Между семьей (ЛП) - Джинджелл Вэнди

— Что бы ты вообще хотела попробовать попытаться и сделать? — спросила Сара. — Я имею в виду, вместо того чтобы снова выходить наружу? Если есть способ узнать, где мои родители — здесь они или где-то ещё, — это лучше, чем снова выходить, пока на арене всё ещё полно эрлингов и их прихвостней.

— Я тоже этого не знаю, — сказала я. — Я просто… я чувствую, что должен быть лучший способ добраться до твоих родителей, чем бегать по лабиринту снаружи. И у меня такое чувство, что что-то может в любой момент ворваться в окно. Мне нужно понять, почему дом ведёт себя именно так.

Моргана с сомнением на лице спросила:

— Прямо сейчас это важно?

— Возможно, — сказала Сара, неожиданный союзник. — Инстинкт важен, когда речь заходит о Между и За. Обычно что-то беспокоит тебя по какой-то причине.

— Ага, я так и думала, — сказала я и встала, чтобы пройтись по комнате.

Девочки некоторое время наблюдали за мной, но, должно быть, они устали сильнее, чем думали, потому что к тому времени, как я обошла весь верхний дом, Челси и Шантель крепко спали, и Сара тоже заснула на Моргане. Моргана не спала, но, казалось, пребывала в каком-то трансовом состоянии, которое я наблюдала у Зеро пару раз. Думаю, что это своего рода эквивалент отключки у запредельных.

Я оставила их отдыхать и спустилась вниз, чтобы проверить окна, не зная, что именно я ищу. Половина ликантропов спала в гостиной, хотя Дэниел был на кухне, пил кофе и выглядел обеспокоенным. Это было примерно так же нормально, как если бы Зеро полировал свои многочисленные ножи и мечи, так что я оставила его за этим занятием и прошлась по гостиной.

Я даже зашла в маленькую нишу, где Зеро спал те несколько часов за ночь, которые он иногда проводил, и попробовала открыть там окно, не обращая внимания на странные взгляды всех, кто ещё не спал, расположившихся лагерем в гостиной. Оттуда я могла видеть внутренний дворик и дорогу, но между окном с моей стороны и окном снаружи было такое же расстояние, как и тогда, когда я пыталась дозвониться до Джин Ёна. Ничто в полной мере не соответствовало внешнему миру, даже если здесь всё было так, как должно быть. Это была наша собственная, уменьшенная версия арены эрлингов снаружи: самодостаточная, внешне кажущаяся непроницаемой и работающая по своим собственным правилам.

Я не понимала, как я должна была устранить разрыв между ареной и внешним миром, не говоря уже о нашем доме и внешнем мире в целом. Дело было не только в том, что мы вибрировали с другой скоростью, чем внешний мир, это было похоже на то, как если бы мы были пойманы в ловушку внутри пузыря, полного других пузырей, которые пересекались опасными путями: пузыря арены эрлингов, до краёв наполненного автономными пузырями, как мой дом.

Я прислонилась задом к краю стола Зеро, тяжело дыша, потому что в этих знаниях не было ничего полезного. Это был всего лишь ещё один гвоздь в крышку нашего общего гроба, потому что, если мы не найдём способ убедить арену в том, что испытания закончились, казалось маловероятным, что мы сможем выбраться. А чтобы арена решила, что испытания закончились, Сара, по крайней мере, должна быть либо мертва, либо одержать победу.

Я засунула руки в карманы, размышляя о вариантах — или, скорее, об их отсутствии, — затем вытащила их, чтобы переложить книги и пару листков бумаги, которые я чуть не сбросила со стола, обратно на стол. Один из них всё равно упал на пол, порхая вниз и прочь от меня с такой же раздражающей отчуждённостью, как и его владелец-фейри.

Только это была не та кремовая плотная бумага, из которой обычно изготавливались книги и папки Зеро, — это была обычная бумага. Она могла быть из одной из папок, которые Зеро и Атилас постоянно таскали из полицейского участка, но на ощупь она была ещё тоньше, чем обычная плотная бумага.

Не-а. Это было не что-то из папки, а листок бумаги из моих личных вещей. Это была ксерокопия водительских прав моей прапрабабушки.

