Арман Делафер - Одиль, не уходи!
Вчера я остановился на этом месте, потому что все-таки захотел спать. Наверное, не стоит говорить, что я все равно долго не мог заснуть. Я знал, что ты тоже не спишь. И я представлял себе наше следующее свидание, говорил себе, что даже если под платьем у тебя ничего не будет, я все равно не увижу ни совершенных очертаний твоих ног, ни нежного пушка твоего живота. Возможно, так даже лучше: в темноте все чувства обостряются. И вот опять я жду свидания с трепетом, которого никогда раньше не испытывал. Сможешь ли ты вечером ускользнуть на несколько мгновений? Хочу в это верить. То, что будет на тебе надето, скажет мне все красноречивее любых слов, ждут ли меня муки дальнейших ожиданий, или ты уже готова стать моей. Ведь ты придешь только в платье, под которым ничего не будет, правда? Мои руки уже тянутся к тебе, как если бы ты уже была рядом. Упадешь ли ты на колени, сраженная моими ласками, как это было вчера?»
На этом письмо заканчивалось: раздался мой звонок в дверь. Я оторвался от чтения и обнаружил соблазнителя рядом с собой с уже уложенным чемоданом.
— Поздравляю, мой милый. Я бы крайне удивился, если Одиль не сделает все возможное, чтобы нынче вечером избежать моего общества хоть на несколько минут. Что же касается вашего желания знать, будет ли у Одиль что-нибудь надето под платьем, то я вам когда-нибудь расскажу, если это еще будет вас интересовать к тому времени.
Я протянул ему свою ручку:
— Будьте любезны закончить письмо. Это все упростит. О, всего пару фраз. Например: «До вечера. Отныне — до всех вечеров».
Он сел, покорно все написал и был так мил, что даже поставил свою подпись. Я положил письмо в карман и жестом пригласил его к выходу, причем дверь за нами запер собственноручно.
— Разумеется, ключ от вашей квартиры останется у меня. Я буду приходить сюда писать письма. И кто знает, может быть, я даже приму здесь как-нибудь Одиль вместо вас. Ночью, разумеется. Но все это еще нужно обдумать. Да, предупредите консьержку, чтобы она спокойно пропускала меня в дом. Скажите ей, что уезжаете на некоторое время, но не хотите, чтобы об этом знали. Если кто-то посетит вас, Одиль, например, пусть говорит всем, что вы только что ушли.
Консьержка спросила только, куда пересылать почту. Я ответил ей, что сам займусь этой проблемой, и вручил ей тысячу франков. Больше никаких вопросов у нее не возникло.
— Итак, мы договорились, что если кто-то будет спрашивать господина Лаборда, вы ответите: он только что вышел. Больше от вас ничего не требуется.
Спустя десять минут мы были в банке. Я снял обещанную сумму со своего счета и вручил деньги Лаборду, после чего мы отправились в аэропорт. Мне показалось, что соблазнитель воспринимает ситуацию не слишком трагично, поскольку больше не опасался моей мести. Во всяком случае, его лицо обрело живые краски.
— Куда я должен буду вам писать? — спросил он.
— Разумеется, не на домашний адрес. Как только вы прибудете на место, дадите телеграмму в офис на улице Комартэн и сообщите свой адрес, по которому я буду посылать вам дальнейшие указания.
Мы проезжали мимо почты, и меня внезапно осенила одна идея. Я остановил машину.
— Еще одна маленькая формальность. Последняя.
Мы вышли из машины, я купил жетон для телефона и подтолкнул его к кабинке.
— Сейчас мы позвоним Одиль.
Он вытаращил глаза:
— Мы?
— Абсолютно верно. Сначала вы, потом я займу ваше место во время разговора и попробую говорить вашим голосом. Если у нее появится хоть тень сомнения, вы сумеете ее развеять, докажите, что она ошибается. Ну же! Начните с того, что у вас есть для нее еще одно длинное письмо, и что вы его положите сегодня на обычное место во второй половине дня, пока она будет на лекции. Спросите также, написала ли она вам. Уверен, что она это сделала: сегодня утром она попросила прислать ей с завода пишущую машинку. Ваш пример оказался заразительным. Разумеется, вы будете умолять ее прийти на свидание сегодня вечером. Впрочем, я вам подскажу.
Я сам набрал номер и протянул трубку Лаборду, а сам снял отводную. До меня донесся голос Одиль:
— Алло!
Действительно, довольно экстравагантная выходка для мужа: слушать голос своей жены в подобной ситуации. Я ободряюще кивнул Лаборду, который явно испытывал сильное замешательство.
— Это я, — сказал он тихо и замолчал. Я вынужден был подсказать ему, что говорить дальше. — Я не мог больше ждать. Мне нужно было тебе позвонить.
Голос Одиль прозвучал так, как если бы у нее перехватило дыхание:
— Я была уверена, что услышу вас сегодня утром по телефону. Вы хорошо спали?
— Очень плохо. А ты?
— Не лучше. Вы мне написали?
Снова Лаборд заколебался. Тогда я сделал ему знак замолчать и заговорил по своему аппарату, стараясь подражать голосу соблазнителя. Удастся ли мне это?
— Да, очень длинное письмо. Я положу его на место сегодня во второй половине дня, когда ты будешь самой очаровательной слушательницей на лекции твоего отца. Ты найдешь письмо, когда вернешься домой. Думаю, оно тебе понравится.
— Мне не терпится его прочитать, — вздохнула она. — Постараюсь вернуться как можно раньше.
Итак, ее слух не заподозрил подмены, иначе она уже выразила бы свое удивление. Успокоившись, я продолжил разговор:
— А ты мне написала?
— Я пытаюсь… Я уже написала две страницы. Но никогда не осмелюсь их послать.
— Ну, нет! Я хочу их.
— Это так трудно…
— Пусть говорит твое тело.
Голос Одиль стал глуше.
— Вот этого-то я и не хочу. Оно говорит слишком о многом.
— Мое говорит не меньше. Оно хочет тебя. И хочет, чтобы ты говорила мне «ты».
— Сейчас?!
— На расстоянии это легче.
Я ждал ответа с таким нетерпением, как если бы был действительно Лабордом, и успех моей авантюры действительно зависел бы от этого слова. В какую же дьявольскую игру я себя втянул!
Ее голос прозвучал так тихо, что я вынужден был переспросить. Наконец она сказала чуть громче:
— Ты…
— Повтори еще раз. Я плохо расслышал.
— Ты… Ты доволен?
— Как я могу быть недоволен? Это немножко похоже на то, что ты уже отдаешься мне.
— Ну, не совсем…
Снова на мгновение появилась насмешливая Одиль.
— Это правда. Не совсем. Но теперь осталось уже совсем немного. Даже твоего согласия не потребуется, оно у меня уже есть. Я буду сегодня в беседке в десять вечера и подожду тебя до одиннадцати. Приходи, если сможешь. Если же нет, то я буду там и завтра, и послезавтра, мое письмо все тебе объяснит. Не отвечай сейчас, дай мне помечтать. До вечера… возможно.
