Необратимость (ЛП) - Хартманн Дженнифер
Я сдерживаю смех. У нее есть характер. Возможно, это помогло ей выжить.
― Прости. ― Ее тон немного смягчается, убирая ветер из ее парусов.
― О, не останавливайся. Я уже большой мальчик, я справлюсь.
― И все же.
Может, пора сменить тактику?
Постарайся не конфликтовать все время, ― напоминаю я себе голосом Таннера.
― Ладно, принято. Расскажи мне, как тебя похитили.
Конечно, я знаю больше, чем говорю. Исчезновение Эверли Кросс ― лишь одна из многих деталей, которые в конечном итоге привели меня сюда, и, в отличие от большинства жертв, у меня было множество фотографий, запечатлевших ее действия за несколько часов до этого. После того как похитили Сару, я тщательно изучил их все, пытаясь найти хоть что-нибудь, что могло бы связать все воедино.
В конце концов, это оказалось неважным. Все были убеждены, что я ошибаюсь. Даже несмотря на то, что я закрывал дела, которые никто не мог раскрыть, этого было недостаточно. Как только жертвой оказался близкий мне человек, все, что я говорил, стало подвергаться сомнению из-за возможной эмоциональной предвзятости. Мои инстинкты превратились в выдаваемое желаемого за действительное и придумывание несуществующих связей.
Что ж, все до единого могут отправляться в ад. После того как я ликвидирую эту группу, одного за другим, я с радостью присоединюсь к ублюдкам и заставлю их страдать вечно.
Но это занятие для следующего дня.
― Мы с мужем только что вернулись домой с вечеринки. ― Эверли пересказывает подробности, о которых я просил. ― Кто-то вломился в наш дом.
― И, очевидно, похитил тебя.
― Ну, я точно не была добровольцем. Так что да, меня похитили.
Я бы улыбнулся, если бы не был так занят изучением металлического манжета, соединяющего мою лодыжку с тяжелой цепью. Полицейская модель, с двойной храповой системой замка.
― Продолжай. ― Замок несложно открыть, если знать, как, но мне нужен какой-то инструмент. Полагаю, я вряд ли найду случайную шпильку, валяющуюся на полу. Черт, сейчас я готов на все ― даже кусок клейкой ленты подошел бы в крайнем случае, но, к сожалению, мои похитители, похоже, не идиоты. ― Тебе не казалось, что за тобой следят в тот день или в любой другой?
― Да.
Интересно. Я не помню, чтобы это было подтверждено документально.
― Правда? Расскажи мне поподробнее. ― Я перехожу от манжеты к цепи. Я уже много раз дергал за нее, но теперь изучаю каждое место соединения на прочность.
― Ну, я работала моделью, и реклама, в которой я снималась, стала вирусной. Так что технически миллионы людей смотрели…
Цепь со звоном падает на пол. Я не могу понять, язвит она или строит из себя дурочку.
― Я имел в виду, расскажи мне что-нибудь важное. Например, может быть тебя кто-то преследовал. Что-то конкретное.
― Хорошо, но твой вопрос был не очень конкретным.
― Туше. ― Из-за придурка, который притащил меня сюда, и необходимости общаться с Беверли без буквы Б, мне приходится говорить слишком много. Это выматывает. Я прижимаю два пальца к межбровному пространству и пытаюсь помассировать, чтобы боль стала более терпимой. ― Боже, у меня это плохо получается.
― Честно говоря, людей похищают не каждый день. Это кого угодно может вывести из равновесия.
Из моего горла вырывается звук, похожий на усмешку.
― Я прекрасно справляюсь с давлением, но терпение ― не моя сильная сторона.
― А-а. Тогда нет, ничего такого не было. Время от времени я получала странные сообщения в социальных сетях, но ничего, что могло бы показаться особенно угрожающим. Обычно этим занимался кто-то еще и сообщал нам, если считал, что ситуация требует нашего внимания.
