Яма (СИ) - Тодорова Елена
"Не слушай шепот тех, кто якобы в курсе! Верь сердцу, доверяй своим чувствам[1]", — под кинолентой.
А ниже, в кармашке из зеленого картона, два концертных билета на "Басту".
— Я на самом деле нервничала, Сереж… Не знала, нормально ли то, что концерт только в январе… Но, подумала, билеты-то я подарю сейчас. Считается, как подарок? Тебе правда нравится?
— Правда, — поймал ее за руку. Глядя в глаза, сжал тонкие нежные пальцы. — Это лучший подарок, который я когда-либо получал.
После этих слов Ника буквально расцвела.
— Давай сделаем настоящее совместное фото.
Не успел ничего ответить, как она присела на краешек кровати между его ног и навела на них камеру телефона. По факту, какого-то интимного физического контакта между ними не случилось. Он сидел дальше, а она держала спину прямой, как струна.
— Готов?
Вздрогнула, когда Сергей подался вперед, прикасаясь грудью к ее спине, но продолжила улыбаться в камеру.
— Готов?
Для Града открылся прекрасный ракурс: ее пухлые розовые губы, тонкая шея, округлые полушария в вырезе футболки.
Зачастила вспышка.
— Сережа, посмотри в камеру.
Повернул лицо.
— Улыбнись.
Попробовал. Получилось. Ника же кривлялась и так, и эдак: прищуривалась, выпячивала губы, улыбалась, подмигивала, строила глазки, высовывала язык.
Сереге казалось, будто время, как в замедленной киносъемке, притормаживает. Словно бы вспышка его действительно на миллисекунды останавливала.
Грудная клетка же, напротив, выбиваясь из этих временных рамок, быстро и резко поднималась и опускалась. Ребра распирало, будто сердце, вопреки своим анатомическим способностям, увеличивалось в размерах. В голове гудело, ко мало что получалось вычленить.
Девочка-ангел, девочка-спесь,
Солнечный луч на темную тень.
Прорезь рассвета -
Распят маньяк.
Девочка-гвоздь, девочка-смерть.
Сорок седьмая…
Ты — сорок седьмая из моей ДНК[2].
Град так долго самому себе сопротивлялся, не желая писать о своей Плюшке. Это же так убого — сочинять стихи о девушке! Дай себе волю, дойдешь и до декламации!
Кузя — хорошая. Она — самая лучшая. Но…
Но, нет.
Пока Ника продолжала позировать, уперся руками в черный джинс на своих бедрах. Отстранился, прерывая физический контакт.
Как вдруг она повернулась.
— Можно?
Поднял взгляд от губ девушки к ее глазам. Она указывала на его бейсболку.
— Можно мне? На пару кадров.
Никому не позволял такого панибратства, даже Карпу. Но это же Плюшка… Она, нахр*н, все перевернула.
Кивнул, давая разрешение.
Доминика завела руку ему за спину и, он видел, затаила дыхание, глядя прямо ему в глаза, пока осторожно и медленно поднимала бейсболку за козырек вверх. Потянулся к ней на инстинктах, практически касаясь губами щеки.
Она выдохнула. Усмехнулась. Нахлобучила на растрепанные волосы бейсболку. Задом наперед, так, как он носил.
Разворот. Ряд новых вспышек.
На последних кадрах накрыла свободной ладонью его руку и полностью откинулась ему на грудь. Светлые пряди рассыпались по черной толстовке Града, правому плечу и предплечью.
Чувства внутри него сплелись в непонятную массу. Густую, горячую и бурлящую. Кожа, каждый ее сантиметр, словно воспламенилась.
Серега не любил фотографироваться и уж точно никогда не делал селфи. Но сейчас его не раздражала вспышка, тридцатый по счету кадр и прочее. Он смотрел больше на Нику, чем в объектив.
— Опубликуем одновременно? — воодушевленно предложила она, отсаживаясь на стул.
Видел, что у Кузи на странице размещены сотни личных фотографий. Периодически сам их просматривал… А если уж совсем начистоту, каждый гребаный день перед сном. Но все же сомневался в том, что ему нужны ее фото на собственной странице. Не то, чтобы социальная жизнь для Града много значила, но у него на стене никогда не маячили девушки.
— Ладно, — согласился раньше, чем успел передумать.
