Банальная история, или Олька с принцем на белом коне (СИ) - Козырь Фаина
И напряженный, взволнованный Олег понял, почему она не торопилась поднимать на него своих глаз… Потому что в них безумной толщей синих вод плескались, бурля и перекатываясь, громадные волны из любви и надежды. Они накатывали стеной, с бешеной силой, пенясь на краях. Целый океан любви! Бесконечный и огромный. Сбивающий с ног и утаскивающий в свои просторы, где не вздохнуть, если ты не морской житель.
Ольга прятала эту любовь, давая Олегу возможность самому пройти свой путь. Пройти путь выбора до конца. Понимала, что сейчас нельзя давать ему, питерскому мажору, ни капли себя. Потому что иначе они задохнутся потом вместе, разрушив страшным, сметающим цунами всё вокруг. Ольга понимала, что Олегу нужно делать эти шаги, чтобы взрослеть, принимать на себя ответственность, чтобы знать, ради чего он здесь. Чтобы войти в её жизнь раз и навсегда, не ломая под себя её свободную и сильную натуру. А делать то, для чего и создан в этом мире мужчина: оберегать, ограждать, защищать! Давать женщине ощущение безопасного мира вокруг, чтобы у нее росли крылья за спиной, а не острые, акульи зубы и медвежьи мускулы. Быть стеной! И любить! Принимая её такой, какая она есть!
И когда она поняла, что Олег всем сердцем принял эту непростую, очень тяжелую, мужскую ответственность, вот тогда, и только тогда Олька подняла на него свои красивые голубые глаза, в которых всё было ясно и понятно. Она любила его… Она очень любила его…
***
Олег очень сильно задержался у них в тот вечер. Да так задержался, что все сроки работы общественного транспорта пропустил. А такси по снежным заносам сегодня к дому не проедет. Нужно на дорогу идти по сугробам.
- Оставайтесь у нас, Олег! – осторожно предложила Людмила Ивановна гостю, вопросительно поглядывая на уже пьяненького, счастливого мужа, блаженно улыбавшегося старенькому кухонному телевизору и дурацкой новостной программе первого канала, что шла сейчас на беззвучке.
- Слышь, Коля, их что ли вместе положить? – спросила она осторожно у мужа, одними губами, когда будущий зять пошел с Олей в ванную мыть руки.
- Какой вместе?! Не женаты ещё! – возмутился Николай Степанович.
И жена сурово цыкнула на него, чтобы он приглушил свой звук!
- Какой вместе? – уже шёпотом повторил вопрос Николай Степанович. – В комнате Лёлиной раскладушку поставь, – подмигнул он жене, – чтобы им, значится, не вместе лежать, но и не далеко, не говорить через стенку-то друг с другом. За весь вечер Лёлечка с ним, с Олегом-то и двух слов вместе не сказала, все нас слушала. У неё, поди, много чего накопилось-то! Вон пусть и поговорят без глазу, да без догляда. Ты детсад-то в Тимохину комнату отсади. Пусть тама сегодня переночуют.
И Людмила Ивановна, смекнув все верно, отправила девчонок спать в пустующую комнату сына и побежала скорее доставать раскладушку из кладовки и ещё один комплект постельного белья. Зятю стелить.
***
Уютная Олькина комната, в которую лился теплый свет от уличного фонаря, отражая кружащуюся снежную сказку, смотрелась волшебно. Вокруг витали тихие, приглушённые звуки постепенно засыпавших Олькиных родственников, сладко сопевших за дверью и иногда выдававших смачные, хриплые носовые рулады.
Олька и Олег лежали рядом. Правда, она – на узкой, одноместной кровати, а он – внизу, посередине комнаты… на странном железном карлике, перетянутом жесткой парусиной, немилосердно впивавшемся в бока.
Олег Гаарен, впервые в своей жизни укладываясь на раскладушку, посмеивался над собой. Всё происходило именно так, как и предсказывала Изольда Юрьевна. Рабоче-крестьянская семья сильно проигрывала самоназванной аристократии в умении создавать комфорт. Но, как ни странно, настроения Олегу этот факт не испортил. Даже наоборот… Испытание для тела! Как епитимья! Круто! К тому же, возможность спать рядом, в одной комнате с Олей, протянуть руку и почувствовать тепло самого любимого человека на свете – всё это будоражило кровь.
- Оль… – шепнул он.
- Что? – также тихо ответила она.
- Можно я к тебе переберусь? А то мне бокам больно!
Олька ответила не сразу.
- У меня кровать узкая…
- А я с самого краешка… Я осторожно…
Олька снова ответила лишь спустя несколько долгих мгновений:
- Иди… Но только тихо и без глупостей! А то получишь! У нас здесь стены картонные, всё слышно.
И радостный Олег рванулся вперёд, легкомысленно забыв про обещание. Старые пружины раскладушки хрустнули, издав долгий, протяжный звук. Нога Олега замерла в полёте. Сердце ухнуло. Было ощущение, словно он лезет в чужой сад за клубникой.
- Тише ты! – шёпотом возмутилась Олька, осторожно привстав со своей, тоже не самой бесшумной кровати.
Они смотрели друг на друга, такие взволнованные, такие влюбленные и такие разные. Разные телами, мыслями, чувствами, опытом и сожалениями. Всем-всем на свете! Между ними сквозь оконную раму на пол лился тёплый фонарный свет, разделяя напополам снежным золотом два мира. Его и её.
Два мира, которые не должны были встретиться. Два мира из параллельных вселенных. Два мира, которые теперь должны были слиться в один. Волшебство мироздания!
Да! Такое странное, но такое банальное, жизненное волшебство. Когда мужчина встречает свою женщину… Когда в муках и сомнениях между ними рождается новое чудо, новое и настоящее… Новый мир. Их мир!
***
Они лежали сильно прижавшись друг к другу на невероятно узкой кровати. Но им не было тесно. Сплетясь руками, ногами в одно, они так и ощущали себя – единым целым. И заполошно бьющееся Олегово сердце под Олькиной головой никак не хотелось успокаиваться.
- У тебя тахикардия! – шептала она ему между сладкими поцелуями.
- Это называется немного по-другому, любимая.
- Как ? –задыхалась она, когда он прикусывал слегка её измученный рот, желавший продолжения, своими сексуальными клыками.
- Потом скажу, – обещал Олег, медленно скользя рукой по нежному женскому телу вниз. – Не хочу портить нашу с тобой единственную целомудренную ночь…
- Почему единственную целомудренную? – задыхается от пронзительного удовольствия Олька, подставляясь под мужскую руку, требовательно гладившую её внизу…
-Потому что при повторении я сдохну от перевозбуждения! – искренне возмущается Олег, и Олька смеется ему снова в целующий её рот.
- Нет, сдыхать не нужно, живи! Давай тогда просто поговорим, отвлечёмся, – и вздрогнув, выгибается, тяжело и протяжно дыша.
-Давай, – соглашается Олег, выпивая страстный Олькин полувскрик, рождённый новой сладкого волной.
Кто там вспоминал соседскую клубничку?
- Скажи, лучше, когда ты в меня влюбилась? –провоцирует Олег, погружая умелые пальцы глубоко в нее.
- Я влюбилась не в тебя…– снова вздрагивает от удовольствия Олька.
- А в кого? – замирает на мгновение искренне испугавшийся принц.
- Я влюбилась в твой клык…
- В какой клык? – недоумевает он.
- В левый… – горячо шепчет Олька и нежно трогает острый край его зуба под верхней губой.
- У меня их два! – шепчет Олег, тут же впиваясь зубами в её шею под ушком.
- Ничего не знаю! –задыхается Олька, откидываясь назад. – Левый все равно вне конкуренции. Он просто секси!
Эпилог
Стоя перед зеркалом в белом подвенечном платье и в который раз рассматривая шикарное «помолвочное» кольцо с настоящим бриллиантом в 4 карата, Олька ворчит:
- Ну вот, вам только разреши, питерским мажорам! Вы всё профукаете на безделушки! Лучше бы мы на эти деньги дачу купили!
Олег, сверкнув своим умопомрачительным клыком, смеётся, наклоняясь вперед и целуя её во впадинку на груди:
- Не расстраивайся ты так, любимая! У меня уже есть дача…
Ольга отстраняется и сурово смотрит на него:
- Ты хочешь сказать – у твоей мамы есть дача?!
Но Олег смеётся и качает головой.
- Нет, именно у меня! Я, знаешь ли, единственный бабушкин наследник.
Олька хочет сделать равнодушное лицо, но её глаза уже сверкают незамутненным, детским восторгом.
