В этот раз в следующем году (ЛП) - Кент Элисон

— Тогда я скажу, что ты больше, чем просто нравишься ему.

— Бабуля! Ты мне вообще не помогаешь. — Хотя ей пришлось признать, что от слов бабушки ее пульс участился.

Он хотел ее, да. Он наслаждался ею, и она представила, как он заботится о ней.

Но ее бабушка чувствовала или видела большее? Именно это и хотела знать Бренн. Она собиралась переехать за восемь тысяч миль, что могло бы изменить всю ее жизнь. Мысль о том, что это могло быть ошибкой, что у нее могла быть иная причина, чтобы остаться…

О чем она думала? После одной ночи в его постели?

— Раньше у тебя никогда не было проблем с выбором подходящих холостяков женихов для меня.

Бабушка поставила миску с тестом и следующий противень на стол рядом, где работала Бренна и села слева от нее.

— Если Диллон рассказал тебе те же истории, что и мне, ты поймешь мое замешательство.

— Замешательство в чем? Рассказать о нем? Или… — конечно бабушка не это имела в виду. — Или о том, что он подходит мне?

Сжав губы в тонкую линию, бабуля сосредоточилась на сахаре и тесте. Ее руки быстро и ловко двигались, несмотря на ее распухшие костяшки и возраст. После, как показалось Бренне, целой вечности, бабушка посмотрела на нее.

— Ты самое ценное в моей жизни, тыковка. И Диллон Крейг вероятно самый достойный человек, которого я когда-либо встречала. Но он, так же, самый истерзанный, и я бы не хотела видеть, как ты страдаешь.

— Не думаю, что он может обидеть меня.

— Ох, я тоже так не думаю. Не умышленно. Но заботится о ком-то с такой ношей, будет большой эмоциональной нагрузкой. Это я могу гарантировать.

Бренна опустила голову.

— Ты говоришь о дедушке Китинге.

— Я говорю о любом человеке, которому пришлось убивать других. Или видеть, как его друзья гибнут на войне.

— Но такой мужчина… — ее съедали противоречия, она была в растерянности. — Может, он больше всего нуждается в любви.

— Ты любишь его?

— Я встретила его всего лишь три дня назад.

— Ты любишь его, тыковка?

Даже ради бабули, Бренна не была готова признать свои чувства.

— Думаю, могла бы. Но как только я вернусь домой, закончу сборы, встречу новый год и отправляюсь в Африку. Поэтому теперь это не имеет значения, верно?

— Конечно, имеет, Бренна. — Потянувшись к руке Бренны, бабушка взяла ее обеими ладонями, и нежно произнесла. — Любовь — единственное, что имеет значение.

Глава 11

Диллон уставился на обшитый досками потолок гостевой комнаты Доноты Китинг, гадая, спала ли Бренна в комнате наверху. И располагалась ли ее комната дальше по коридору, как можно дальше от него, насколько могла устроить ее бабушка.

От этой мысли он улыбнулся, хотя, когда встал, его улыбка превратилась в гримасу. У него не было никаких проблем с соблюдением правил хозяйки, но ему не нравилось, что она держала ее подальше от него только ради приличия.

И что-то подсказывало ему, что вчера они обсуждали его, пока после ужина та устраивала Странника в стойле.

Хотя, чего он ожидал? Донота знала столько же о его прошлом, сколько и Бренна, и он не мог обвинять ее за то, что она хотела защитить внучку от ущербного человека.

Он натянул носки и джинсы, застегнул ремень и нашел ботинки. После вчерашнего обильного ланча и такого же обеда, не говоря уже о печенье, которое он грыз весь день, его желудок не должен был урчать, но было иначе. При любой погоде, восход означал кофе. И покормить Странника.

Он надел рубашку, и держа ботинки в руках, направился на кухню. На полпути по коридору он прошел мимо гостиной и заглянул туда, где Бренна и бабушка украшали ель и смеялись как школьницы, бросая друг в друга попкорн и клюкву, их визг разносился по дому, прошибая броню, которую он носил.

То же самое произошло, когда он увидел ее спящую на полу, а не в комнате наверху. Она была завернута в плед, который обычно украшал подлокотник дивана. В окружении кучи подушек, которые он видел на кресле-качалке, теперь же одна лежала под ее головой, другую она обнимала руками и несколько подоткнуты под ноги.

