В твоих глазах (ЛП) - Джусти Амабиле
В пабе уже было полно народу, и не исключено, что там собрались почти все жители. Несколькими годами ранее в городке был отмечен пик численности населения: благодаря новорождённым и переезду нескольких семей, которым нравилась уединённая жизнь, население достигло невероятной цифры в 300 человек. К сожалению, следующей зимой сильные холода, сход лавины, кончина некоторых долгожителей, отметивших 100-летний юбилей, и переезд тех же семей, которые поняли, что не созданы для уединённой жизни, резко сократили это неожиданное количество. Теперь благодаря Пенни и Маркусу, население сократилось до 269 душ. К тому же все они жили не в самом городе, а были разбросаны по фермам. Словом, натолкнуться на толпу было редкостью.
Однако сегодня вечером толпа была, да ещё какая. Пенни знала, как Маркус ненавидел такие сборища: не саму толпу, а ту, что он называл назойливой и любопытной. Каждый раз вопросы сыпались как снег на голову, и они были не только о работе на ферме, об урожае пшеницы и яблок, клубники и малины, о молнии, которая подожгла старый сарай, и о наводнении, которое сделало непроходимым крытый мост, но и личного характера. Например, почему вы двое не появляетесь чаще, и кто знает, чем вы постоянно занимаетесь, и как вы познакомились и так далее и так далее по этой дороге, вымощенной ласковой, но деспотичной навязчивостью.
То, что Маркус выдержал всё это, не истребив при этом население, свидетельствовало о большой любви к ней. Пенни понимала это и была благодарна.
Вечер проходил предсказуемо. Джейкоб принимал поздравления, произносил тосты и разворачивал подарки с тем же энтузиазмом, который он приберёг бы для кануна Рождества. Увидев секстант, он крепко обнял Пенни. Маркус, который в другом конце зала пил пиво и о чём-то беседовал с менее любопытным знакомым, внезапно оставил своего собеседника и присоединился к Пенни. Он по-хозяйски обхватил её за плечи.
— Итак, Джейкоб, каково это — праздновать день рождения, стареть, жить, ходить с целым носом и зубами?
Джейкоб был красивым парнем со светлыми волосами и здоровым видом типичного молодого американца. Он всю жизнь прожил в этом маленьком городке, мало путешествовал, но обладал блестящим интеллектом и остроумным нравом.
— Приятно быть живым, — ответил он со смехом. — Я благодарил Пенни за подарок.
— Я заметил, как ты благодарил. Как насчёт того, чтобы впредь благодарить Пенни пореже? И за что? Можешь мне объяснить, для чего тебе нужен секстант?
— Я всегда мечтал стать моряком, — объяснил парень. — И Пенни это запомнила.
Она вежливо вмешалась.
— Ты так много рассказывал мне о том, как в детстве читал «Двадцать тысяч лье под водой» и мечтал стать капитаном подводной лодки.
— Посмотрите, какие трогательные воспоминания, — заметил Маркус тоном, не терпящим возражений. — И ты планируешь отправиться в плавание как можно скорее?
— О нет, я только мечтаю об этом.
— Тогда это, должно быть, полумечта. Если тебе достаточно просто представлять и не шевелить задницей, чтобы воплотить её в жизнь.
Было ясно, что Маркус хочет спровоцировать Джейкоба: он будет противоречить ему в любом случае и по любому поводу. Джейкоб решительно покачал головой.
— Есть мечты, которые остаются просто мечтой, но это не значит, что они теряют свою интенсивность. Напротив. Это как в любви: чем меньше ты её проживаешь, тем больше идеализируешь. Непрожитая история любви становится идеальной, и ты запоминаешь её навсегда. Если же проживаешь, она рискует стать банальной. Повседневность — страшный враг, из-за неё даже истории, начинающиеся с фейерверков, становятся скучными. Вот почему для меня достаточно мечтать — потому что осуществить такое будет сложно, вероятнее, невозможно, и не исключено, что мне даже не понравится.
На трагическое мгновение, которое, казалось, предшествовало превращению празднования дня рождения в кровавую бойню, лоб Маркуса стал похож на разбитую дорогу. Его рука, сжимавшая бутылку «Будвайзера», казалось, вот-вот разобьёт стекло. Наконец у него на лице появилось насмешливое, почти жалостное выражение.
