Евгений Кабанов - МИССИОНЕР
Бочонок снял с себя одежду, а Аполлон, поскольку был уже в одних плавках, – очки. Бочонок удивлённо вылупился на него:
– Это кто ж тебе такой фонарь подвесил? Прямо прожектор… Та ломовская ссыкуха, что ль, когда ты заорал, как поросёнок недорезанный?
Слегка смутившись, Аполлон высказал свою, придуманную ещё в милиции, версию происхождения фонаря, в которую, видимо, уже и сам начинал верить:
– С полки в поезде упал.
– А-а-а, – равнодушно протянул Бочонок и вошёл в воду.
Когда плавки Аполлона коснулись воды, на его лице выразилось такое страдание, словно он погружался не в пруд, а в котёл с кипящим маслом в преисподней.
Выйдя на берег, Бочонок достал из кармана своих брюк Аполлонову монету и посмотрел на Петю, снова склонившегося над игроками.
– Эй, Петя, поди сюда, – позвал он.
Петя, радостно улыбаясь, подошёл к Бочонку.
– Смотри, Петя, что у меня есть, – продемонстрировал монету Бочонок.
На лице у Пети вырисовалось удивление, смешанное с неподдельным восхищением. Он протянул руку к монете. Однако Бочонок сжал монету в кулаке.
– Э, нет, Петя. Покажи сначала кочегарку.
В этот момент подошёл вылезший из воды Аполлон. Петя смущённо заулыбался, застенчиво поглядывая на Аполлона.
Подошёл Шнурок, бесцеремонно ухватился за кулак Бочонка:
– Что это у тебя там, Бочонок?
Бочонок разжал кулак. Шнурок взял монету, стал с интересом её рассматривать.
– Ух ты! – он повернулся к ревниво следящему за его движениями Пете. – Петя, смотри, тут пятёрка! Из этой копейки можно орден отличника сделать!
У Пети загорелись глаза. Он попытался выхватить монету у Шнурка. Шнурок увернулся, отбежал в сторону. Петя бросился за ним, громко, с нотками возмущения, крича:
– И-най, и-тай… И-тай!
– Он что, нумизмат? – спросил Аполлон Бочонка, кивая в сторону гоняющегося за Шнурком Пети.
– Хуетелист, – хихикнул Бочонок.
Картёжники оставили игру и включились в беготню, подначивая бедного Петю.
Бочонок хитро подмигнул Аполлону и крикнул Шнурку:
– Шнурок, пусть кочегарку покажет.
Шнурок не замедлил выполнить просьбу:
– Петя, покажи кочегарку, тогда отдам.
Петя остановился неподалёку от Аполлона, выразительно посмотрел на него.
– И-най… И-тай…
Шнурок, видно, хорошо понимал язык Пети, потому как тут же попытался развеять его сомнения:
– Да что ты, Петя, ломаешься, как красная девица! Что он, голой жопы не видел, что ли?
Шнурок поднял монету над головой, поддразнивая Петю.
Судя по всему, аргументы Шнурка оказались весьма убедительными, так как Петя со смущённой улыбкой повернулся задом к публике и начал спускать трусы. На свет божий появилась большая, весьма упитанная, белая задница, на обеих половинках которой было вытатуировано по кочегару с лопатами в руках. Лопаты, заполненные, по всей видимости, углём, упирались в низ расщелины между половинок.
– Давай, Петя, пошёл, – скомандовал Шнурок.
Петя послушно начал делать хорошо всем известное упражнение "ходьба на месте". Кочегары заработали лопатами, подбрасывая в его задницу уголь.
– Давай, Петя, быстрей, они тебе уже накидали угольку! – осклабился Шнурок, видимо, далеко не в первый раз выполняя работу импровизированного то ли режиссёра, то ли киномеханика.
Петя побежал на месте, и кочегары энергичней заработали своими лопатами, закидывая в Петину задницу виртуальные калории.
Пацаны, сгрудившиеся перед "экраном", дружно заржали.
– Ну, как тебе кино, Американец? – спросил Аполлона Бочонок, снисходительно посмеиваясь.
– Никогда такого не видел, – честно сознался Аполлон, с интересом вглядываясь в живую картинку. – Это кто ж такое придумал?
– Работали тут у нас в совхозе в прошлом году шабашники, коровник строили. Так у одного на жопе боксёры были. Как тот показывал тут, на речке, бокс, так Петя аж покатывался от смеху… Вот он к ним и пристал, как банный лист к жопе, чтоб ему тоже такую картинку выкололи… Теперь у Пети самая красивая жопа на тыщу километров вокруг. Хоть в Третьяковскую галерею его сажай на самое видное место… Да он сам всем её с гонором показывает. Это ты новенький, вот он и поломался для приличия…
Петя уже успел надеть трусы и подошёл к Шнурку, ожидая получить честно заработанный гонорар за только что показанный то ли триллер, то ли боевик. Шнурок поднял руку с зажатой в ней монетой. Петя требовательно посмотрел на него, выцарапал монету и пошёл к своей одежде. Его одеждой оказались военный китель с полковничьими погонами, фуражка лесника с соответствующей кокардой и генеральские брюки с яркими лампасами. Петя поднял китель. На кителе в лучах заходящего солнца сверкнула россыпь значков, медалей и орденских планок. Петя деловито приложил монету к свободному месту между значков, улыбнулся с довольным видом.
