Арман Делафер - Одиль, не уходи!
— Нет, только не завтра, — сказала она после некоторого колебания. — Завтра я обедаю у родителей, а потом вместе с мамой иду слушать лекцию отца. Увернуться невозможно, я просто навлеку на себя семейное проклятие. — Она тихо рассмеялась. — Если только вы не принесете письмо туда, где будет лекция…
— Нет, спасибо. У меня нет ни малейшего интереса к научным вопросам. Предпочитаю приехать сюда вечером. Ты найдешь письмо на обычном месте. Могу я надеяться получить, наконец, твое с детальным и искренним комментарием?
— Я ничего не обещаю. Однажды я пыталась вам написать, но не смогла. Это все равно, что предстать совершенно обнаженной перед незнакомым человеком.
— Прости, но я уже не незнакомец.
— Но я еще не раздевалась перед вами. Ну, посмотрим. Если наберусь мужества и у меня будет время…
Ребяческим жестом она приложила два пальца к губам Лаборда. Это был ее излюбленный метод высказывать свое расположение.
— Поцелуйте.
Он повиновался.
— До свидания, соблазнитель.
— А наша третья встреча?
Она уже стояла на ступеньках, но тут резко остановилась и заколебалась.
— Не знаю…
— Скоро?
— Да, вероятно, скоро.
И вдруг сказала полунасмешливо, полувзволнованно:
— Я хотела бы, чтобы все произошло сию минуту, и хотела бы, чтобы этого не было никогда.
Ответили обе Одиль, моя и другая. И обе убежали в ночь.
Поднимаясь на четвертый этаж в квартиру Лаборда, я был удивительно спокоен. Я знал, что он дома, мне сказала об этом консьержка. Я твердо решился и уже не испытывал никакого гнева. Я не был обманутым мужем, который пришел отомстить, а человеком, который с самого начала следил за процессом обольщения и который посчитал, что пришло время вмешаться, чтобы обратить ход событий в свою пользу. Обкраденным отныне буду не я, а он.
Несколько мгновений я помедлил перед дверью, испытывая какую-то дикую радость. До меня донесся звук пишущей машинки. Должно быть, соблазнитель готовил новое послание для Одиль.
Я нажал на кнопку, и в глубине холостяцкой квартиры, состоявшей из прихожей, одной комнаты и ванной, раздался звонок. Мне уже довелось здесь бывать, когда я приходил объясняться по поводу того, что Лаборд подписал чек без обеспечения.
Треск машинки прекратился. Через несколько секунд дверь распахнулась, и я оказался лицом к лицу с Лабордом.
— Нет, это не Одиль, — нанес я ему ледяным тоном первый удар. — Она бережет себя для беседки. Это всего лишь ее муж.
Поскольку я говорил совершенно спокойно, то после короткого замешательства он вообразил, что я лишь подозреваю их.
— Добро пожаловать, муж. Входите же. Это для меня сюрприз и большое удовольствие.
Он говорил слишком небрежным и поэтому фальшивым тоном.
— Извините, я пройду первым.
Я молча следовал за ним, сознательно предоставляя ему еще несколько минут неведения и относительного спокойствия.
— Присаживайтесь.
Я сел и стал осматриваться вокруг. Лаборд начал смеяться, по-видимому, для того, чтобы придать себе больше уверенности.
— Как видите, со времени вашего последнего визита ничего не изменилось. Разумеется, кроме того, что я больше не подписываю чеков без обеспечения.
Я спокойно покачал головой.
— Ошибаетесь. Вы это делаете.
— Что?
В его удивленном взгляде начало проступать волнение.
— Я имею в виду Одиль.
— Одиль… Я не понимаю…
— Вы очень галантны. В знак благодарности мужу за то, что тот спас вас от тюрьмы, вы решили соблазнить его жену.
— Но…
Он был явно ошарашен тем издевательским тоном, которым я с ним разговаривал.
— Старина, ничего не вышло. Но прежде всего успокойтесь. Я пришел не для того, чтобы набить вам морду. У меня другие планы.
Перспектива избежать возмездия, похоже, придала ему сил.
— Простите, но вы ошибаетесь… Я вам клянусь…
Он обрушил на меня водопад оправданий и благодарности, который я терпеливо выслушал до конца. Потом встал, потому что сцена требовала перемены положения.
— Вы закончили?
— Я вам клянусь…
Я сделал два шага по направлению к нему, и он отшатнулся к стене. Мужеством он никогда не отличался.
— Эй, в чем дело? Что-то не так?
— Вы все поймете, только я хотел бы начать с самого начала. Поздравляю вас с гениальной идеей устроить тайник в дупле старого дуба. Это так романтично, так поражает женское воображение. Есть только одна неприятность: риск, что тебя в буквальном смысле слова схватят за руку на месте преступления. Кстати, вам известно, что я присутствовал при обоих ваших свиданиях в беседке? Я был внизу, под вами.
Думаю, он дорого бы дал за то, чтобы оказаться в этот момент где-нибудь совершенно в другом месте. Я протянул ему сигарету, и он принял ее совершенно машинально.
— Поздравляю и с тем, что вчера вы были на шаг от победы. Женщины поистине странные существа. Моя идет к вам, чтобы испытать наслаждение запретными ласками, и одевается так, чтобы этому воспрепятствовать. Вечные колебания! Впрочем, вам не стоит ни о чем сожалеть. Добейся вы Одиль — я бы вас убил. И ее тоже.
Он резко вздрогнул.
— Успокойтесь, вам это больше не грозит. Наоборот, я скорее должен быть вам благодарен. Кстати! Скажите-ка сейчас шепотом: «Я хочу тебя».
— Но…
Он двинулся к двери, явно желая удрать, но я решительно преградил ему дорогу и уселся верхом на стул, закрывая собой дверной проем.
— Надеюсь, вы не будете звать на помощь? Одиль никогда не простит вам этого. Нужно ли вам напоминать, что у нее очень красивые ноги? Вы, конечно, заметили это, когда трогали их. Чуть-чуть больше смелости — и вам бы все удалось. Хотя, повторяю, я бы вас убил. Но вы живы и это к лучшему. Вернемся к моей просьбе. Я хочу услышать, как вы произнесете шепотом: «Я хочу тебя».
— Но, наконец…
— Я жду!
На сей раз сухость моего тона заставила его повиноваться.
— Ну, пожалуйста. Я хочу тебя.
— Немного тише. И с большей убедительностью. Представьте себе, что говорите это Одиль.
Он повторил. Я воспроизвел его фразу.
— Неплохо, пожалуй. Но чего-то не хватает. Попробуем еще раз.
Он покачал головой и пробормотал:
— Это смешно!
— Смешно? — переспросил я, вставая со стула.
Ему не следовало употреблять это слово в разговоре со мной. Прежде чем он успел сделать хотя бы одно движение, я нанес ему хороший удар в челюсть, который отбросил его к стене и заставил свалиться на пол. Я обладал достаточной физической силой, в отличие, кстати, от него. Потом я поднял его за шиворот и поставил на ноги.