Серега подписал: "Зафрендил маленького злобного гнома)))".
Доминика подписала: "Вот так поворот… Град+Кузя=Fогеvег".
Чай, бутерброды, туповатый боевик, тихие перешептывания… Все слишком странно для Града… "Слишком" во всех смыслах.
В коридоре, когда Ника его уже провожала, предложил:
— Приходи в субботу ко мне на ДР. Будет не так скучно.
— У меня больше нет для тебя подарков… И денег тоже нет.
— Разве я просил подарок?
— Нет, но у вас, наверное, запланирован большой праздник. Странно будет явиться с пустыми руками.
— Не переживай, я с тебя свое возьму.
— В смысле?
— Поцелуй, — собирался выдать как шутку, а вышло серьезно.
Замер в ожидании реакции Доминики.
Она показала ему средний палец и захлопнула дверь.
"Чудненько…"
[1] Баста "Кинолента"
[2] Имеется в виду хромосомы. У человека их 46.
Глава 12
Я считаю шажочки до последней,
до точки…
Побежали летать.
© Земфира "Небо Лондона"
В жизни Доминики все изменилось. Ее мысли, ее стремления и планы, принципы и предпочтения. Даже ее сны. Раньше не поверила бы, что перемены в человеке могут произойти так быстро и так кардинально. Теперь же искала ответы на неожиданные чувства в книгах. Перечитывала те моменты, которые прежде, фокусируясь лишь на сюжете, пролетала без особого внимания. Смаковала слова и ощущения героев. Примеряла на себя. Было ли у нее что-то подобное?
Сердце прыгало по всей груди. В одно мгновение разбивалось, распадалось на куски. Уничтожало всякое желание жить и дышать. Ни мира, ни солнца не замечала. Полное отчаяние. Но так же внезапно ее сердце вдруг собиралось. Неслось дальше. Замирало. Сжималось и пульсировало. Галопировало, нетерпеливо подгоняя время и события. Требовательно ныло ночами. Расширялось и толкалось в ребра, силясь вырваться наружу и улететь в небо, как воздушный шарик.
Где же набраться терпения, чтобы удержать внутри себя эту невероятную силу?
Без взаимности. Без надежды. Без будущего.
— Госпожа Кузнецова! В каких облаках вы витаете, пока я объясняю важный материал?
Тяжело сглотнув, Ника рассеянно посмотрела на стоящего у доски преподавателя. В ту минуту он ею воспринимался, как инопланетянин, который неожиданно приземлился на прекрасной девственно-чистой поляне, где до этого находились только она и ее мечты.
— Смею предположить, вы полагаете, будто ваш друг-варвар поможет вам сдать мой экзамен? Что ж, скажу сразу, чтобы потом не возникло сопливых претензий и жалких угроз выброситься из моего окна, вы ошибаетесь.
Остальных первокурсников до ночных кошмаров и гастритных колик пугал грядущий, как конец света, экзамен по высшей математике. Не столько сам предмет, как его преподаватель — жесткий, циничный штиблет с мерзкими ироничными замечаниями, от которых даже самым выдержанным хотелось выть в голос.
В аудитории зависла абсолютная тишина. Притихшие сокурсники напряженно переводили взгляды от Ники к преподавателю, наперед делая предположения, чем закончится очередной наезд математика.
Девушка сглотнула еще раз, чувствуя, как щеки заливает яркий румянец.
— Вы собираетесь отвечать? Или продолжите смотреть, словно минуту назад лишились рассудка? Вы полагаете…
— Со мной все в порядке, господин Яровой. И рассудок мой на месте, — сдавленно ответила Доминика. Ладони вспотели и задрожали. Пришлось сжать их в кулаки. — Я полагаю, как раз мой ум поможет мне сдать ваш экзамен.
— Не стоит возлагать таких надежд и, уж тем более, делать столь громкие заявления во всеуслышание. Вы весьма посредственны, — сказал чокнутый математик с противной ухмылкой.
Ника резко и сердито выдохнула.
— У меня высший бал на потоке из ста пятидесяти человек.
— Высший бал среди неудачников, — без заминки отреагировал Яровой. Качнул головой, поджимая губы в своей отвратительной снисходительной манере. — Но, возможно, вы все-таки можете что-то сказать по поводу вычисления неопределенного интеграла? Выйдите к доске.
