Плохие намерения (ЛП) - Роуз Чарли

— Тогда ладно. Тебе нельзя злиться, если тебе это не понравится

— Просто сделай это. — Я закатываю глаза, запрыгивая в черное кожаное кресло.

— Я разработал его для верхней части твоего бедра, примерно вот до этого места, — говорит он, упираясь пальцем в мое бедро, — но я мог бы подогнать его так, чтобы оно поместилось между твоими грудями, если ты хочешь. Там это тоже хорошо смотрелось бы.

Я почти смеюсь над ним за то, что он сказал «грудь». Он так быстро перешел в профессиональный режим.

— Бедро подходит. Как мне лечь? — Этот вопрос непреднамеренно наводит на размышления. Дэйр качает головой, потирая переносицу.

— Ложись обратно на стол. Давай займемся твоей правой стороной.

Я делаю, как он говорит, сначала снимая жилет. Я скидываю ботинки, в то время как Дэйр забирает у меня жилет и бросает его на другой стул. С таким же успехом можно было бы чувствовать себя максимально комфортно, когда игла вонзается в мою плоть.

— Мне придется спустить с тебя штаны. Ты хочешь пойти в отдельную комнату?

— Я в порядке.

Дэйр кивает, запуская пальцы мне за пояс. Он стягивает их до середины бедра, затем задирает мою толстовку выше талии. Кожаное кресло холодит мою обнаженную кожу.

— Это нормально?

— Ммм.

Дэйр оттягивает резинку моих простых белых стрингов вниз, чтобы они сидели там, где должны быть мои брюки, прежде чем отвернуться, чтобы надеть перчатки. Когда он оборачивается, в руке у него влажное бумажное полотенце.

— Это только для трафарета, — объясняет он, нанося щедрое количество смеси мыла и воды. Есть что-то такое сексуальное в том, чтобы видеть Дэйра в его стихии.

— Сейчас я собираюсь нанести трафарет, так что постарайся не двигаться.

— Хорошо.

Я смотрю в потолок, чувствуя, как он прикладывает вощеную бумагу к боковой стороне моего бедра, где находится резинка от нижнего белья, заканчивающаяся прямо над тазовой костью. Он медленно отклеивает ее назад.

— Это та часть, где я бы спросил, довольна ли ты размещением, но...

— Просто сделай это, — говорю я, прежде чем сдаться. Я умираю от желания узнать, что это за тату. Надеюсь, он не решил приставить гигантский пенис к моему бедру.

— Сначала я сделаю небольшой набросок, обведу контуры, просто чтобы ты знала, каково это.

Я слышу жужжание тату-пистолета, и когда он касается моей кожи, я удивляюсь, что это не больно. Не намного хуже, чем получить царапину.

— Ты в порядке?

— Ага

— Хорошо, — говорит он, сжимая мое колено. Такой простой, но в то же время трогательный жест. — Это, вероятно, займет около двух часов, если ты хочешь сделать все это за один раз.

— Я могу это сделать, — настаиваю я.

— Дай мне знать, когда тебе понадобится перерыв.

Я киваю, и он воспринимает это как сигнал к началу. Поначалу это неплохо, но, как ковыряние в открытой ране, снова и снова, через некоторое время начинает болеть. В этом также есть что-то волнующее — даже очищающее. Интересно, так ли это начиналось для Дэйра — как способ избавиться от своей боли.

Пока я смотрю на потолочные балки, мне интересно, о чем он хочет со мной поговорить. Я умираю от желания спросить, но я также пытаюсь позволить ему самому поднять этот вопрос. Мне кажется, сейчас не время давить.

Я не уверена, сколько времени проходит, прежде чем лицо Мэтти появляется в поле моего зрения.

— Смотрите, кто трезвый, — говорит он, нависая надо мной, и я отвешиваю ему щелбан. Поворачиваясь к Дэйру, он говорит: — Это отвратительно, — указывая подбородком на мое бедро.

— Спасибо. А теперь перестань отвлекать моего клиента, — отвечает Дэйр, но в его тоне нет язвительности. Мэтти поднимает руки в знак капитуляции и уходит.

— Ты можешь повернуться на бок? — спрашивает Дэйр, убирая аппарат от моей ноги. Я делаю, как он говорит, перекатываясь на правый бок. Когда он ничего не говорит и не делает попытки продолжить, я оглядываюсь назад, стараясь не смотреть на свою татуировку, только чтобы обнаружить, что он пялится на мою очень открытую, очень голую задницу.

