После долго и счастливо (ЛП) - Лиезе Хлоя

Оттолкнувшись от песка, мы плывем сквозь накатывающую волну и позволяем ей прокатиться мимо нас к берегу.

— Ты и тогда извинился.

— Но ты явно до сих пор злишься.

И обижена. Смущена. Унижена.

— Ну, Эйден, ты отвлёкся на телефон, когда уже наполовину стянул с меня футболку, и я готова была испытать оргазм на кухонном столе, так что да, это не лучшим образом влияет на самооценку.

— Фрейя, я же попросил прощения, и я сделал это искренне. Это никак не связано с твоей желанностью.

Я глухо смеюсь.

— Ладно. Вот только твои действия говорят об обратном. Уже многие месяцы. Одно дело — сказать мне, что твое либидо снизилось, но твоё либидо включает и объятия, Эйден? Настоящие тёплые объятия? Поцелуй перед сном? Совсем немножко ласки и честности? Это всё, чего я хотела. Мне не нужно, чтобы меня затрахали до полусмерти, но я не думаю, что прошу слишком многого, говоря о базовом проявлении привязанности к любимой женщине.

Он вздыхает, проводя рукой по рту и бороде. Я смотрю на него, на этого мужчину, который выглядит в точности как тот, за кого я вышла замуж, но в то же время как будто совершенно иначе.

Как такое происходит? Как можно связать себя с кем-то на всю жизнь, зная, что вы оба изменитесь? Как обещать друг другу «пока смерть не разлучит нас» и «долго и счастливо», зная, что рушащихся браков больше, чем тех, что остаются вместе до конца?

Ты говоришь себе, что это другое. Что вы другие.

Но это не так. Мы просто Фрейя и Эйден, дрейфующие в Тихом океане и не имеющие ни малейшего представления о том, как закончится наша история. Мне ненавистно не знать. Мне ненавистно хотеть его и бояться того, что случится, если я поддамся. Я так устала, устала испытывать боль и существовать в этом двойственном, дерьмовом брачном чистилище.

Будто чувствуя мою готовность дать дёру, Эйден мягко тянет меня в более глубокую воду, где волны мягко накатывают, а не сокрушительно разбиваются о берег.

Его глаза всматриваются в мои.

— Фрейя, я облажался. Работа меня захлестнула. Я позволил ей слишком увлечь меня. И у меня рефлекторная привычка сразу тянуться к телефону, поскольку я беспокоюсь, что пропущу какое-то безотлагательное сообщение от Дэна насчёт приложения. Дело вовсе не в том, что я тебя не хочу. Но я слышу тебя. Я понимаю, что ты говоришь. Что моё поведение это не отражало. Уже давно. И я сожалею об этом.

Я переворачиваюсь на спину и мягко дрейфую, поскольку теперь мы в более спокойных водах. Взгляд Эйдена пробегается по моему телу, и он хрипло сглатывает. Я еле сдерживаю улыбку мстительного удовлетворения.

— Я уже приняла твои извинения.

— Но я до сих пор страдаю от последствий.

Боже, мужчины иногда реально не понимают. Они хотят, чтобы извинения стирали боль. Но на исцеление от боли требуется время. Ты можешь простить и всё равно чувствовать боль, пока оправляешься от раны.

— Видимо, — говорю я ему. — И твоё наказание продолжится завтра.

— А что завтра? — спрашивает он настороженно.

— У мальчиков есть на тебя планы, как только Уилла и Райдер прибудут сюда.

— О нет, — стонет он.

— О да.

— Проклятье, — бормочет он, ныряя под воду и всплывая обратно.

Мой взгляд предательски устремляется к Эйдену, к воде, стекающей по его твёрдой груди, когда морской бриз проносится между нами, и его плоские тёмные соски напрягаются. Это напоминает мне о том, как он дрожит, когда мой язык проходится по ним, когда моя ладонь опускается по его животу…

Вода подо мной колышется, будто напоминая. «Приди в себя».

— Ты всегда можешь не пойти с ними, — говорю я ему, следя, чтобы мой тон звучал ровно и невозмутимо. — Уверена, тебя ждёт работа.

— Фрейя, ты можешь прекратить подколки про работу? Иисусе.

Я бросаю на него ледяной взгляд.

— Ты прав. С чего это я взяла, что ты планируешь работать?

Его левый глаз подёргивается. Характерный признак, что я реально задела его за живое. Он прижимает палец к веку.

— Я сказал Дэну, что буду доступен изредка.

