Школа жён - Виткевич Магдалена
– Видишь! У тебя есть цель! И стремись к ней, а не занимайся какими-то долбозвонами и ничего не стоящими подругами, которые только и ждут, как бы урвать свое, а вернее, совсем не свое. У тебя должен быть план. Возьми листок и записывай: что, где, когда…
– Но… Но мне нужно домой вернуться. А мама…
– Ты звонила маме? – спросила Ягода.
Михалина покачала головой.
– Звони!
– Сейчас?
– Вот что я тебе скажу. – Ядвига аж встала со стула. – Я сама мать. Если бы мой ребенок несколько лет не подавал о себе вестей, то я держала бы телефон при себе, с полной зарядкой. И все время я бы думала, что вот сейчас он позвонит и захочет со мной поговорить. Что он в безопасности, что жив и здоров. Неважно, что он молчит. Важно, что он здоров, понимаешь? И что он жив! Потому что у меня будет миллион сценариев. Разных!
Михалина никогда не видела Ядвигу такой взволнованной.
– Я понимаю. Может, наберешь за меня номер? – тихо попросила она Юлию. – Я… Я не могу…
Юлька взяла телефон. И уже хотела набрать номер.
– Оставь. – Михалина вдруг передумала. – Я должна быть одна. Я должна быть одна во время этого разговора. Ягодка, налей мне вина.
– Но…
– Я знаю, что у тебя есть. В шкафу. Запас. Несколько дней назад там было десять бутылок. Сейчас, наверное, уже поменьше…
Ядвига стояла с открытым ртом.
В школе жён у каждой была какая-то тайна, каждая что-то скрывала. Ядвига – пристрастие к алкоголю, Михалина – перекошенные отношения с матерью, Анька – истинную цель посещения Школы, а Юлия? Юлия предпочла бы в своем шкафу спрятать Конрада. Чтобы он выходил, когда ей хотелось. И чтобы, глядя на опыт подруг, никто не увел бы его у нее из-под носа.
Михалина вышла с откупоренной бутылкой вина, а Ядвига с Юлей остались в комнате.
– Ты действительно никогда больше с ним не виделась? – спросила Юлия, разливая вино по бокалам.
– Только раз. Я встретила его глаза… Его взгляд. Его почерк…
– Не понимаю.
– Десять лет спустя… Я сидела в классе и делала перекличку. А когда после очередной фамилии оторвала взгляд от школьного журнала, увидела, что на меня смотрят его глаза. Это был десятилетний мальчик… Мне не нужно было спрашивать. Я сразу поняла, кто он.
– А сам он знал, что его сын в твоем классе?
– Не знаю. Фамилия у меня была уже другая… Но может, и знал. Во всяком случае, он ни разу не появился в школе. За все годы учебы сына. Не был ни на одном родительском собрании. Всегда приходила эта серая мышка со спокойным и нежным лицом, ласково, заботливо обращавшаяся к сыну. Часто была с маленькой девочкой, похожей на нее как две капли воды. – Ядвига задумалась. – Знаешь, у меня до сих пор есть листок с объяснительной, написанной для Тимки рукой его отца. Тем же размашистым почерком, каким он писал мне любовные письма. Но письма я читать не могу. Еще нет. К этой объяснительной я время от времени возвращаюсь… А письма? Держу в плетеной корзинке, спрятанной на чердаке, куда никто, кроме меня, не заглядывает… Может быть, когда-нибудь я смогу их прочитать. А пока еще нет. Может быть, я должна сжечь их, чтобы не ворошить прошлое?
– Тебе не жалко?
– Может, немного. Потому я и не жгу их. Пока.
– Поэтому ты пьешь? – прямо спросила Юлия.
– Какие-то извращенки вы обе, – раздраженно ответила Ядвига. – Несете полную чушь.
– Эх, Ягодка…
Наступила неловкая тишина.
– Ты помнишь Конрада? – начала Юлия.
– Того, что тут ошивается? Этого ухажера Эвелины?
– Ну, допустим, это не ее ухажер, – возразила Юлия. – Короче, я была с ним в сауне… – решилась она на, как ей казалось, объясняющее все признание.
– И?
– Что и?.. – нерешительно продолжала Юлия.
– Что-то случилось?
– Я целовалась с ним, – призналась Юлия.
– О-о-о, – удивилась Ядвига. – Это всё?
– Это всё. Полночи жалела, что дело не получило развития…
– Он не захотел?
– Я не захотела…
Ядвига вопросительно посмотрела на Юлию.