— Это была плохая идея, — говорит он, казалось бы, самому себе, голубые глаза полны тепла.

— Возвращайся к работе

— Да, мэм. — Он ухмыляется, качая головой, прежде чем подкатить ко мне свой стул. Тату-машинка с жужжанием возвращается к жизни. Он наклоняется надо мной, положив одну руку в перчатке мне на бедро, время от времени вытирая излишки чернил салфеткой, в то время как другой управляет иглой, которая непрерывно вонзается в мою кожу.

Через некоторое время мой правый бок начинает неметь от лежания в одном и том же положении, и Дэйр, должно быть, замечает, как я ерзаю, потому что он останавливается.

— Давай сделаем перерыв. Мы наполовину закончили. — Дэйр откладывает свою тату-машинку и снимает перчатки, выбрасывая их в мусорное ведро, прежде чем усадить меня. Татуировка немного жжет, но это не то, с чем я не могу справиться. Я встаю, чтобы размять ноги, брюки все еще ниже моей задницы, и стягиваю толстовку через голову. На мне только тонкая кофточка, но мне жарко, и я вспотела. Может быть, это как-то связано с адреналином, бурлящим во мне.

— Надо было отвести тебя в отдельную кабинку, — ворчит Дэйр. Я оглядываюсь и обнаруживаю, что на меня смотрят три пары глаз — Мэтти, Корделл и клиент Корделла. Все трое опускают головы, как будто не смотрят.

Дэйр берет мою сброшенную толстовку и завязывает ее вокруг талии, эффективно прикрывая мою задницу, но не касаясь области татуировки. Мне интересно, что мне надеть, когда мы закончим, но я решаю пересечь этот мост, когда мы дойдем до него.

Дэйр хватает бутылку с водой, делает глоток, прежде чем передать ее мне. Я проглатываю ее одним глотком.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он, поворачиваясь взад-вперед на своем кресле-каталке.

— Хорошо. — Я пожимаю плечами. — Просто интересно, как я после этого буду носить брюки.

— Ах, да. Это. Тебе просто придется не носить их несколько дней.

— О, и это все? — Я смеюсь.

Улыбка приподнимает уголки губ Дэйра.

— Ты готова продолжить?

— Давай сделаем это. — Я развязываю толстовку на талии и ложусь на бок. Дэйр хлопает ладонью по моей ягодице, прежде чем наклониться и укусить ее.

Я визжу, отталкивая его голову.

— Прости. Я отвлекся немного.

Отвлекся. Мы оба знаем, как хорошо это сработало в прошлый раз. Игла вонзается в мою кожу, и я закрываю глаза, пытаясь думать о чем-нибудь другом, кроме боли. Сейчас мне еще больнее, чем раньше. Почти как чесать свежий солнечный ожог.

— Скажи мне, о чем ты хотел поговорить со мной раньше? — спрашиваю я, отказываясь от своего плана позволить ему поднять этот вопрос.

— Что, прямо сейчас?

— Да, сейчас. Мне нужно отвлечься.

Дэйр прочищает горло.

— Ты уже нашла, где остановиться?

Волна печали обрушивается на меня. Я не хотела заводить этот разговор прямо сейчас.

— Нет. То место, которое я хотела, занято.

— Вам с Джесс следует переехать ко мне.

Хорошо. Я сама попросила его отвлечь меня.

— Что? — говорю я, поворачивая голову к нему.

— Ты слышала, — говорит он. — Постарайся не двигаться.

Я снова ложусь, ожидая, когда он продолжит, в то время как мой пульс учащается.

— Это не обязательно должно быть похоже на то, о чем ты думаешь. У тебя даже может быть своя комната, если ты захочешь, — объясняет Дэйр.

— Каким бы заманчивым ни было твое предложение, я не могу этого сделать. — Мой голос тих, когда я сосредотачиваюсь на светящемся розовым светом знаке «Плохие намерения» в окне.

— Почему, черт возьми, нет? Тебе нужно где-то остановиться. У меня есть свободное место.

— Потому что, если между нами когда-нибудь все станет... запутанным, что это будет означать для нас с Джесс?

— Я бы никогда... — начинает Дэйр.

— Я знаю, — перебиваю я его. — Я знаю. Но Джесс должен иметь возможность положиться на меня. Чтобы иметь стабильность и постоянство и всегда знать, что ему есть где остановиться.