Школа жён - Виткевич Магдалена
– Не могу больше… не выдержу…
Он тут же остановился.
– Нет, нет, Конрад… не прерывайся, умоляю… – произнесла она шепотом.
А он уже перешел к самой действенной в этом поединке страстей «мягкой силе»: его вибрирующий язык коснулся ее клитора, потом еще и еще раз, будто передавал азбукой Морзе длинное любовное послание, не понять и не принять которое было просто невозможно, а ответить на него можно было только стоном сирены, молящим о спасении. Почувствовав приближение эмоционального айсберга, она затаила дыхание, почти до крови закусила губу, ее мышцы резко сжались, и она взорвалась криком.
Вся мокрая от пота, своего и Конрада, она лежала обессиленная. Это был тот самый момент, когда организм уже больше не в силах приращивать положительные эмоции, когда мера приятного превзойдена и все обрывается в какое-то такое состояние, которому пока и названия нет.
– Сил нет, отнеси меня к озеру, – прошептала она.
Конрад подхватил ее на руки и понес к воде. Так в обнимку они оба сидели в прохладном озере. Обессиленные, они не могли двигаться, рискуя так и не выйти из этого оцепенения, замерзнуть и простудиться.
Первому сознание вернулось к Конраду: он расцепил объятия и вытащил Юлию на берег. В воде они еще как-то стояли, но твердый берег поплыл у них под ногами, и они как подкошенные повалились на траву.
– Не дам тебе замерзнуть… – прошептала она посиневшими губами и уткнулась носом ему в пах, как котенок в брюхо мамы-кошки в поисках источника жизненных сил.
Внезапно Конрад замер, его пальцы впились в волосы Юлии, сжали их, глаза закрылись, он издал какой-то нутряной рокот, и Юлия ощутила во рту солоноватый вкус всех радостей земных.
– Юлия… – Он сел рядом с ней. – Детка… Это было волшебно.
Юлия была согласна на все сто. Это было волшебно.
У Михалины все никак не получалось начать разговор с матерью.
Потому что для начала разговора нужно хотя бы позвонить, а она сидела на кровати, вертела в руках телефон и думала, снова и снова проворачивая в голове все, что случилось с ней здесь. Она чувствовала, что должна собраться и уехать из Школы. Ведь приехала она сюда ради Мишки. А Мишке, видимо, было по барабану, где она и с кем.
Она не решалась звонить ни Мишке, ни родителям. Нет, она обязательно позвонит им, но не сейчас. «Вот соберусь с мыслями, с силами и позвоню». Но надо было что-то делать, и она набрала номер Янека. С ним отношения строились легко.
– Может, придешь? Мне кажется… Мне кажется, ты мне нужен.
– Поболтать или для массажа? – пошутил Янек.
У Михалины не было настроения шутить.
– Не знаю, Янек, не знаю. Может, и то и другое, а может быть, я просто лягу, а ты делай со мной что хочешь…
– Случилось что?
– Случилось, – призналась Михалина.
– Понял. Буду через пятнадцать минут. Держись.
«Это, наверное, и называется дружба. Я звоню, а он готов прийти по первому зову…» – подумалось Миське.
Ей не хотелось верить, что Янек так поступает, потому что ему за это платят. Не в этот раз. Теперь ей на самом деле была нужна чья-то бескорыстная дружба…
* * *Как только Янек вошел, он сразу заметил изменения. Обычно ухоженная до кончиков ногтей и волос Михалина сидела по-турецки на своей кровати в помятом платье, без макияжа, без прически – волосы небрежно стянуты в хвост. Ее лицо посерело, а в глазах стояли слезы.
Ничего не говоря, она протянула ему телефон с фоткой.
– Мишка, что ли, твой?
Михалина кивнула:
– С моей лучшей подругой. – Поджала губы. – Бывшей лучшей подругой.
Янек ничего не стал говорить (а что тут скажешь?), только обнял ее и стал тихонечко качать, убаюкивая. Так они и сидели, обнявшись, долго сидели. Но потом он все-таки нашел для нее слова:
– Хорош горевать, Миська, пойдем прогульнемся. Это пойдет тебе на пользу. С деревьями там своими пообнимаешься, и, может, полегчает. Пойдем поговорим…
– О чем тут говорить, Янек? Моя жизнь закончилась.
– Кончай чушь пороть – тебе всего девятнадцать!