– Я выскочила из сауны и прямиком к озеру. Еще бы несколько секунд, и я бы пошла ва-банк.
– Лучше жалеть, что согрешил, чем потом жалеть, что не согрешил… – философски заметила Ядвига.
– Ягодка? А ведь совсем недавно ты говорила что-то другое.
Но Юлия явно недооценила диалектические способности подруги, казавшейся ей такой скромной, а та продолжила:
– Думаю, это зависит от цели: хочешь испытать жгучий роман в школе жён – действуй. Делай так, чтобы тебе было хорошо. А если почувствуешь, что из этого может выйти что-то большее, то дозируй удовольствие потихоньку, медленно… Чтобы мальчик только прикоснулся и загорелся желанием… Так что смело иди и практикуй, а по части теории я тебе все расскажу! – Она подняла бокал с красным вином. – За удачу! И надеюсь, что у Михалины разговор с матерью все-таки удался.
* * *Хорошо раздавать советы типа «действуй», а как тут действовать, если всё вокруг – и расписание занятий, и ученицы – вдруг вырастает помехами на пути? Юлия не находила себе места. Она немного подвигалась на уроке зумбы, хотела сходить в сауну, но без провожатых, однако за ней в сауну сразу же вошла шипящая. Ни малейшей охоты общаться с ней у Юлии не было, и поэтому она тут же ретировалась и решила сначала отправиться на пробежку по лесу, а уже потом воспользоваться всеми прелестями сауны у озера.
Полотенце пришлось оставить (не с ним же бегать!) у входа. Ничего. Пока она пробежит эти свои десять километров, сауна наверняка освободится. Ей хотелось побыть одной. Во время бега можно было спокойно собраться с мыслями. Появлялись новые решения. Она не любила занимать уши музыкой во время бега. Лучше любой музыки ее успокаивал мерный ритм кросса по лесной тропинке.
Она бежала по лесу, постоянно меняя темп, и улыбалась каждый раз при воспоминании о поцелуе с Конрадом. Зачем ей отказывать себе в очередной раз?
Внезапно она услышала позади себя учащенное дыхание.
– Тебя не догонишь! – выдохнул Конрад. – Прям бегунья!
Юлия остановилась.
– Похвала от такого человека… Ну так что… искупнемся?
– Звучит как предложение.
– Потому что это и есть предложение! – весело ответила Юлия. – Отвернись, я хочу войти в озеро.
– Опять двадцать пять, – пробурчал Конрад, однако послушно исполнил просьбу.
Юлия стянула топ, сняла шорты, скинула кроссовки и с задорным визгом бросилась в воду.
– Ой как холодно! – заверещала она. – Присоединяйся. Требую справедливости: почему только мне одной должно быть холодно?
Конрад разделся и прыгнул в озеро.
Было уже так темно, что с трудом можно было разглядеть черты лица.
– Пойдем погреемся, – он схватил ее за руку.
– Тогда отвернись, – привычно приказала Юлия.
– Темно уже. Пойдем. – Он вытащил ее за руку из озера.
Они шли рядом голые, боясь взглянуть друг на друга. Конрад открыл дверь в сауну, пропустил Юлию, после чего вошел сам.
Юлия села на верхний полок, подтянув колени к подбородку. Конрад сел рядом с ней. Они не стали укрываться полотенцем.
Она спустила ноги и посмотрела на него. Провела языком по сухим, опухшим от жары губам и каким-то самой ей незнакомым голосом попросила:
– Поцелуй меня.
Конрад склонил голову, и их уста слились.
Юлия вздохнула, слегка раскрыла рот, и язык Конрада проник внутрь, превратившись в змею, которая скользила по всем закоулкам этой теплой и влажной пещеры в поисках укромного местечка, но, не найдя его, снова и снова обвивала ее язык, не переставая искать.
Пальцы Юлии погрузились в его волосы. Это был не первый их поцелуй, но они целовались так, будто он был последним, так жадно, словно от этого зависело все.
– Я хочу тебя, Юлия, – прошептал Конрад и властно посадил ее себе на колени. – Больше не могу сдерживаться.
Юлия что было сил прижалась к нему, чувствуя, что низ ее живота, требовавший ласк, пульсировал в такт обезумевшему сердцу. Одной рукой он крепко обхватил ее талию, а двумя широко расставленными пальцами другой стал мягко и настойчиво массировать промежность, постепенно соединяя пальцы и сводя их к этому ее самому важному пульсирующему месту и доводя ее дыхание до апогея. Когда уже не было возможности вдохнуть еще раз, она простонала:
