Меган Максвелл - Ты только попроси. Сейчас и навсегда
– Мама! – возражает Эрик.
С моих губ слетает улыбка, когда я слышу Соню:
– Сынок, эта невыносимая жена Винченсо вывела меня из себя.
– Соня, курить нельзя! – осуждающе говорит Флин.
Марта с матерью переглядываются, и дочь, не желая больше оставаться в кухне, берет мать за руку и тащит за собой упирающегося Флина:
– Пойдем что-нибудь выпьем… Нам это просто необходимо.
Когда мы остаемся в кухне одни, приготовившись к противостоянию, я говорю Эрику:
– Не смей со мной так разговаривать при посторонних.
– Джуд…
– Не смей мне что-либо запрещать.
– Джуд…
– Что ты заладил «Джуд» да «Джуд»! – в бешенстве взрываюсь я. – Ты заставил меня почувствовать себя маленькой девчонкой перед твоей сестрой и мелким ябедой. Да кем ты себя возомнил, чтобы разговаривать со мной в таком тоне? Ты разве не понимаешь, что вступаешь в игру на стороне Флина? А у игры этой простая цель – нас поссорить! Эрик, ради всего святого, твой племянник – это маленький дьяволенок, и если ты это не остановишь, то однажды утром он станет чудовищным человеком.
– Не преувеличивай, Джуд.
– Эрик, я не преувеличиваю. Для своих девяти лет этот ребенок преждевременно повзрослевший. Я… я в конце концов…
Приблизившись ко мне, Эрик обхватывает ладонями мое лицо и говорит:
– Дорогая, послушай. Я не хочу, чтобы ты курила. Всего-навсего.
– Ладно, Эрик, это можно понять. Но почему бы тебе не сказать мне, когда мы окажемся с тобой в комнате наедине? Была какая-то необходимость упрекать меня перед Флином, потому что он так захотел? Эрик, черт возьми! Трудно поверить, что ты, всегда такой умный, иногда бываешь таким глупым.
Отворачиваюсь от него и смотрю через стеклянную дверь. Я сержусь. Очень сержусь. На протяжении нескольких секунд я проклинаю все на свете, как вдруг чувствую, что Эрик становится у меня за спиной, проводит руками по талии, обнимает меня и кладет подбородок мне на плечо.
– Прости меня. Я сожалею.
– Вот и сожалей, потому что ты повел себя как полный козел.
От этого слова Эрик рассмеялся.
– И я рад, что я твой козел.
Мне хочется рассмеяться, но я сдерживаюсь.
– Мне жаль, что я повел себя так глупо и не понял тебя. Ты права. Я плохо поступил и пошел на поводу у Флина, который только этого и хотел. Ты меня прощаешь?
От его слов и в первую очередь от его объятий я таю. Я побеждена. Ну что ж… Пусть я мягкотелая, но только потому, что люблю. Настолько сильно люблю, что, без сомнения, чувствую: он хочет, чтобы я его простила. И тут моя злость улетучивается.
– Конечно, я тебя прощаю. Но повторяю: не смей мне больше что-либо запрещать, тем более на людях, понятно?
Я чувствую, как он кивает. Тогда я поворачиваюсь и сама целую его. Целую его страстно и пылко. Он приподнимает меня и прижимает к стеклянной двери, а его руки ищут, где же заканчивается платье, чтобы продолжить изучение моего тела. Мне хочется, чтобы он не останавливался. Мне хочется, чтобы он продолжил, но, когда я чуть ли не взрываюсь от наслаждения, я отстраняюсь от него и шепчу:
– Дорогой, мы в кухне твоей матери, а за дверью ее гости. Не думаю, что это подходящее место, где мы можем продолжить то, чего хотим.
Эрик улыбается. Опускает меня на пол. Я поправляю юбку моего очаровательного вечернего платья, и, когда мы идем в гостиную, он шепчет, заставив меня улыбнуться:
– Мне подходит любое место, если я с тобой.
Домой мы возвращаемся на рассвете. На улице грохочет гром и дождь льет как из ведра. Несмотря на то что мне невероятно хочется заняться с Эриком любовью, я веду себя сдержанно. Потому что знаю, что с нами будет спать преждевременно повзрослевший дьяволенок, и я ничего не могу с этим поделать.
19
В девять часов я просыпаюсь. Ладно, меня будит будильник. Я включила его, потому что могу проспать до двенадцати, если меня никто не будет тревожить. Как всегда, я просыпаюсь в кровати одна, но, вспомнив, что сегодня праздник королей-магов, улыбаюсь.
Какое чудесное утро!
В пижаме и в халате хватаю подарки, припрятанные в шкафу, и, горя желанием поскорее их раздать, спускаюсь по лестнице.
Да здравствуют короли-маги!
Забегаю в кухню и приглашаю Симону и Норберта присоединиться к нам. Для них у меня тоже есть подарки. Когда я вхожу в гостиную, вижу, что Эрик и Флин играют в приставку. Как только мальчуган меня замечает, сразу же кривит лицо, а я, радуясь, как девчонка, выключаю музыку с пульта Эрика и весело объявляю:
– Короли-маги оставили мне для вас подарки.
Эрик улыбается, а Флин говорит:
– Подожди, пока мы закончим игру.
Черт бы тебя побрал!
Отсутствие у него воображения отправляет меня в нокаут. Я уверена, что моя племянница Лус стала бы прыгать и визжать от радости при виде подарков под елкой! Но я не собираюсь обращать на это внимание и, когда в гостиную входят Симона и Норберт, поднимаю Эрика с дивана.
– Пойдем, сядем возле елки. Мне нужно вручить вам подарки.
Флин снова пытается возразить, но Эрик прерывает его. Мальчуган умолкает, поднимается и садится рядом с ним возле елки. И тогда Эрик достает из кармана своих брюк четыре конверта и дает нам каждому по одному.
– Счастливого Рождества!
Норберт с Симоной благодарят его и, не открывая их, кладут к себе в карман. Не зная, что делать со своим конвертом, наблюдаю за Флином, который открывает свой:
– Две тысячи евро! Спасибо, дядя!
Не веря своим глазам, я, застыв и открыв рот от удивления, смотрю на Эрика и спрашиваю:
– Ты даришь ребенку чек на две тысячи евро в День королей-магов?
Эрик кивает.
– Вовсе не нужно устраивать этот цирк с дурацкими подарками, – заявляет мальчик. – И так уже известно, кто такие эти короли-маги.
Мне не кажется убедительным это объяснение, и, глядя на Айсмена, возражаю:
– Эрик, ради всего святого! Как ты можешь так поступать?
– Солнце мое, я просто рациональный.
В этот момент Симона вручает Флину небольшую коробку. Мальчик с энтузиазмом открывает ее и обнаруживает там новую игру для приставки: конечно же, он очень рад ей. А Симона довольна, что ему понравился подарок, хотя это еще одна игрушка, из-за которой он снова будет прикован к телевизору. Я передаю свои подарки Симоне и Норберту: шерстяной жакет для нее и перчатки с шарфом для него. Придя в восторг от подарков, они изливают на меня поток благодарностей и ссорятся между собой из-за того, что не приготовили ничего для меня. Бедняги, им теперь неловко!
А я продолжаю вынимать из огромной сумки подарки. Один я вручаю Эрику и несколько Флину. Эрик сразу же открывает свою коробку и расплывается в улыбке, обнаружив голубой шарф и рубашку от Армани. Она ему очень понравилась. Флин наблюдает за нами, держа в руках свои пакеты. Желая установить с ним перемирие, приветливо смотрю на него.
