Телохранитель. Моя чужая женщина
Роман
У меня чёткое ощущение дежавю. Катя сидит на переднем сиденье, подобрав под себя босые ноги, обнимает руками плечи. Так уже было, только сейчас она не пытается скрыть слёзы.
В салоне автомобиля пугающе тихо. Она не всхлипывает, не разговаривает. Смотрит в одну точку, а мутные капли смывают с неё макияж, оставляя на щеках тёмные кривые полосы.
Я не могу пожалеть Катерину так, как ей сейчас нужно. Мага поставил внутрь арендованной тачки камеру. Ублюдок начал во мне сомневаться. Пока это не критично. Если генерал успеет всё сделать вовремя, проблем быть не должно.
В аэропорту Катя тоже молчит. И в самолете молчит. Магомед присоединяется уже перед вылетом. Смотрит на жену тяжёлым взглядом. Её кожа покрывается толстым слоем мурашек.
— Рома, — глядя на жену, Мага обращается ко мне, — ты когда-нибудь любил женщину так, что хотел её убить, лишь бы она никому не досталась?
Катя превращается в один нервный комок. Её начинает трясти до стука зубов, и мне это нихуя не нравится.
— Нет, Магомед Расулович. Мне довелось любить лишь однажды. И тогда я готов был умереть за женщину, но никак не наоборот.
— Ты любил её неправильно, — хмыкает Мага, продолжая прожигать взглядом свою жену.
— Вы так считаете?
— Уверен, Рома. Твоя женщина сбежала от тебя. Моя женщина от меня никогда не сбежит. Она не посмеет. Но, сука, гадит! Катя! — орёт так, что наверное даже пилота тряхнуло. — Катя… — он наклоняется к ней и хватает за подбородок. — У тебя плохой муж, да? Папе ездила жаловаться. Дрянь! — хлёсткий удар, и её голова дёргается к толстому стеклу. Ударяется об него. Из лопнувшей губы тянется алая струйка крови. — Ты ещё не поняла, любимая, — шипит он. — За четыре года не усвоила, что я — твой царь и бог, папа и мама. Никого у тебя больше нет. И никогда не будет. Ты только моя.
До меня медленно доходит, что окаменевшая от напряжения ладонь лежит на рукоятке ствола. Как я его не выхватил, хер знает.
Гипнотизирую красный след на её заплаканном лице и проклятую кровь на губе. Не могу пошевелиться. Если я сейчас это сделаю, вся операция сорвётся. Я спасу её, но не спасу сына. Так нельзя. Ненавижу такой выбор.
Я, пожалуй, не буду убивать этого урода сразу. Я заберу его себе и буду ломать каждую кость по отдельности, пока он не сдохнет от боли.
Дали бы ещё. Хер дождёшься!
— Когда ты отсекаешь от своей женщины всех, кто может вам помешать, — Мага снова говорит со мной. — Она никуда от тебя не уйдёт. Такая женщина, Рома, по-настоящему твоя. И она это знает, даже когда сопротивляется. Такой женщиной можно наслаждаться без остатка. С ней можно делать всё, что хочет твой член и твоя душа. И знаешь, что интересно?
— Нет, — цежу сквозь зубы, буквально отдирая ладонь от пистолета.
— У меня бывают другие женщины, как у любого здорового мужика. Хочется разнообразия. Подразнить эмоции и ту, что ждёт дома. И всё равно ни одна из них никогда не сравнится с моей Катериной. Потому что эта женщина, — он гладит её по голове, как собачонку, — единственная любимая. Фин, виски, — отдаёт команду.
Его водитель и личный охранник поднимается, идёт к бару и возвращается оттуда с бутылкой.
— Мы будем пить из горла? — хмыкает Шалиев. — Три стакана.
— Я не буду, — возражаю.
— Я тебя не спрашиваю. Рома. Я приказываю. День сегодня дерьмо. Думал, любимая женщина меня порадует. Нет. Наверное, я не буду решать проблему с банком. Да, Катя?
— Ты не поступишь так, — она тут же слетает со своего кресла.
— Правда? — Шалиев вздёргивает тёмную густую бровь.
— Пожалуйста. Марина всего лишь ребёнок. Она не виновата в наших с тобой сложностях. Мне… — опускается перед ним на корточки и смотрит в чёрные глаза, — я тебе говорила, мне неприятно, когда ты после своих любовниц лезешь ко мне. Это унизительно. Я лишь хотела, чтобы отец как мужчина донёс это до тебя, раз меня ты понять не хочешь. Мага, я умоляю тебя. Марине нужны эти лекарства.
Лжёт и плачет. Магомед даже не понимает, что его жена сказала правду лишь про сестру. Катерина даже не скрывает того, как её трясёт. Фин делает вид, что ничего не происходит. Я тоже изо всех сил стараюсь.
— Вот видишь, Рома, — хмыкает Шалиев, — разливая по бокалам крепкий алкоголь. — Как я и говорил. Мой вариант любви гораздо жизнеспособнее. Сегодня ночью, любимая, — снисходительно смотрит на жену, — тебе придётся очень постараться, чтобы я забыл этот инцидент.
Мы ударяемся стаканами. Мага залпом выпивает свой виски. Мы с Фином не идиоты и понимаем, что огребём, если нажрёмся. Отказать тоже не вышло. Переглянувшись, делаем по маленькому глотку. Фин доливает хозяину ещё одну порцию.
— Я, парни, когда её увидел первый раз, — снова поглаживает по голове так и сидящую у его ног Катерину, — сразу пропал. Она тогда девчонкой была. Старшеклассницей. У меня башню сорвало. Она мне снилась. Да блядь! У меня стоял только на неё. Я баб находил на неё похожих и трахал их, называя её именем. Дождался, когда повзрослеет, и забрал себе. Вот у тебя, — машет в воздухе стаканом в сторону Фина, — нет постоянной бабы. Та твоя не считается. Ты, — тычет в меня, — свою потерял. А моя баба при мне. Вот, — ведёт пальцами по её щеке, — в ногах сидит и вылизывать мой член ночью будет с удовольствием. Учитесь, — хмыкает ублюдок.
Забирает себе бутылку вискаря и жрёт её до дна. Просит ещё.
К моменту приземления Шалиев в дрова. Мы его с Фином на себе выносим. Грузим в тачку на переднее. Фин садится за руль. Я рядом с Катериной на заднем. Прошу у парня салфетки и воду. В бардачке всегда есть.
Протягивает. Забираю. Смачиваю и помогаю Кате стереть кровь с подбородка. Шею она оттирает сама.
В особняке выгружаем громко храпящее тело. Тащим в спальню и сбрасываем на кровать.
Уходим курить в беседку.
— Охуеть, лекция, — выдыхает Фин вместе с дымом.
— Ты же знаешь, что он её бьёт.
— Знать и видеть, это пиздец какие разные вещи.
