Телохранитель. Моя чужая женщина
Катерина
Еще один день в клинике. Мы с Маришкой чего только не делали: и рисовали, и читали сказки, и смотрели мультфильмы. Она стала ещё быстрее уставать, и спит теперь чаще, но мы всё равно здорово провели время вместе. Мама съездила домой, приняла ванну, выспалась и привезла для них с Малинкой чистых вещей.
Всё это так сложно. Видеть, как наша жизнерадостная малышка угасает. Она устала бороться. Я это вижу, и мне хочется выть от безысходности. Лечение больше не помогает. Врач сказал, что у нас только два варианта — либо в самое ближайшее время должна быть операция, либо…
Выхожу из палаты, пообещав сестрёнке, что завтра мы ещё увидимся. Рома ждёт в коридоре. Поднимается, молчаливой тенью провожает вниз. Он тоже задумчивый сегодня. Вчерашняя поездка сделала его взгляд мрачным и тяжёлым.
— В отель? — спрашивает он, открыв для меня дверь.
— Нет. Не хочу. Увези меня куда-нибудь подальше от людей. Погуляем.
Хлопает дверь. Отворачиваюсь к окну. И такая злость берёт. Отец сегодня даже не позвонил. Я приехала всего на несколько дней, а он всё своё время проводит в обществе Магомеда. Столько всего нужно ему сказать, не по телефону. Глядя в глаза. Но у него работа. И эта работа никому не может помочь: ни Маришке, ни мне. Папа даже не понимает, что своего бизнеса у него давно нет. Он просто работает на моего мужа. Таких как он, удобных пешек, у Магомеда не один десяток раскидано по всей стране. У нас ничего не осталось. Мы все зависим от Шалиева.
Роман останавливает машину и помогает мне выйти.
— Совсем без людей летом в столице место найти не так просто, но здесь тихо. Мне нравится. Надеюсь, понравится и тебе.
Красивый пруд, много зелени… То, что мне сейчас нужно. А главное, здесь только мы и даже запах Магомеда сюда не дотянется. После прошлой ночи до сих пор тошнит. Ничего отвратительнее, кажется, у нас ещё не было. Даже плётка для меня сместилась куда-то в сторону. Лучше бы он развлекался с той женщиной один…
Передёрнув плечами, иду вперёд, глядя на воду. Я бы хотела жить подальше от шумных дорог. У нас в Крае много мест, куда можно забиться и исчезнуть.
— Кать, — тихий голос Ромы пробирается мне под кожу. Моя точка равновесия беспокойно заглядывает мне в глаза.
И я опять срываюсь. Утыкаюсь носом ему в грудь и реву. Ну что ж это?! Почему опять с ним? Нужны ему мои слёзы! А остановиться не могу. Этот мужчина словно вытягивает из меня наружу всю боль, все мои переживания.
— Ну тише, всё, — шепчет он. — Моя хорошая. Потерпи ещё немножко. Знаешь, как у меня крышу рвёт, когда ты к нему ходишь? А когда возвращаешься потухшая, рвёт ещё сильнее. Я скоро тебя заберу. Скоро, слышишь?
Его тёплые губы хаотично касаются моего лица, собирая слёзы. Такой мужественный и такой нежный. Мне хорошо в его руках. Укутывает волнами спокойствия. Рома будто впрыскивает мне в кровь сильное успокоительное по капле.
— Ты рискуешь, — шепчу ему.
— Я всю жизнь этим занимаюсь. Так уж вышло. Разувайся.
— Зачем?
— Ты не похожа на трусиху, — улыбается он.
— Провокатор, — фыркаю, скидывая обувь.
Тут же взлетаю вверх. Не успеваю пикнуть, как снова стою на земле, а ступни утопают в прохладной зелёной траве. По разгорячённой коже бегут мурашки. Закрываю глаза, отдаваясь этому ощущению. Где-то над головой чирикают птицы. Ветра нет. Воздух, раскалённый летним солнцем, ещё не остыл. Меня на миг отправляет в моё далёкое детство. Я вижу себя маленькой и улыбаюсь. Открываю глаза и понимаю, что улыбаюсь я Роме, а он улыбается мне в ответ. И его стихийные глаза сейчас безумно довольные, а губы уже тянутся к моим. Мы целуемся очень сладко, очень вкусно. Мне нравится в этом мужчине всё: от его запаха до ощущения мягких коротких волос на его затылке.
— Я тебе правда так сильно нравлюсь? — бессовестно напрашиваюсь на те красивые слова, что он говорил мне недавно. У него получается делать это очень искренне.
— А я тебе? — его чуть шершавые пальцы изучают мою шею, касаются ушка.
— Это нечестно!
— Ещё как честно, — упирается он.
Мы спорим, как неуклюжие дети. Он смешит меня, удерживая за талию сильной рукой. Отклоняюсь немного назад. Держит крепче. Даёт себя рассмотреть.
— Так какие выводы ты сделала? — интересуется наглец.
— Не понимаю, о чём ты, — упираюсь обеими ладонями в его крепкие плечи.
Его улыбка становится коварной. Он впивается зубами в мою нижнюю губу. Я рефлекторно сжимаюсь, ожидая боли, но её нет. По телу сладкой патокой растекается жар, а вместе с ним возбуждение. То самое, настоящее, которого никогда не будет с Магомедом. От этого коктейля кружит голову. Его язык рисует контуры по моим губам. Дразнит. Приоткрываю рот в ожидании ещё более откровенного поцелуя, но Рома только посмеивается.
— Катя… Котёнок… — урчит моё имя. — Я влюбился в тебя, будто мне пятнадцать.
— А я… Я не знаю! — пищу, когда его бессовестные зубы, кусают меня за кончик носа. — Мне так хорошо с тобой. Но…
— Вот давай без «но» сейчас. У нас есть всего пара часов на наше первое свидание, потом мне придётся вернуть тебя, чтобы ты успела принять душ. Но эти два часа мои.
— Я просто боюсь, Ром. Боюсь не то, чтобы позволить случиться всему, что сейчас происходит. Я боюсь надеяться. Ты же видишь, что творится вокруг меня. Ты всё знаешь. И если нас здесь увидят…
Он утягивает меня за широкий ствол какого-то дерева, ещё дальше от людей.
— Ты думаешь, я бы стал тобой рисковать? Девочка моя, — морщится. — Женщина, — исправляется. — Маленькая, напуганная, недоверчивая, желанная, — замолкает. — Дальше слова забыл, — шутит он. — Я всё контролирую. Честно. У нас два часа друг для друга, — напоминает и смотрит на часы на своём запястье. — Уже меньше. Чем займёмся?
— На пруду на лодках катаются. Я тоже хочу. Мы можем? — взмахиваю ресницами.
— Пошли.
Снова тянет меня за руку. Берёт в аренду лодку. Помогает мне в неё забраться. Сам садится на вёсла. Я бессовестно смотрю, как работает его тело при каждом гребке.