Я ничего не могла поделать с глубоким приступом страха, который заставил мои пальцы сжать бумагу так крепко, что я проткнула её пальцем. Вот блин, какого фига у Зеро оказалась копия водительских прав моей прабабушки, которая пропала из моей комнаты?

Была ли она у него с тех пор, как пропала? Зеро нашёл её в гостиной, где я могла её потерять, или он действительно зашёл в мою комнату, чтобы найти и забрать её? Если да, то почему? Как он узнал, что она там, и что искать?

Мог ли Зеро быть тем, кого искал Атилас…

Не-а. Я не могла так думать. Я не собиралась перестать доверять Зеро только потому, что Атилас предал меня.

Поэтому я вернулась в гостиную, чувствуя, как мой желудок медленно, тяжело, болезненно переворачивается, и спросила Дэниела:

— Где Зеро?

— Он пытается прогнать банши из ванной, — сказал он. — Раз уж кое-кому было всё равно… эй! Куда ты идёшь?

Я проигнорировала его и направилась по коридору, огибая последние обломки, которые всё ещё медленно и осторожно возвращались на своё место в стене. Зеро как раз выходил из ванной, когда я подошла к двери, и, поскольку заспанный ликантроп как раз в этот момент протиснулся мимо меня, направляясь в туалет, я схватила Зеро за руку, обтянутую кожей, и потащила его в прачечную, где мне пришлось остановить старого психа от рытья в простынях, я отправила его, шатающегося, к двери.

Я закрыла за ним дверь и резко спросила Зеро:

— Что это за фигня?

Он уставился на меня, затем на скомканную ксерокопию, и от полного замешательства на его лице у меня мгновенно скрутило живот. Что бы это ни было, он ожидал, что я знаю, о чём спрашиваю.

— Ты забрал это из моей комнаты, — сказала я, пытаясь прояснить для него ситуацию. Теперь, когда я была уверена, что это не очередное предательство, мне было легче найти время и подобрать правильные слова, чтобы спросить то, что я хотела знать. — Ты раньше работал с людьми…

— Да, — коротко ответил он. — Я же говорил тебе. Тогда я был молод и полон идеалов.

Молод и полон идеалов. Очень похоже на то, что Атилас сказал мне той ночью — той ночью, когда я узнала, что был кто-то, кого он не смог заставить себя убить.

— Она была одной из тех, с кем ты работал?

Это многое объяснило бы в том, почему мои родители были такими, какими они были, — откуда они знали то, что знали.

И снова на нём был тот растерянный, не совсем верящий взгляд.

— Нет, Пэт, — сказал он. — Она была моей няней.

— Но… — начала я, остановилась, и воспоминание, которое я украла у Атиласа всего неделю назад, снова без всякой подсказки всплыло у меня в голове.

— Она сказала «Отец», — сказала я, и у меня слегка зазвенело в ушах. — Няня в воспоминаниях Атиласа называла твоего отца отцом. Моя прабабушка. Твоя няня.

— Она была моей сестрой, — холодно сказал он. — Я думал, ты знаешь! Я думал, ты скрываешь это, потому что не хочешь, чтобы Атилас или Джин Ён узнали.

— Зачем мне это делать? Откуда, блин, мне было знать, кем она была для тебя?

— У тебя была фотография!

— Да, потому что она была моей прабабушкой!

— Ты действительно не видела, что было на флешке, не так ли?

— Я была бы чертовски оскорблена, если бы ты не предположил, что я достаточно умна, чтобы перехитрить тебя, — сказала я. — Учитывая, что ты думаешь, будто я врала тебе всё это время. Кстати, почему ты продолжал называть её своей няней?

— Она была моей няней.

— Ладно, ладно, Мистер Точность! Она также была твоей сестрой.

— Мне не разрешалось называть её сестрой: мне разрешалось называть её только няней. Не думаю, что я даже должен был знать, кто она такая, но такие вещи всплывают наружу. Моя мать уже была беременна, когда мой отец похитил её из мира людей; она родила за несколько лет до того, как забеременела мной. Моя сестра заботилась обо мне, пока мы не потеряли её где-то между 1920 и 1930 годами; она сбежала в мир людей. Когда мой отец нашёл её и привёз обратно в начале тридцатых, она выглядела… намного старше. Ат… кто-то сказал мне, что старость быстро настигает людей, которые слишком долго остаются в За, как только они возвращаются в мир людей.