Казалось, ей было тепло, уютно и комфортно, а затем он понял, что она не спала. Она смотрела на него.

— Доброе утро, — сказал он, оставляя ботинки у порога в гостиную и направляясь к елке. — Ты рано встала.

— Еще не ложилась, — ответила она, поднялась и вытянула перед собой ноги.

— Ты не спала?

Она покачала головой, убирая взлохмаченные волосы с лица.

— Мы с бабушкой полночи разговаривали.

— Когда я вернулся от Странника, ты сказала, что вы отправляетесь спать.

Она пожала плечами, и мило улыбнулась.

— Таков и был план.

Хмм.

— Что же его изменило?

— Это. — Ответила она, переводя взгляд на подарок под елкой.

Он не планировал брать его с собой, просто засунул в последний момент в седельную сумку Странника. Что-то подтолкнуло взять его сюда, в дом ее бабушки, в атмосферу Рождества, где он окажет более сильный эффект.

А произвести впечатление и было сутью подарка.

— Хочешь открыть?

— Можно?

— Решать тебе, — сказал он, скрестив лодыжки, и сел напротив нее. — Ты единственная знаешь правила этого дома, а не я.

— У нас нет правил в доме, — ответила она, смеясь, затем дотянулась до коробки и поставила ее себе на колени. — У меня нет ничего для тебя.

— Не беда. К тому же, ты испекла мне печенье.

— И сама же половину съела.

— Некоторыми подарками лучше делиться.

Она посмотрела на свои коленки, ее щеки покрылись румянцем от смущения.

— Думаю, ты прав.

Он думал о ней в постели и не мог представить, как теперь будет спать без нее.

Они уедут от Доноты после обеда, чтобы добраться до его сруба до захода солнца. И благодаря стихшему урагану, он мог завтра доставить ее в Роли. Неделю спустя она полетит над Атлантикой на высоте сорока тысяч футов.

Он не хотел отпускать ее. Он не ждал, что она останется, не имел права просить ее об этом, не мог претендовать на нее.

Подарок это все что у него было.

— Ты откроешь его?

Она убрала шишку с верхушки, оторвала скотч, удерживающий крышку. Затем сжала руки в кулаки и сказала.

— Ты заставляешь меня нервничать.

— Мне уйти? — он не хотел, но сделал бы это.

— Нет, — ответила она, отрицательно покачав головой. — Это рождественское утро. Здесь ты и должен быть.

Он не был уверен, правильно ли понял ее. Он должен быть здесь, потому что сейчас праздник, или потому что ни один из них не должен был быть в одиночестве?

— Хочешь подождать бабушку?

— Нет. — И не произнося больше ни слова, она вытащила резное изделие, держа его в руках, начала изучать, вращая из стороны в сторону.

Для тех, кто не был знаком с этим искусством, кусок дерева так бы и выглядел куском дерева. Но он мог сказать, что Бренна узнала профиль горы, которую Донота Китинг называла домом.

— Думаю, ты можешь это использовать как пресс-папье или что-то вроде того.

Она перевернула его, и увидела дату, которую он высек на дереве. День, когда они стали любовниками.

— Это прекрасно. — Сказала она, а ее голос был чрезвычайно ровным. — Но я не могу его принять.

— Почему? — спросил он, когда она положила его в коробку.

— Очевидно, ты создавал это для кого-то еще. Мне будет неловко, если я приму его.

Он вообще создавал его без каких-либо намерений. Он вырезал его, потому что так получалось.

— Я ни для кого его не делал. И я хочу, чтобы это было у тебя.

— Почему? — она встала, скрестила руки на груди и отвернулась. — Думаешь, мне нужно напоминание о том, что я оставляю? Думаешь, хранить это у себя, видя это каждый день, как-то поможет?

Он встал, желваки заходили.

— Я пытался сделать, как можно лучше, Бренна. Я не знал, что все было настолько плохо.

Ее волосы взметнулись, когда она повернулась к нему, ее руки сжались в кулаки от разочарования.

— Конечно, ты знал. Мы разговаривали об этом. Я сказала тебе, что чувствую себя виноватой за то, что оставляю бабушку одну.