Дом на Уотч-Хилл (ЛП) - Монинг Карен Мари

— Большинство подавляемых ведьм сходит с ума. Многие убивают себя. Мама сказала, что раз ты Высококровная Королевская ведьма, ты либо совершишь суицид в молодом возрасте, либо окажешься достаточно сильной, чтобы это пережить. Но она никогда не простила твою мать за такой поступок, а твоя мать так и не простила её за осуждение её решения.

— Зачем маме ограничивать мою силу? При условии, что это правда, — натянуто добавила я. Всё это начинало казаться мне чересчур правдивым. Но принять это означало принять, что вся моя жизнь была ложью. Я не видела, какую выгоду могла получить Эсте, рассказав мне такую замысловато продуманную ложь. И всё же, либо она лжёт, либо вся моя жизнь была ложью; выбирай меньшее из двух зол.

— Это всё правда, — настаивала она. — Как ещё ты объяснишь, что я сделала с книгами?

Я не могла это объяснить, как не могла объяснить зажигание свечи моей волей, так что я раздражённо уклонилась от ответа.

— Позволь прояснить. Ты ведьма. Я тоже. Моя мама была ведьмой. И твоя мама ведьма, и твой папа тоже?

Она кивнула.

— И все знали, кроме меня? И вы все вели уютные беседы об этом, и приняли решение не говорить мне? Прости, но у меня пи**ец какие серьёзные претензии по этому поводу на множестве уровней!

— У меня бы они тоже были. Я бы чертовски злилась на всех. Но от этого всё не становится менее правдивым. И могу я сказать, как сильно я рада видеть тебя взбешённой? Ты никогда ни из-за чего не злилась. Ты никогда практически ничего не испытывала, ни по какому поводу. Ты больше не связана, Зо. Это изумительно! Ты полностью жива! Наконец-то.

С небольшим опозданием, по моему мнению — типа, почти на двадцать пять лет, но эй, это же всего лишь моя жизнь, хотя остальные, похоже, так не считали. Они думали, что они вправе принимать решения насчёт моей жизни, руководить мной, утаивать информацию. Если Эсте говорила правду, я всю свою жизнь была тенью себя, неспособная чувствовать, включаться в момент и наслаждаться жизнью. И именно моя родная мать приговорила меня к такой судьбе. При этом обсуждая это с другими!

Возможно, самым убедительным аргументом в пользу правоты Эсте было то, как сильно я изменилась после смерти мамы. Мой мир из блёклого стал ярким; мои органы чувств эволюционировали от пресных до многогранных, подмечающих малейшие нюансы; мои эмоции превратились из поверхностных до зажигательных, мои страсти сделались взрывными, будто открылся внезапный спускной клапан… или было убрано давнее подавление. Драконица, которая пробудилась в момент смерти мамы, никогда больше не засыпала. Это была моя магия, моя сила? Я задрожала от внезапного холодка и прищурилась.

— Я так понимаю, ты говоришь, что как только мама умерла, я освободилась?

— Да? Ты ешь всё, что попадётся на глаза? Эмоции интенсивные и стремительно меняются? Сексуальное желание выходит из-под контроля?

Я уставилась на неё с разинутым ртом. Именно так.

— Но зачем маме связывать мою силу? — повторила я.

Эсте с печальным взглядом покачала головой.

— Понятия не имею. Отчасти это и доводило мою маму до белого каления. Джоанна не озвучила объяснения. И первый ведьмовской урок: твоя мама не связывала твою силу, она её подавляла. Есть разница. Связывание делается однократно. Подавление необходимо выполнять день за днём, день за днём. Джоанна отказывалась говорить хоть слово о том, кем она была и почему подавляла твою магию. Если бы она назвала моей маме причину, хоть какую-то причину, мама постаралась бы понять. Вместо этого Джоанна угрожала ей, и твоя мать умела быть ужасающей, когда хотела этого. Ты сказала, с тобой произошло что-то странное. Что именно? Что-то ведьмовское?

Я больше не намеревалась рассказывать ей о хижине, о загадочной книге, которая писала сама себя, или о свече, которую я как будто зажгла одной своей волей. Не буду говорить, пока она не даст мне больше ответов, и пока у меня не будет время это обдумать.

— Если это правда, как ты могла скрывать это от меня все эти годы? — пылко спросила я. — Как ты можешь быть моей лучшей подругой, верить, что это правда, и никогда не говорить ни слова? Ты не думала, что я имею право знать? Хотя бы простое «Эй, ты ведьма, и твоя мама не позволяет тебе иметь силу». Просто предупреждение в общих словах, чёрт возьми.

