Жестокие наследники (ЛП) - Вильденштейн Оливия

— Или в доме водятся привидения, — сказал он, как ни в чём не бывало.

Мне не нужно было смотреть на своё отражение в зеркале над комодом, чтобы понять, что я гармонирую со своим белым халатом.

— Привидения?

Римо вздохнул и бросил книгу на кровать.

— Мы не в отпуске, Амара. Мы всё ещё в тюрьме, или Плети, или как там, чёрт возьми, называется это место.

Дрожь по всему телу прошла сквозь меня.

— Но там есть мыло и пирог.

Он скатился с кровати одним плавным движением. Его твёрдые грудные мышцы превратились в более упругие мышцы брюшного пресса. Он был неоправданно красив и осознавал это.

— Есть ли правило, по которому эти две вещи не могут существовать в тюрьме?

Он прошёл мимо меня, ближе, чем было необходимо, так близко, что его тепло и запах окутали меня, добавляя дополнительные удары моему и без того учащённому сердцу.

Ухмылка зацепилась за край его улыбки. Я нахмурилась, чтобы скрыть свой глубокий вздох. Он исчез в своей ванной и вернулся со своей одеждой, которая безвольно и тяжело свисала с его пальцев.

Когда он начал развязывать свое полотенце, я сказала:

— Я же здесь.

— И?

Он уронил полотенце.

Мои щёки запылали пунцовым, я резко отвернулась. К сожалению, зеркало давало мне прямой обзор на зад Римо.

Голый зад.

Обнажённый и рельефный.

«Отвернись», — сказала я себе. — «Смотри. В. Сторону». Но я была ужасна в выполнении приказов. Даже своих собственных.

Его тело было устрашающим оружием из подтянутых мышц и отполированной плоти. Бёдра, налитые силой, обрамлённые подтянутым тазом, переходящим в талию, которая отдавала суровостью и отсутствием снисходительности. Тело воина. Смертельно опасен для соперничающих мужчин; смертельно опасен для соперничающих женщин, потому что как мы могли отвести взгляд от такого количества мужского совершенства? И если говорить о личном, то как я должна была относиться к своей собственной мягкой плоти и стройным мышцам, побочным продуктам моего предпочтительного образа жизни — лени и неумеренности?

Я хотела умолять его открыть рот и произнести что-нибудь грубое и порочное, но моё горло в данный момент было слишком занято очисткой от скопившейся в задней части слюны, чтобы издать какой-либо звук, поэтому я сделала единственную разумную вещь… Я опустила взгляд на салфетку на комоде и посчитала закольцованные нити.

Хлюпанье и шуршание ткани по коже ещё больше распалили мою кожу. Почему я всё ещё стояла здесь? О, да… потому что снаружи могли быть призраки, а я предпочла быть в присутствии раскованного фейри, чем коварного призрака.

— Ты одет? — мой голос звучал странно, прерывисто и хрипло.

— Полагаю, что да, но вряд ли ты разделяешь моё убеждение.

— О чём ты говоришь?

Я подняла взгляд к зеркалу и обнаружила, что Римо смотрит на меня в зеркале, полуодетый. Добрая половина. Если бы его грудь была прикрыта, а не ноги, моё внутреннее сгорание сделало бы меня жалкой мишенью для его раздвоенного языка.

— Я говорю о том факте, что ты явно считаешь меня наравне с твоим маленьким другом Дэниели.

— Мы уже обсуждали это на кухне. Джошуа Локлир мне не друг. К тому же…

Я облизнула губы, столп безупречной мужественности позади меня, лишающий мой мозг способности формировать рациональные мысли. Выжимая жизнь из концов пояса моего халата, я потратила несколько минут, перебирая в голове слова, которые хотела добавить. Только когда он ухмыльнулся, они снова оказались в чётком фокусе.

— К тому же, почему тебя волнует, что я думаю о тебе?

Брови Римо приподнялись над его пронзительными зелёными глазами.

— Меня не волнует.

Мои пальцы соскользнули с концов пояса, и я повернулась к нему, чувствуя, что каким-то образом взяла верх.

— Тебя явно волнует. Ты продолжаешь вспоминать Джошуа.

— Я вспоминаю его, потому что он — причина, по которой мы здесь.

