Жестокие наследники (ЛП) - Вильденштейн Оливия

Я запрокинула голову, насколько это было возможно, не желая отрывать от него взгляда.

— Тебе нужно выбраться из клетки. Открой дверь.

Он уставился на меня, его зрачки расширились, затем втянулись, как будто пульс бился прямо у него в глазах. Его бровь опустилась, отчего радужки потемнели, а затем губы изогнулись в усмешке.

— Римо. Я настоящая. Что бы ты ни видел, это не так.

— Что ты с ней сделал, сукин ты сын? — прорычал он.

Он смотрел прямо на меня, но больше не видел. Его пальцы обхватили мой крючок, расстегнули его. Стиснув зубы, он приподнял его.

— Римо, остановись! Это я.

— Из-за тебя она мертва!

Ещё больше крови потекло с кончика его носа, попадая мне на лоб.

— Римо, это Амара, пожалуйста.

Его мускулы натянули тунику, а родимое пятно вспыхнуло от ярости. Он зарычал, бросив в мою сторону взгляд, полный такой неприкрытой ненависти, что моё сердце сжалось и скользнуло в желудок. Он пошевелил крючком, как будто пытаясь стряхнуть меня.

— Римо, остановись! Это я! Трифекта! Твой злодей!

Он застыл. Зафиксировалось ли хоть одно из моих слов?

— Я пытаюсь помочь тебе, — добавила я, взглянув вниз.

Моё сердце подпрыгнуло до самого горла. Земля теперь была так далеко внизу, что соскользнуть означало шлепнуться. Сглотнув, я запрокинула голову и снова посмотрела на него.

— Пожалуйста, Римо. Дверь. Тебе нужно открыть дверь.

Открытие клетки остановило бы поток магии. Как только он перестанет быть одержимым своими видениями, он сможет помочь мне подняться и войти внутрь. Или, по крайней мере, он мог бы схватить меня за руку сквозь решетку и держать до тех пор, пока мы не доберёмся до вершины утеса, потому что моя рука вот-вот должна была соскользнуть. Я пошевелила своей больной рукой, чтобы проверить, зажила ли она чудесным образом, но, подъём её буквально на чуть-чуть отозвался потоком кислоты внутрь моих костей.

В глазах Римо было столько ненависти, что у меня по коже пробежал холодок.

— Римо, — прошептал я. — Я не знаю, кого ты видишь, но этот человек ненастоящий.

— Заткнись, — рявкнул он.

— Посмотри на…

— Я сказал, заткнись!

— Ри….

Прежде чем я успела произнести последний слог его имени, он повернул крючок и пропустил его сквозь прутья клетки. Я полетела на землю. Мой инструмент вылетел из рук раньше, чем я успела превратить его во что-нибудь, что могло бы спасти мою жизнь.

Падение не могло убить фейри.

Пока мои волосы развевались, я молилась, чтобы эти правила применялись в Плети.

ГЛАВА 24. ВТОРОЙ ШАНС

Мои пальцы наткнулись на что-то липкое и холодное, пахнущее морозом и землёй. Пережила ли я своё падение? Я провела ладонями по земле, ожидая почувствовать комочки мха, но ни одно нежное растение не щекотало мою кожу. Если я не приземлилась в фальшивой Неверре, то где я приземлилась?

Я медленно открыла глаза и обнаружила, что смотрю на белое небо и портал, который висел, как зеркало, в пятнадцати метрах надо мной, отражая поле охряной грязи и моё распростёртое тело. Мы были правы: в этой тюрьме никто не умирал.

Облегчение согрело моё тело. Я упёрлась обеими ладонями в землю и с трудом приняла сидячее положение. Я поняла сразу две вещи: повязка исчезла, и рука больше не болела. Я подняла перепачканные грязью руки и поразилась отсутствию боли. Но потом в моей памяти всплыло воспоминание о том, как я уронила крючок, и я перестала удивляться и начала вытирать ладони о бёдра, оставляя на своём чёрном костюме красновато-жёлтые полосы. Филигранная татуировка всё ещё была на месте, но вернулась ли пыль Карсина на своё место? Я провела дрожащим пальцем по тёмным завиткам. Когда сверкнула струйка пыли, я очень глубоко вздохнула.

Я ощупала лицо в поисках порезов и почувствовала только гладкую кожу. Как невероятно. Всё ещё погано, но, тем не менее, невероятно. Встав, я осмотрела свой костюм, который, к сожалению, не был заштопан, как всё остальное на мне.

