Расеянство - Братья Швальнеры
–Как же, как же, конечно угодно!
Поэт расположился поудобнее, взял со стола стакан принесенного секретаршей чая и начал рассказывать…
Рассказ Гумилева.
Жара стояла невыносимая. Мы ехали на поезде вторые сутки, и чем ближе состав приближался к Джибути, тем тяжелее и жарче становился воздух. Мой спутник, Коля Сверчков, мой племянник, путешествовавший со мной из самой Одессы и выполнявший функции фотографа, спросил у проводника, почему так жарко.
-Невдалеке идут муссонные дожди, – ответил проводник, обливаясь потом. – Они, как правило, сопровождаются сильным ветром. Когда лужи превращаются в озера – а в местных джунглях это явление достаточно частое – начинается испарение. Ветром пары относит в разные стороны в том числе и сюда. Создается эффект паровой бани…
От слов его, казалось, становится особенно жарко. Коля принес в купе стакан чая, но я вынужден был отказаться от него.
-Чего ты? Пей!
-Еще хуже будет.. – вполголоса ответил я.
-Он теплый, не горячий. Температурный баланс наведешь.
-Потом изойдешь, – отмахнулся я.
Внезапно поезд остановился. В вагоне кроме нас с Колей ехало еще несколько человек – английская парочка молодоженов, толстобрюхий немец, великовозрастная японка с собакой. Остановки в ближайшее время не должно было быть, и потому, когда колеса издали протяжный скрип, все повылезали из своих купе. Проводник на все вопросы только пожимал плечами.
Стояли долго. После часа в раскаленном аду железного вагона, лишенного по причине вынужденной стоянки какой бы то ни было вентиляции, стало просто невозможно находиться, и весь поезд высыпал на перрон. Вернее, перрона здесь не было. Мы просто повыходили из вагонов и стояли на раскаленном песке, перетаптываясь с места на место. Кому-то наконец пришла в голову идея связаться с машинистом. Эмиссаром стал молодой американец из соседнего вагона. Спустя несколько минут он вернулся из паровоза с явно неудовлетворенным видом.
-Что случилось? – взгляды всех попутчиков были обращены к нему.
-Плохо дело. Впереди муссоны размыли железнодорожные пути, и двигаться дальше нет никакой возможности.
Посыпались возмущения. Однако, не громогласные. Люди были настолько измождены жарой, достигавшей шестидесяти градусов в тени, что на выражение эмоций просто не оставалось сил.
-Что будем делать? – спросил Коля, когда мы вернулись в купе.
-Поедем дальше.
-Но как? Пути же размыло.
-Насколько я помню из первого путешествия, километрах в двадцати отсюда есть деревня. Найдем там какой-нибудь транспорт.
-Это безумие.
Я не отвечал. Видя, что я интенсивно собираю вещи, Коля все же уступил моему напору, и пять минут спустя мы уже удалялись от состава в сторону ближайшего селения, с трудом отысканного на карте. Сидеть на месте, полагаясь на волю Всевышнего, я не собирался.
Карта не подвела – в двадцати километрах отсюда действительно было селение. Если, конечно, его можно было так назвать. Представьте себе – посреди пустыни стоит одно полузасохшее дерево, вокруг которого несколько трущоб из тростника и бамбука. Палящее солнце целый день сжигает здесь остатки человека, когда-то на свою голову заселившего эти неблагодатные места. Жители целыми днями заняты натуральным хозяйством – мужчины охотятся на гиен и тигров, женщины делают горшки и пряжу, детей я и вовсе здесь не видел, из чего сделал вывод, что селение умирающее.
Когда мы пересекали границу, часть долларов и фунтов, привезенных с собой, поменяли на быры. Я поблагодарил судьбу за принятое тогда решение, сейчас, чувствовал я, они сослужат нам неплохую службу.
Коля стал заглядывать за ветхие завеси, которыми отделялись входы в эти хижины от внешнего мира. Он пытался говорить с женщинами, скрывавшимися в них от зноя, но те не понимали его и лопотали на неизвестном нам диалекте. Я сидел в тени дерева, не в силах пошевелить ни рукой ни ногой – виновата в том была жара.
Коля подошел ко мне и с грустью произнес:
-Ни черта не понимают, черти черномазые. Придется ждать, когда хоть один мужик вернется. Может, удастся сговориться.
Ждать пришлось часа три. Усевшись в тени баобаба, мы оба уснули и проснулись, когда на деревню уже опустилась мгла. Нас тыкали в плечи палками местные мужчины.
-Ктулху? Абунда? Мганге? – спрашивали они.
-Do you speak English? Parla l`italiano? 11– спрашивали мы. Они нас явно не понимали.
Тогда Коля на пальцах стал пытался объяснить им, что нам нужно. Если бы я был директором цирка, то непременно пригласил бы его в шапито на роль пантомимиста – настолько забавны были его жесты. Наконец, кажется, до одного из его «собеседников» наконец дошло, чего он все-таки хочет, и он повел нас в сторону размытых железнодорожных путей.
Километрах в пяти отсюда, там, где железная дорога делала поворот на Дире-Дауа, мы увидели стоявшую на путях дрезину. Негр показал нам на пальцах цифру семь. Коля полез в бумажник, но я опередил его и предложил ему быры. Тот молча отказался и засобирался было уходить, как Коля остановил его, и, сунув ему в руку добрую пачку долларов, все же купил у него хорошее настроение и средство передвижения.
Мы погрузили вещи на дрезину и отправились в путь. До Дире-Дауа было верст 80. Путь был скверный – дорога и впрямь была размыта, и тяжелый паровоз с составом явно не смог бы без повреждений продолжать по ней свое следование. К утру мы порядком вымотались, и решили немного передохнуть. Снимать дрезину с путей не было никакого смысла – пути были размыты, и ни спереди, ни сзади попутчиков ждать не приходилось. Но и уходить от нее далеко тоже не следовало – при кажущейся безлюдности этого места и здесь могли отыскаться мародеры. Потому, наскоро перекусив из своих запасов, мы улеглись прямо на ней.
Проснулись мы от звуков шагов. Догоняя нас, но еле передвигая ноги, шел человек, облаченный в дорогую красную феску с золоченной кисточкой и в белые походные одеяния – такие носят богатые турки, и стоят они тоже не дешево. Руках он держал саквояж, на носу держалось пенсне.
-12 – спросил я.you
-Я турецкий консул Мозар-бей.
-Как Вы здесь оказались?
-Мой поезд шел следом за вашим и остановился милях в пятидесяти отсюда по причине поврежденной дороги.
-И куда же Вы следуете пешком?
-В Харар.
-Это далеко. Садитесь, мы отвезем Вас до Дире-Дауа, а оттуда вместе отправимся в Харар.
Путь втроем продолжать было несравнимо легче – Мозар-бей оказался очень образованным и начитанным человеком, да к тому же физически сильным, а потому с