— В конце концов, у тебя недостаточно крепкие яйца. Будь счастлив. С днём рождения, Джейкоб, мечтай о чём хочешь, только не о моей женщине. А то вдруг у тебя появится мечта ходить на своих двоих.
В этот момент небольшая толпа, собравшаяся послушать эту оживлённую беседу, начала высказывать свои замечания.
Мисс Мейпл, незамужняя женщина сорока с небольшим лет, которая пыталась заарканить каждого нового жителя, но так и не дошла до объявления о замужестве, заявила, сложив руки:
— Как верно! Непрожитая любовь — самая романтичная! Я это прекрасно знаю! Возьмите Ромео и Джульетту! Разве они не очаровательны?
— В твоих словах есть доля правды, Джейкоб, — признал крупный мужчина с раскрасневшимися щеками человека, который любит выпить чаще, чем время от времени. — В детстве я хотел стать танцором. Вспоминаю об этом с ностальгией.
— Вот чепуха! Какой ужасный танцор получился бы из тебя — бык, переодетый танцором, или танцор с грацией быка, — возразила миссис Мэнселл, пожилая вдова, заведовавшая почтой и всегда говорившая: хлеб к хлебу, а вино к вину. При этом в хлеб она часто добавляла лезвия бритвы, а вино разбавляла кислотой. — Кроме того, нет ничего восхитительного или романтичного в том, чтобы умереть в четырнадцать лет, как Джульетта. Долг каждой пары — вступить в брак, выжить и произвести на свет детей.
Громкие аплодисменты прервали эту болтовню. В другой части зала разворачивалось новое представление.
— Что происходит? — спросила Пенни, довольная тем, что что-то (хоть что-нибудь), отвлечёт мрачный взгляд Маркуса от лица Джейкоба.
Мисс Мейпл, казалось, была на грани обморока от восхищения.
— Вернон, лесничий, просит руки Грейс, дочери Карла бармена! Разве они не прекрасны?
Перед стойкой бара Вернон, высокий, широкоплечий молодой человек, с трудом стоящий на коленях из-за своих габаритов, демонстрировал на ладони, как трофей, классический вариант помолвочного кольца. Грейс, как в лучших постановочных сценах «он просит её выйти замуж, а она плачет», плакала, как сломанный кран. Кто-то на заднем плане вместо тихой музыки в стиле кантри включил на очень высокой громкости диск ABBA. Невозможно было расслышать, что говорят друг другу будущие супруги, но было ясно, что предложение приняли, ведь кольцо перекочевало из маленькой коробочки на пухлый палец Грейс. Пенни почувствовала себя очень плохо, потому что вместо того, чтобы сосредоточиться на романтическом моменте, она думала только об одном: «Вернон не сможет встать, он будет стоять на коленях, и ему придётся жениться в таком положении».
Она улыбалась про себя, когда миссис Мэнселл превратила эту улыбку в гримасу. Вдова решительно взяла Пенни под руку и спросила без обиняков:
— А когда свадьба у вас? Вы живёте вместе уже несколько месяцев, вам не шестнадцать, не кажется ли вам, что пора сделать это приличным? Или вы недостаточно уверены в себе? Маркус, когда ты решишься сделать ей предложение? Есть ли среди всей этой мускулатуры хоть проблеск здравомыслия?
Пенни снова встретила взгляд Маркуса и увидела в нём столько ярости, что побоялась стать свидетелем начала момента, который войдёт в историю Грин-Прери как расправа-над-старой-вдовой-Мэнселл-во-время-вечеринки-по-случаю-дня-рождения-Джейкоба. Поэтому, чтобы снять напряжение, она весело воскликнула:
— Мы не собираемся жениться. Нам нравится вкус свободы. Боюсь, вам придётся довольствоваться предстоящей свадьбой Грейс и Вернона. Сможете пережить такой скандал? — Она сказала это шутливым и слегка агрессивным тоном, бросив на Маркуса взгляд, означавший: «Пожалуйста, ничего не говори». Ему пришлось проглотить горькую пилюлю, судя по бурному движению адамова яблока, но он промолчал. — А теперь, если не возражаете, мы уходим. Нам предстоит пройти несколько миль, и, по-моему, начинается дождь. Ещё раз поздравляю, Джейкоб.
Она взяла Маркуса за руку, и они вместе вышли из бара.