Позади меня хрустнула ветка, и я развернулась, но грязь под ногами снизила мою скорость. На опушке густого леса, окружавшего поле, стоял мужчина с лунно-бледной кожей и растрепанными волосами. Неподвижный, как стволы, утопающие в лиственном сумраке, Римо сделал шаг вперёд. Белый свет исходил от его неровных контуров, заполняя его широкое тело, окрашивая его огненные локоны в более рыжий цвет, а настороженные глаза — в более зелёный.

Прижав подбородок к груди, он уставился. Уставился на меня так, словно я была незнакомкой. Нет… не незнакомкой. Призраком. Он умер и вернулся к жизни, и всё же шок и ужас отразились на его лице.

— Я убил тебя.

Его голос был хриплым и низким, он доносился до меня сквозь прохладный воздух.

Как ни странно, я была рада его видеть, испытывая облегчение от того, что он не вернулся в долину и не сел на поезд без меня.

— Ты выбрался из Куполы живым. Большинство не справляется.

Мои волосы развевались, как свинцовый занавес, пока я приближалась к нему.

— Прими мои поздравления.

— Я видел, как ты превратилась в пепел и умерла.

Воспоминание о том, как он погиб у меня на руках, всё ещё преследовало меня, поэтому я понимала, каким потрясённым он, должно быть, себя чувствовал. Вычесывая грязь из волос, я продолжила идти к нему.

— Кого ты представлял, когда сбросил меня?

Он вздрогнул, словно заново переживая этот момент.

— Джошуа Локлира.

— Я рада слышать, что это была не я.

Он крепко стиснул челюсти.

— Итак, как ты, в конечном итоге, сбежал?

— Дверь со щелчком открылась, когда я добрался до самого верха, — он указал на синяк, чернеющий сбоку на его шее. — Я был на полпути к тому, чтобы задушить себя.

— Насыщенная поездка.

Я улыбнулась.

— Как ты можешь быть такой… улыбчивой? Как ты вообще можешь смотреть на меня прямо сейчас? Я убил тебя.

Я склонила голову набок.

— Ты хотел убить меня?

— Конечно, нет.

— Тогда избавься от чувства вины и помоги мне добраться до портала.

Взгляд его покрасневших глаз скользнул по мне. Искал ли он прощения? Я уже дала его ему. Неужели он мне не поверил?

— Клянусь, Римо, я на тебя не сержусь. Куполы славились тем, что приводили в беспорядок…

Он поднес руку к моей щеке и скользнул пальцами по зажившей коже.

— Ты действительно настоящая.

Я позволила ему пальцами пробежаться по моим волосам и ключице, прежде чем он скользнул ниже по шее, надеясь, что прикосновение ко мне убедит его в том, что он не убивал свою принцессу.

— Я действительно настоящая.

Мой голос приобрёл странные, огрубевшие нотки, как будто мурашки пробежали у меня по горлу. Было ли это возможно?

— Я думал…

Он сглотнул, а затем вздрогнул.

Я знала, о чём он думал. Была там; думала об этом. Чувствуя тяжесть его вины, я сказала:

— Ты можешь перестать представлять себе все те способы, которыми мои отец и мать будут пытать тебя за убийство их единственной дочери. Я жива и здорова. Очень даже здорова. Больше никаких сломанных костей, никакой содранной кожи. А вот ты, с другой стороны, выглядишь не слишком привлекательно.

Тени собрались на его перепачканном кровью лице.

— Я видел, как ты превратилась в дым, Амара.

— И это не вошло в число лучших моментов твоей жизни?

— Нет!

Его слово было таким же яростным, как и взгляд его глаз; таким же жестоким, как пальцы, сжимающие мою шею сзади.

— Как ты можешь даже подумать о таком?

Он вздрогнул, веки его опустились на глаза, ресницы задрожали на щеке. Долгое мгновение он оставался в таком положении, с закрытыми глазами, раздувающимися ноздрями и стиснутыми челюстями.

Я сжала губы в мрачную линию и прижала ладони к его груди, прямо над тем местом, где его сердце стучало, как военный барабан Готтва.

— Я сидела в первом ряду во время твоего распада, так что поверь мне, я знаю, насколько это ужасно, но посмотри на меня. Я в порядке. Ты не причинил мне вреда.