– Тем более. Всего девятнадцать, а меня уже все бросили: предали бойфренд и подруга, нет контакта с родителями. Значит, у меня никого нет. А к тому же мне больше негде жить, потому что, зная Нину, могу точно сказать: она уже собрала все мои манатки и выставила за дверь. Не исключаю, что курьер привезет их прямо сюда.
– Погоди, погоди. Все можно уладить. И это тоже. Встань. – Он протянул ей руку. – Пойдем прогуляемся. Надо все эти негативные эмоции выпустить в космос.
– Ага… Чтобы они прилетели обратно и упали на нас с удвоенной силой…
– Не, тут другая механика: они распадутся на миллиард кусочков. И будет уже не так страшно.
* * *– Знаешь… у меня всегда кто-то был, – прошептала Михалина. – Кто-то, на кого я могла опереться. Сначала это были родители… Мама… Особенно когда она перестала пить… Она ради меня это сделала, понимаешь?
– Я не знал, что она пила.
– Пила. Я не хотела говорить об этом. Беспокоюсь за Ягоду. Она на полпути к тому же.
– Мися…
– Ну?
– Побеспокойся чуточку о себе, ладно? Ты не можешь убегать от проблем, может быть, пришло время поставить им заслон?
– В смысле?
– Начать делать всё по очереди… Сначала позвони маме… Приготовь себе план на следующий месяц, на ближайший год. Подумай, наконец, о себе, а не о других.
– Янек… Может, ты позвонишь ей? И скажешь, что со мной всё в порядке, что я жива и здорова, только не могу сейчас говорить?
– Ну ты, блин, умная… А как бы ты восприняла, если бы чужой мужик позвонил тебе и стал уверять, что с твоей мамой всё в порядке?
– Я бы подумала, что он похитил ее… – Михалина поняла свою оплошность. – Ты прав. Я сама должна все уладить… Вот вернемся с прогулки, и я позвоню… Но… У тебя ведь нет сегодня занятий? Потому что… Потому что ты можешь понадобиться мне.
– Не волнуйся. – Янек обнял ее. – Буду у тебя в любой момент.
Михалине слегка полегчало на душе. Янек был прав. Все должно быть по порядку. План на сегодня – позвонить маме. Нельзя же откладывать этот разговор до бесконечности. Тем более что стена, стоявшая между ней и матерью, исчезла. Вернее, ее убрали.
Михалина взяла Янека под руку, прижалась к нему, и они пошли узкой тропкой в глубь леса, потому что Янек хотел показать ей прекрасную волшебную поляну. Его любимые места. Когда они уже почти добрались туда, Янек вдруг остановился.
– Вот те раз… – он кивнул головой в сторону поляны. – Оказывается, это не только мое любимое место.
Там на расстеленном пледе сидели Юлия и Конрад. Конрад угощал ее малиной.
– Пойдем, не будем им мешать. – Янек хотел уйти.
– Не, лучше постоим тихонечко, – романтично сказала Михалина и удержала Янека за руку.
Он встал позади нее, обнял ее за талию, и так они стали зрителями пьесы «Завтрак на траве», поставленной жизнью в живых декорациях.
* * *– Ты ведь говорила, что любишь малину, – улыбнулся Конрад. – Вот я и принес.
– Приманка такая у тебя, малина? – Юлия улыбнулась и потянулась за ягодой.
– Вроде того, открой рот.
Юлия послушно открыла рот, и Конрад положил ей на язык сочные ягоды.
– Смотри, ты уже ешь у меня с рук, – усмехнулся он.
– Конрад! – рванулась было Юлия поставить парня на место, но с полным ртом малины получилось смешно.
Он улыбнулся, прильнул к ее губам и, прежде чем Юлия успела съесть ее, стал языком выгребать малину.
– Совсем другой вкус, но бывает еще вкуснее, – со знанием дела сообщил Конрад.
– А какие еще у нее бывают вкусы? – провоцировала Юлия.
– Показать?
– Покажи.
Конрад расстелил на поляне плед. Он любил приходить сюда и очень хотел показать Юлии это волшебное место, отрезанное от мира стеной леса. Тишина, спокойствие. Поляна посреди леса, куда никто никогда не заглядывал. Но, как известно, никогда не говори «никогда», и уж тем более «никто», потому что всегда кто-то видит. Одно время он в своих архитекторских планах запроектировал тут беседку, но потом раздумал – побоялся, что тогда это место приметят и обживут. Он отдыхал здесь душой – размышлял, рисовал. Он любил эту поляну и поэтому обязательно хотел показать ее Юлии.
