Меган Максвелл - Ты только попроси. Сейчас и навсегда
– Давай, солнышко, – подбадриваю я его. – Открывай их. Надеюсь, что они тебе понравятся!
Несколько секунд мальчик рассматривает пакеты и коробку, которую я перед ним поставила. Его внимание приковано к огромной коробке, завернутой в красную бумагу. Он поочередно смотрит то на коробку, то на меня, но не трогает ее.
– Обещаю, что она не укусит, – в конце концов весело говорю я.
Как и всегда, Флин недоверчиво берет коробку. Симона с Норбертом торопят его поскорее открыть ее. На некоторое время он цепенеет, как будто не знает, что с ней нужно делать.
– Рви бумагу. Давай, тяни ее, – говорю я ему.
И он тотчас же делает то, что я сказала, и начинает распаковывать подарок, а мы с Эриком наблюдаем за ним, улыбаясь. Когда он снимает красивую упаковку, коробка еще закрыта.
– Давай, открывай ее!
Когда мальчик поднимает крышку и видит, что в ней, с его уст слетает: «Ох!»
Да, да, да… Ему понравился подарок!
Я это понимаю. По нему это видно.
Торжествующе улыбаюсь и смотрю на Эрика. Но его выражение лица кардинально изменилось. Он больше не улыбается. Симона и Норберт тоже. Все с серьезными лицами смотрят на зеленый скейтборд.
– Что случилось? – спрашиваю я.
Эрик выхватывает из рук мальчика скейт и прячет его в коробку.
– Верни его, Джуд.
Теперь я вспоминаю слова Марты о проблемах! Но я не собираюсь ничего понимать и отвечаю:
– Вернуть его? Но почему?
Он не отвечает. Я снова вынимаю из коробки зеленый скейт и показываю его Флину.
– Тебе не нравится?
Впервые за все время, которое я знаю мальчика, он смотрит на меня с нескрываемым интересом. Этот подарок произвел на него впечатление. Я понимаю, что ему понравилась доска. Его глаза говорят об этом вполне ясно, но также я вижу, что он предпочитает промолчать перед суровым взглядом Эрика. Однако я намерена бороться до конца. Откладываю скейт в сторону и настаиваю, чтобы мальчик распаковал остальные подарки. Открыв их, перед ним лежат шлем, наколенники и налокотники. Затем я снова беру скейт и поворачиваюсь к своему неуступчивому Айсмену:
– Что может с ним случиться на скейте?
Не глядя на то, что я держу в руках, Эрик произносит:
– Это опасно. Флин не умеет на нем ездить, и, если бы даже умел, он может пораниться.
Норберт и Симона кивают, но я, не желая, чтобы мне выкручивали руки, настаиваю:
– Я купила все аксессуары, чтобы, пока он будет учиться, ущерб был минимальным. Не перегибай палку, Эрик. Вот увидишь, как через четыре дня он его освоит.
– Джуд, – говорит он очень жестким холодным голосом, – Флин не станет на эту доску.
Не веря своим ушам, отвечаю:
– Ну, вот еще, это же игрушка, для того чтобы он мог весело проводить время. Я могу научить его кататься.
– Нет.
– Я научила кататься на скейте Лус, и тебе стоило бы посмотреть, как она на нем ездит.
– Я сказал: «Нет!»
– Послушай, милый, – продолжаю я, несмотря на его отказ, – этому научиться совсем не сложно. Нужно всего лишь взять эту штуку и держать равновесие. Флин – смышленый малый, и я уверена, он быстро этому научится.
Эрик поднимается, забирает у меня скейтборд и громко и четко выговаривает:
– Я хочу, чтобы это было подальше от Флина, понятно?
О боже мой, когда он становится таким, я готова его убить! Я тоже встаю, забираю у него скейт и ворчу:
– Это мой подарок для Флина. Тебе не кажется, что он сам должен сказать, нравится он ему или нет?
Мальчик молчит. И лишь наблюдает за нами. Потом в итоге говорит:
– Я не хочу его. Это опасно.
Симона просит меня взглядом помолчать и оставить его в покое. Ну уж нет!
– Флин, послушай…
– Джуд, – вмешивается Эрик, снова забирая у меня доску. – Он только что сказал тебе, что не хочет его. Что ты еще хочешь услышать?
Я в гневе опять вырываю у него из рук этот чертов скейт:
– То, что я услышала, – это то, что ты хотел, чтобы он сказал. Пусть он сам ответит.
– Я не хочу его, – упорно отвечает мальчик.
Со скейтом в руках подхожу к нему и наклоняюсь.
– Флин, если хочешь, я могу тебя научить. Обещаю, что ты не поранишься, потому что я этого не допущу и…
– Хватит! Я сказал, что нет, значит, нет! – выкрикивает Эрик. – Симона, Норберт, заберите с собой Флина, мне нужно поговорить с Джудит.
Когда они выходят из гостиной и мы остаемся одни, Эрик шипит:
– Послушай, Джуд, если не хочешь, чтобы мы поссорились перед ребенком и прислугой, помолчи! Я запретил скейт. Почему ты настаиваешь?
– Да потому что он ребенок, черт возьми! Ты разве не видел его глаза, когда он достал его из коробки? Он ему понравился. Почему ты это не хочешь понять?
Но Эрик не уступает. Желая наговорить ему кучу гадостей, я возражаю:
– Мальчик не может целый день сидеть с «Wii», «PlayStation» или с… Да ты понимаешь, какого ты воспитываешь ребенка? Понимаешь, что в будущем он станет замкнутым и боязливым созданием?
– Пусть лучше будет таким, чем с ним что-то случится.
– Разумеется, разве с ним может что-то произойти, когда ты его так воспитываешь. Ты не думал о том, что наступит тот день, когда ему захочется выйти погулять с друзьями или с девочкой, а он не будет ничего уметь, кроме того, как играть на приставке или слушаться своего дядю? Ох уж и парочка! Конечно же, вы два сапога пара.
Эрик долго на меня смотрит и наконец отвечает:
– То, что ты живешь со мной и мальчиком в этом доме, – это самое лучшее, что со мной происходило за последние годы, но не подвергай опасности Флина, потому что ты считаешь, что он должен быть другим. Я согласился с тем, чтобы ты поставила в дом эту ужасную красную елку, я заставил мальчика написать эти абсурдные желания и повесить их на елку, но я не поступлюсь, когда дело касается воспитания Флина. Ты моя невеста, ты предложила побыть с моим племянником, когда меня не будет дома, но за Флина отвечаю я, а не ты; не забывай об этом.
У меня сжимается сердце от его жестоких слов, к тому же в такое чудесное праздничное утро. Да ну его! И его дом. И его племянника. Но, не желая расплакаться, как дурочка, напускаю на себя самый устрашающий вид и, быстро собирая все подарки для мальчика в сумку, шиплю:
– Прекрасно. Я подарю твоему племяннику чек. Уверена, что он ему больше понравится.
Я знаю, что мои слова, в особенности мой тон, ему не нравятся, но я намерена ему еще больше досадить.
– Ты говорил, что та пустая комната на этом этаже была для меня, не так ли?
Он кивает, и я направляюсь к ней. Открываю дверь гостиной и оказываюсь перед Симоной, Норбертом и Флином. Смотрю на мальчишку и, держа в руках его подарки, говорю:
– Ты уже можешь входить. То, о чем хотел поговорить твой дядя, мы уже обсудили.