В этом не было никакого смысла.

— Он — причина, по которой я здесь. Я всё ещё не знаю, почему ты здесь, — я скрестила руки на груди. — Почему ты здесь? Я знаю, ты утверждал, что это глупо, но это не объясняет, почему ты последовал за мной через таинственный портал. Ты боялся, что я направляюсь в какое-нибудь весёлое место, и ты не хотел пропустить это?

Он сделал шаг ко мне, гигантский шаг, который приблизил его прямо перед моим лицом. Я завела шею ещё дальше назад, чтобы мой взгляд был идеально выровнен с его.

— Я последовал за тобой из павильона, потому что думал, что ты идёшь за моим братом.

Я крепче сжала свои руки.

— Твой брат обычно прячется в Дусибе?

Вода капала с туники, зажатой в его кулаке, на мои босые пальцы.

— Я не знал, где он был. А потом я увидел, как ты изучаешь нарисованный круг. И мне стало любопытно.

— Значит, любопытство заставило тебя пойти за мной?

В его глазах забушевала буря.

— Как я уже говорил, глупость заставила меня пойти за тобой.

— Итак, ты считаешь себя глупым человеком, Римо Фэрроу?

— Обычно нет, — его тембр был низким и глубоким, — но ты каким-то образом пробуждаешь во мне худшее, Амара Вуд.

Я стояла на своём, несмотря на то, что моё сердце колотилось в груди, а здравый смысл подсказывал мне добавить немного пространства между собой и громоздким фейри.

— Или, может быть, я просто извлекаю наружу то, что уже есть.

Зачем я его провоцировала? Хотела ли я, чтобы меня проткнули ручкой? Не особенно.

— Твоя фамилия тебе подходит. Ты — кусок дерева. Заноза.

Я знала, что это не комплимент; знала, что играю с огнём, но всё же возразила:

— Занозы беспокоят тебя, только если они попадают тебе под кожу. Когда я успела попасть тебе под кожу?

Ноздри Римо раздулись, и на мгновение я всерьёз испугалась смерти от удушения влажной туникой, но потом напомнила себе, что он дважды спас меня, а значит, он только фигурально хотел убить меня.

После очередного долгого раунда поединка между нашими глазами, Римо отступил назад, к счастью, забрав с собой свой опьяняющий жар.

— Одевайся. Мы должны попытаться добраться до портала до наступления ночи.

Небо всё ещё было ослепительно белым, но он был прав. Нам нужно было добраться до портала, и чем скорее, тем лучше. Я разжала руки и стрелой метнулась к двери.

— Может быть, призрак гостиницы оставил немного мази для твоих порезов в спальне.

Я застыла на пороге его спальни.

Мне не нужно было оглядываться через плечо, чтобы понять, что он ухмыляется. Я услышала мелодичность в его голосе, когда он сказал:

— Великая Амара Вуд боится призраков?

Я напрягла спину.

— Не тех, кто печёт пироги.

А потом я вышла из комнаты, отчаянно пытаясь поверить, что это правда.

На самом деле я была так напугана, что, прежде чем закрыть дверь, напевая во всю глотку, я тщательно обыскала спальню, заглянув даже под кровать и в ящики комода. Только когда я была уверена, что я одна, я успокоилась, закрыла дверь своей спальни, затем дверь ванной и сбросила халат. Мой костюм был далеко не сухим, поэтому я завернула его в халат, чтобы удалить немного воды.

Много пользы это не принесло.

Когда я начала надевать свой чешуйчатый комбинезон, натягивая материал на ноги, он всё ещё был мокрым.

Фу. Втискиваться в одежду было очень отстойно. Особенно мокрую.

Как только я натянула костюм выше пупка, дверь в ванную распахнулась. Слегка вскрикнув, я прижала руки к груди и развернулась лицом к призраку.

Не призрак.

— Какого чёрта, Римо?

Он прислонился к дверному косяку, вертя ручку между длинными пальцами.

— Я проверял, не убил ли тебя Каспер.

Если бы я не была такой ханжой, я бы разбила его самодовольную физиономию кулаками.

— Напевание обычно является хорошим признаком живости.

— Откуда мне было знать, что это ты напеваешь, а не призрак?

Невыносимый фейри.