— Изредка, — скептически повторяю я. — Хм. Ну, лишь бы ты улыбался в присутствии моих родителей, о большем я и не прошу.

— Я не планировал страдать в уединении, — раздражённо отвечает он.

Ну, а я планировала.

Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на дрейфе в воде.

— Нет. Я предполагала, что ты планируешь быть занятым в одиночестве. Работать.

Он вздыхает.

— Ты серьёзно используешь это против меня?

Я прекращаю дрейфовать, опускаюсь в воду и сердито смотрю на него.

— Использую это против тебя? Тот факт, что твоя работа затмевает все сферы твоей жизни, включая твою жену? То, что работа постоянно занимает тебя, и это чрезвычайно сильно повлияло на наши проблемы в браке, потому что ты держал всё в себе и не делился со мной? Вот блин. Ты прав. Чем я только думала, используя это против тебя?

Эйден смотрит на воду, опустив взгляд, его лицо напрягается. И меня пронзает укол сочувствия.

— Эйден, как я и сказала, пусть это больно, но я понимаю, почему ты не говорил о своей тревожности и о том, как это повлияло на нашу интимную жизнь. Ты сам пытался примириться с этим фактом. Но вот это дерьмо насчёт твоей работы и успеха? Нет, Эйден. Это гордыня и эгоизм, и у меня нет на это времени. То, что ты сделал тем вечером, лишь подтверждает твои жизненные приоритеты.

Он открывает рот, но нас перебивает Вигго, заоравший с песка:

— Собираемся! Идите сюда!

Не дожидаясь ответа Эйдена, я уплываю и позволяю волне нести меня.

Когда я выхожу на песок к своим родителям, моя мама щурится под соломенной шляпой и улыбается.

— Как тебе водичка? — спрашивает она.

— Великолепная. Вы уже заходили?

— Да, — папа любовно похлопывает её по бедру. — И она всего два раза принудительно макнула меня с головой.

Мама улыбается ещё шире, берясь за книжку.

— Ты заслужил.

Папа поднимает солнцезащитные очки на макушку и оборачивается через плечо, глядя туда, где мои братья и Зигги готовятся к любительскому футбольному матчу.

— Ты покажешь этим салагам, как играют старички, Фрейя?

— Прошу прощения! Старички?!

Папа хохочет, а я в отместку ерошу его волосы.

— Фрейя! — орёт Зигги. — Без вратарей, верно?

Я морщу нос.

— Конечно, без.

Все парни вскидывают руки в знак протеста.

— Один на один, победитель решает, будут ли вратари, — зовёт Оливер, маня меня пальцем и бросая вызов.

Я показываю на свою грудь.

— Кто? Я? Ты уверен? Едва ли это справедливо. Я в последнее время весьма стара и хрупка.

Оливер сверкает дерзкой улыбочкой.

— Именно поэтому мы быстро решим дилемму.

Вигго трёт свой лоб.

— Вот не стоило тебе этого говорить.

— Ага, — соглашается Рен. — Она теперь надерёт тебе задницу.

Аксель надевает солнцезащитные очки и закидывает руки за голову.

— А я с удовольствием понаблюдаю.

Я бегу к Оливеру и забираю у него мяч, но вскоре он следует за мной по пятам. Он на двенадцать лет моложе меня, на пике своей физической формы, играет в футбол в КУЛА, так что я наверняка не одержу победу, но иногда уверенность даёт многое, и на мгновение я заставляю его растеряться, тщетно пытаться отобрать мяч.

— Иисусе, Фрей! — он смеётся, когда я отталкиваю его бедром. — Вот так, значит, да?

Я тоже смеюсь, разворачиваюсь и пытаюсь забить, но он блокирует меня ногой. Когда Оливер отбирает мяч и сам пытается забить, я поворачиваюсь и подставляюсь задницей под его мяч, отчего все впадают в истерику, включая Оливера. Отчего мне легко отобрать мяч и забить прямиком в импровизированные ворота.

Зигги визжит и бежит ко мне, обвивая руками мою шею.

— Моя героиня! Без вратарей!

— Ну естественно, — говорит новый голос.

Я дёргаюсь, поворачиваясь лицом к Эйдену, и мои коленки подкашиваются.

Он стоит, и солнце озаряет его сзади, превращая его высокий силуэт в резко очерченную тень. Он наклоняет голову, вытрясая воду из уха, отчего все мышцы его торса напрягаются и бугрятся. Я едва сглатываю, и мой взгляд проходится по его телу.