Между семьей (ЛП) - Джинджелл Вэнди

— Фейри всегда теряют бдительность, когда находятся рядом с людьми, — сказала я ему. — По своему опыту ты должен знать об этом.

— Недостаточно, чтобы добровольно называть своё имя людям, волей-неволей.

— Это твои слова, — ухмыльнулась я. — Ты сказал, что в эрлингах должна быть хотя бы капля человеческой крови. У них тоже должна быть кровь запредельных, но человеческая кровь не подлежит обсуждению. И король владеет этим участком земли прямо в центре Хобарта, так что…

— У Запредельных «своя» земля повсюду, — нетерпеливо сказал он. — Они очаровывают или обманывают людей, заставляя их…

— Не думаю, что ты шаришь, — сказала я. — Он владеет ей по праву: семейная собственность, которая передавалась из поколения в поколение с тех пор, как Хобарт стоит на белом на свете. В мире людей у него есть настоящие документы с настоящим именем на них. У Туату просто возникли небольшие проблемы с поиском имени.

Зеро озадаченно уставился на меня.

— С чего бы Королю За владеть участком земли в маленьком городе, который на столетия моложе его самого?

— Кажется, по той же причине, по какой любой другой эрлинг в конечном итоге стал эрлингом, — сказала я, ухмыляясь. — На мгновение он влюбился в человека. Знаешь, для людей, которые всегда хвастаются тем, что они выше эмоций, фейри чертовски впечатлительны, когда дело касается симпатичной человеческой девушки или парня. Он прожил там около двадцати лет, насколько может судить Туату.

— Только не говори мне, что он назвал ей настоящее имя! — Дэниел не поверил своим ушам.

— Конечно, нет! — сказала я. — Но он дал фамилию женщине, на которой женился, и тоже дал имя, когда покупал землю. Если Ат… если судить по Атиласу, он, вероятно, играл в игры с этими именами.

Зеро, нахмурив брови, сказал:

— Давайте не будем обсуждать Атиласа, — и сказал он это с такой резкостью, что никому другому вообще не хотелось что-либо говорить.

Меня это вполне устраивало. В конце концов, я не знала точно, за чем я гонялась. Я просто знала, что, когда дело доходит до фейри и их имён, а также до фейри и людей, фейри не всегда ведут себя так умно и бесстрастно, как им хотелось бы, чтобы думали другие расы. И я была почти уверена, что именно там найду то, что мне нужно.

***

В ту ночь я не могла уснуть, но, по крайней мере, я была не единственной. Наверху были только мы, девочки: Сара сидела на диване, обхватив ноги руками, как будто боялась, что кто-то может напасть на неё в любую секунду — возможно, так оно и было — и Моргана, крошечная, эффектно бело-чёрная, рядом с ней. Челси сидела на полу перед креслом, где Шантель свернулась калачиком в своем человеческом обличье, как будто всё ещё была в волчьем обличье, и пыталась исцелиться. Мы пытались выключить свет, но нам оставалось только смотреть друг на друга в темноте, и это тоже было не очень весело.

— Ты хуже, чем ликантропы, когда они становятся волками, Пэт, — наконец пожаловалась Моргана. — Что тебя беспокоит?

— Без понятия, — сказала я, слегка усмехаясь. — А как насчёт тебя? Не думаю, что ты тоже много спишь.

— Мне не нравится, когда Дэниел уходит, — сказала она с почти оскорбительной простотой. — Мне не нравится, что он возвращается домой с ранами и синяками. Мне не нравится, когда мне снятся плохие сны о нём, пока его нет.

— Я вообще не люблю, когда мне снятся сны, — сказала Сара. — Северный научила меня, как останавливать большинство из них, но некоторые всё же приходят. Прости, что тебе снова пришлось выходить из-за меня, Пэт. Я сказала Зеро, что пойду вместо Дэниела.

— Тебе не нужно извиняться, — сказала я. — Конечно, мы собираемся убедиться, что с твоими родителями всё в порядке! В любом случае, мы отправимся на встречу вдвоём: думаю, на этот раз ничто не помешает мне пойти куда-нибудь. Думаю, сейчас он предпочёл бы приглядывать за мной, а теперь, когда кухонное окно восстановлено, здесь должно быть намного безопаснее.