– Он к завтраму из этой копейки себе орден отличника сделает, – прокомментировал Бочонок. – Ладно, поехали, Американец, а то мы до ночи до завода не доберёмся.
Когда Бочонок и Аполлон подходили к грузовику, с берега послышался возмущённый крик Пети. Аполлон и Бочонок разом обернулись.
На берегу, пацаны завалили Петю на траву. На каждой его могучей конечности повисло по паре балбесов. Под гогот товарищей Шнурок спустил с Пети трусы и начал дрочить его внушительных размеров сардельку. Петя костерил мучителей на своём уникальном нехитром языке, пытаясь вырваться из их лап. Он извивался, дёргался, пытался даже кусаться со свирепым выражением на лице. Казалось, вырвись он в этот момент, статистика по детской смертности в масштабах района окажется основательно подпорченой. Но пацаны крепко прижимали его к земле, с явным интересом, скрываемым за гоготом, следя за тем, как в руке их заводилы и, наверное, потенциального гомика и садиста, размеренно движущейся вверх-вниз, сарделька медленно, но уверенно, превращается в колбасу.
Постепенно Петино сопротивление ослабло, подёргивания утихли, ещё немного он побрыкался по инерции, потом окончательно разомлел, расслабился и прикрыл глаза. В общем, можно сказать, воспользовался известным советом неизвестного криминалиста: "если вас насилуют – расслабьтесь и получите наслаждение".
На лицах Шнурка и пацанов, держащих Петю, озорство постепенно сменилось на удивление.
– Ого! – изумлённо воскликнул Шнурок. – Вот это елдак! Как у жеребца! Гы-ы-ы…
Пацаны заржали вместе со Шнурком, по достоинству оценив Петино достоинство.
– Смотри, что охламоны делают – Пете сардельку дрочат, – осклабившись, запоздало прокомментировал ситуацию Бочонок.
Организатор затеи, тем временем, видно, уже замучился массировать сервелат блаженно улыбающегося Пети – сменил руку и заработал более энергично.
– Щас Петя девственность потеряет… Уже прибалдел… Гляди… Всё… Потерял! – Бочонок захохотал.
Судя по тому, что выброс спермы из богатырского Петиного организма был такой мощи, что заляпал незадачливому специалисту по эротическому массажу всю его нахальную рожу, отчего тот под всеобщее ржание обалдело остолбенел с открытым ртом, прибалдел Петя, действительно, классно.
Шнурок, размазывая по лицу сперму тыльной стороной ладони, тупо уставился на подопытного:
– Ты что, Петя, офигел, что ли, совсем? Что я тебе, манда? Это ты девкам между ног спускай…
Пацаны отпустили Петю, предусмотрительно отскочив в стороны и потешаясь над Шнурком. Их предусмотрительность, однако, оказалась безосновательной – удивление, появившееся поначалу на лице Пети, сменилось на блаженную улыбку. Он расслабленно лежал, даже и не помышляя о преследовании насильников.
– Ну, держись теперь девки! – сделал последний комментарий Бочонок, залезая в кабину.
Грузовик Бочонка остановился у железных, выкрашенных синей краской, ворот, над которыми во всю ширь красовалась вывеска "Синельский спиртзавод". К воротам примыкал небольшой домик – проходная, с прислонённым к нему велосипедом.
Аполлон, с ещё мокрыми волосами и в своих неизменных зеркальных очках, вылез из кабины, вытащил сумку.
Бочонок посигналил. Створки ворот открылись внутрь. Из-за одной из створок появился пожилой хромой охранник с длинными рыжими усами.
Пока грузовик въезжал в ворота, из проходной вышел Хома, подошёл к Аполлону.
– Где вас черти носят? – с не очень злобным – скорее, больше для порядка – возмущением спросил он. – Контора уже давно закрыта, никого нету.
Аполлон виновато улыбнулся:
– Искупались…
Хома указал на стоящий напротив ворот, через дорогу, маленький домик за невысокой изгородью:
– Ладно… Там комната для приезжих. Вот тебе ключ, разберёшься, как открыть.
Хома протянул Аполлону ключ, затем повернулся и указал на небольшое здание за вишнёвыми деревьями, чуть дальше проходной:
– А вон контора. Завтра к восьми утра подходи прямо к директору. Я ему про тебя сказал. Ну, всё. Пока!.. Да, документы не забудь, возьми всё, что есть.