— Я столько раз хотела тебе сказать! — запротестовала Эсте.

— Но не сказала.

— Но хотела!

— Намерения. Дорога в ад. Вымощена именно ими, — ровно сказала я.

— Есть очень много способов вымостить дорогу в ад, и иногда у тебя попросту нет хороших вариантов, — рявкнула она. — Ты не понимаешь ведьмовской мир, Зо. Есть ведьмы, против которых ты никогда не идёшь, и твоя мать была одной из них. Моя мама угрожала мне, твоя мать угрожала мне, и Джоанна Грей была самой грозной из всех, с кем я сталкивалась в этом мире, до сегодняшнего дня, до Дивинити и этого дома. Ты не знаешь этого и никогда не узнаешь — потому что ты Высококровная Королевская ведьма, которой другие ведьмы боятся и которой подчиняются — но простые Высококровные вроде меня, мы не связываемся с Королевскими. Никогда.

Она встретилась со мной взглядом, затем с тихой интенсивностью произнесла:

— Зо, тебя окружают другие Кайлех. Ты живёшь в городе ведьм, который не могут найти чужаки, даже Высококровные — по крайней мере, я не могла. Дивинити — это мощный котёл бурлящей силы. Пока мы ехали по главной улице, я опьянела от магии в воздухе. Она на ветру, она в почве. Это одурманивает. Я хочу выйти на улицу и танцевать голышом в этом шторме. Я хочу вдыхать её, впитать, направить в креативность. Я никогда не бывала посреди такого количества могущественных ведьм. Водитель с немалой гордостью сообщил мне, что ты преемница наследия Кэмерон, что ты унаследовала это всё, — она сделала обширный жест. — Кэмероны — это древний Королевский светлый дом; они существуют целую вечность. Джунипер Кэмерон была их матриархом, и теперь, когда они мертва, мне явно кажется, что они привезли тебя сюда, чтобы ты заняла её место главы их ковена.

Она выждала мгновение, затем продолжила:

— Я много думала об этом в дороге, когда Эвандер сказал мне, зачем ты здесь. И как удачно сложилось, что они нашли тебя сразу после её смерти, хотя так много десятилетий бесплодно искали наследницу. И как твоя мать решительно прятала тебя, десятки лет подавляла твою силу. И это привело меня к глубинно тревожной мысли. Зо, что, если этот город и этот ковен — именно то, от чего бежала твоя мать?

Глава 14

Я закончила чистить зубы, раздражённо сплюнула и смотрела, как жидкость исчезает в сливном отверстии, мечтая, чтобы вместе с ней исчезли бесчисленные эмоции, не дающие мне спать. Час назад, когда я, симулируя измождение, настояла, что мне нужен сон, Эсте отправилась на поиски комнаты, которую она объявит своей.

После того, что она мне рассказала, сон оказался невозможной затеей. Никакое количество текилы это не изменит, и я пыталась. Я была интенсивно, болезненно бодрствующей, мой разум был безжалостно ясным, сердце — живым и бушующим. Я жаждала забвения сна, чтобы забыть, ненадолго умереть и надеяться, что завтра я почувствую себя более владычицей своих чувств и судьбы, ибо ясно, что в настоящий момент (и видимо, всю мою жизнь) я не была владычицей ни того, ни другого.

Я пошлёпала обратно в спальню, где долго стояла и смотрела на книги в зелёном замшевом переплёте на верхней полке. Должно быть, их Эсте тоже перманентно заколдовала.

— Перманентно заколдовала, — пробормотала я, пытаясь это осмыслить. Могла ли я перманентно заколдовывать вещи? Каковы мои дары? Я не спрашивала. Более того, я заставила её полностью перестать говорить о ведьмах и маме. Моя проверенная техника убирать вещи в коробки и рассылать их малыми порциями, чтобы я могла осмыслить их по удобоваримым кусочкам, включилась в работу, чтобы сохранить мой рассудок. Совсем как в старые времена.

Я неохотно признавала, что моё настаивание на абсолютном неверии — это защитный механизм. Вещи, которые она мне рассказывала, несли в себе неоспоримый звон правды, зловеще отдающийся в моих костях. «Это, — утверждали они, — то, что ты всегда чувствовала, но никогда не знала. Это объясняет всё».