что солдаты даже не знают, что их разделяют, пока они беззащитно стоят, разграниченные невидимыми заборами.
И так победа в войне достигнута».
Рассердившись, я перевернула страницу. Она пустовала. Как и все остальные.
— Я тебя ненавижу, — сообщила я книге, прекрасно понимая, как по-детски это звучит, но я решила, что заслужила право сказать что-то детское, потому что такого никогда не было. Мне не разрешалось испытывать нормальные детские чувства.
Я осознала, что с маминой стороны было очень глупо подавлять мою силу только для того, чтобы оставить меня после её смерти с этой взрывной силой, но в то же время такой неполноценной в эмоциональном плане. Я осознала, что мне нужно многому обучиться, причём быстро. Самодисциплина будет иметь критическое значение. Я всегда гордилась своей дисциплиной, но начинала понимать, что легко дисциплинировать себя, когда ты эмоциональный айсберг, а не вулкан.
Не оставалось сомнений в том, что говорила мне книга — и да, я только что подумала, что книга говорила со мной — потому что приняв, что я ведьма (а я втайне приняла, хотя хотела больше доказательств), не оставалось смысла отрицать все остальные странные события.
— Называй лопату лопатой, — пробормотала я. Вещи были такими, какие они есть, и отрицая это, я лишь делала себя уязвимой. «Зажги свечу, ведьма Кэмерон», — сказал гримуар.
Я нахмурилась, гадая, сколько всего я не смогла заметить и понять. Например, мерцающие символы, выгравированные на пороге поместья Кэмерон — какое-то заклинание. Эсте не могла его переступить. Вот почему она настояла, чтобы я её пригласила. По этой же причине мистер Бальфур верил, что в особняке я в безопасности, несмотря на отсутствие охранной системы. Это также в некотором роде связано с моим беглым обмороком на пороге в вечер моего приезда? Чего ещё я не знала? Трискелионы и Serch Bythol тоже были выгравированными заклинаниями, и если так, какой эффект они оказывали?
Из-за своих шор я пригласила Джесси внутрь. Эсте и Девлин оба запаниковали. Заставили меня отозвать приглашение. Я хотела знать, почему.
Видимо, Джунипер была ведьмой, причем Важной Шишкой среди здешних ведьм. И все верили, что я была семечком от этой шишки. Была ли?
Моя мать разделила нас всех невидимыми заборами, дабы продвинуться в той войне, которую она вела — войне, которая для меня была такой же невидимой.
Я хотела разразиться рыданиями, но не могла. Моё сердце превратилось в иней, а слёзы — в осколки льда.
Горевать по Джоанне Грей было намного проще, чем злиться на неё. Я ненавидела испытывать такие чувства. На крохотную долю мгновения я жаждала тех дней, когда могла почти ничего не чувствовать. Потому что прямо сейчас я больше всего чувствовала себя такой чертовски одинокой и разозлённой.
Один-единственный солдатик, окружённый невидимыми заборами.
***
Я не знаю, видела ли я когда-либо сны. Я определённо никогда их не запоминала. Возможно, бесчисленные тяготы жизни с мамой оставляли меня настолько измождённой, что я спала слишком глубоко, и Песочный Человек никогда меня не находил. А может, как только мой мозг включался, прагматичная Зо отчитывала: «Исчезни, бесполезный песок. Ты мне не приносишь прока. Нет времени на сны». Или, возможно, сны у меня тоже украли: Зо не может иметь магии, и ей также не разрешается видеть сны. Она может захотеть чего-либо. Стать настоящей живой персоной. Лучше резко и быстро пресечь такую возможность.
(Согласно поверьям, Песочный Человек сыплет заигравшимся допоздна детям в глаза волшебный песок, заставляя их засыпать; причём послушным детям он может принести добрые светлые сны, а непослушным — кошмары, — прим)
С тех пор, как я оказалась в стенах поместья Кэмерон, я не только видела много снов, но и сны мои были такими ясными, предоставляли такие осязаемые детали, что после пробуждения они ощущались неотделимыми от реальности, и эмоциональные нюансы отголосков снов цеплялись ко мне на протяжении дня.