— Ты всё ещё выглядишь как будто не на месте, — сказала она слишком резко, несмотря на свой юный возраст. Она выглядела чуть моложе, чем Моргана, — то есть примерно от двенадцати до заявленных шестнадцати, — но у них обеих было слишком много жизненного опыта для своего возраста: у Морганы, потому что на самом деле ей было около ста лет, а у Сары, потому что она была в ловушке в течение нескольких лет… года или около того. Такого долгого отсутствия было достаточно, чтобы любой человек приобрёл богатый опыт — наряду с седыми волосами, которые он предпочёл бы не иметь.

— Чувствую, что это плохая идея — снова выходить наружу, — медленно произнесла я, озвучивая мысли, которые сама не совсем понимала. — Не то чтобы это была плохая идея — убедиться, что с твоими родителями всё в порядке, но такое чувство, что на нас надвигаются неприятности, и я не знаю, с какой стороны они надвигаются на нас. Мне это не нравится. Мне также не нравится, что отец Зеро здесь.

— У тебя чувство обречённости, — сказала Моргана, подперев подбородок тыльной стороной ладони. — Полагаю, это понятно. Может быть, тебе станет легче, когда ты завтра увидишь Джин Ёна — не смотри на меня так свирепо! Ты всегда немного оживляешься, когда он подходит к окну. С таким же успехом ты могла бы признать, что тебе нравится, что он продолжает приходить сюда, несмотря на то что не может попасть внутрь. Ты думала, ему это надоест, и он уйдёт?

— Вампиры очень приставучие, — сказала Сара, засовывая ноги под подушку Морганы. Она выглядела так, словно чувствовала себя в большей безопасности, что было приятно. — И по годам вампиров ему всего около семидесяти, не так ли?

— Существуют годы вампиров?

— Годы вампиров, годы фейри — ты знаешь, что метатели камней на самом деле не стареют, они просто окостеневают всё больше и больше, пока не перестают двигаться?

— Что такое годы вампиров?

— Перестань менять тему, — сказала Моргана, и я показала ей язык.

— Годы вампиров начинаются с момента обращения в вампира, — сказала Сара. — В начале они сильно регрессируют, со всем этим голодом, чувствами и прочим. Даже после того, как они достигают того уровня, когда могут контролировать голод, некоторые из них никогда больше не учатся контролировать свои чувства; они становятся очень приставучими, когда находят того, кого любят. Тебе повезло, что он тебя не укусил.

— Он часто кусает её, — продолжила Моргана.

Сара в ужасе уставилась на меня.

— Он питается тобой?

— Он не питается мной, он кусает меня, — сказала я, пожимая плечами. — Иногда он целует меня. Это другое дело.

— Он целует тебя?

— Не смотри на меня так! — возмутилась я. — Я становлюсь быстрее и намного сильнее, когда он кусает или целует меня!

— Значит, ты действительно полноценный человек! — с благоговением произнесла Сара. — Или, по крайней мере, ты не наполовину фейри; но не так уж много рас, которые могут смешиваться с людьми и при этом выглядеть… ну, как люди.

— А как же тогда ты? — спросила я, чувствуя, что щеки у меня слишком горячие, и мне нужно сменить тему. — Разве ты не полноценный человек?

— Я так не думаю, — сказала она. — Не многие из нас, эрлингов, таковы. Ты, пожалуй, единственная, кого я знаю наверняка, и, возможно, в тебе есть что-то ещё. Что касается меня, то мы думаем, что это русалка: есть истории о моей бабушке и таинственном мужчине из военно-морского флота.

— Это не просто укусы и поцелуи, — вполголоса сказала Моргана и бросила невинный взгляд в мою сторону, когда я нахмурилась.

— Я думала, ты такая же, как я, — сказала я Саре, слегка разочарованная. — Полностью человек. Мои три психа — в смысле, Зеро постоянно твердят, что люди не могут делать то, что могу я.

— Могут, — сказала Сара. — Но это тоже не совсем обычно. У людей есть магия, но нас не учат, как ею пользоваться.

— Тоже походе на правду, — мрачно сказала я. Когда-то я знала, как пользоваться магией, которой обладала, но мои родители заставили меня забыть. Теперь, когда я снова вспомнила, по-прежнему не было никого, кто научил бы меня.