Конечно, департамент просмотрел все электронные письма, сообщения и контакты в поисках зацепок, и все они были проверены. Но меня интересует, знает ли она что-то такое, чего не знали мы.
Прислонившись спиной к стене, я нахожусь достаточно близко, чтобы расслышать хруст в паузах. Она там перекусывает? Что у нее там за условия?
Когда она снова начинает говорить, слова звучат немного приглушенно.
― Наверное, неплохо иметь в качестве соседа человека, способного справляться с давлением.
― Ты что-то жуешь?
― Прости. ― Ее голос теперь звучит дальше, сопровождаемый звуками перекладываемых предметов. ― У меня остались морковные палочки.
Морковные палочки. Не черствый хлеб и каша, которые ожидаешь увидеть, оказавшись в плену. Надо будет попозже расспросить о ее жизни здесь. Моя обстановка скудная, но, возможно, у нее другие условия.
― Что ты знаешь о тех, кто вломился в твой дом? Ты когда-нибудь видела их здесь?
― Трудно сказать. ― Ее голос звучит ближе, как будто она устроилась прямо за мной. ― Они были в черной одежде и масках, и все произошло очень быстро. Но у того, кто меня схватил, были рыжие волосы.
― Дай угадаю ― большой парень, но чуть меньше, чем людоед в коридоре. Как если бы у викинга и тролля родился ребенок?
― Тогда я его толком не рассмотрела, но есть один парень, который бывает здесь и подходит под это описание.
― Долбаный Дольф. ― Этот ублюдок был связан с этим с самого начала. ― Черт, как ты следишь за днями? Я уже запутался.
― Как бы банально это ни звучало, я отмечаю их на стене. Уверена, что пропустила несколько.
― Чем отмечаешь? ― Если бы у меня была ручка, я мог бы проявить изобретательность и использовать пружину, чтобы снять наручник.
― Губной помадой.
― Зачем тебе губная… ― Я резко замолкаю. Меня опять занесло не туда. ― Неважно. Что случилось после того, как тебя утащил тролль-викинг?
― Я очнулась здесь.
― Ну, это ничем не поможет.
Она фыркает, но это больше похоже на смех, чем на раздражение.
― Меня, как и тебя, накачали наркотиками ― как и всех, кто попадает сюда. Они не хотят портить товар, если могут этого избежать. Похоже, что тебе все-таки досталось.
― Не знаю, о чем ты говоришь. Я никогда не чувствовал себя лучше. ― В самый неподходящий момент я вытягиваю ноги перед собой, в результате чего наручник трется об открытую рану на лодыжке, что ощущается очень неприятно. От непроизвольного вздрагивания, пронзающего болью грудную клетку, перехватывает дыхание. Я скрежещу зубами. ― Черт побери.
Она избавляет меня от слов «я же тебе говорила». На самом деле она молчит несколько минут, пока я дышу через нос как можно спокойнее, прислонившись головой к стене. Мои веки такие тяжелые, что я перестаю пытаться держать их открытыми.
― Почти никто не помнит о моем исчезновении. Это было так давно…
Мой подбородок падает на грудь, и, когда я резко просыпаюсь, в голове снова начинает пульсировать. Я заставляю себя открыть глаза. Мне нужно сделать так много всего прямо сейчас. Мне нужно оценить, смогу ли я обнаружить слепые зоны для камеры, осмотреть раковину и унитаз на предмет деталей, которые я мог бы демонтировать и использовать. Придумать конкретный план.
После того как я всю свою взрослую жизнь страдал бессонницей, есть какая-то ирония в том, что мое тело решает отключиться именно здесь.
― Как будто мир движется дальше, ― бормочет она, ее голос затихает по мере того, как я удаляюсь. ― Но для меня… время остановилось, когда я вошла в эту комнату.
ГЛАВА 7
Ослепительные лампы дневного света, как всегда, будят меня. Сегодня им помогают крики женщины из камеры напротив.
― Не трогай меня! ― кричит голос. ― Не прикасайся ко мне, черт возьми!
Мое сердце замирает.
Остатки сна улетучиваются, когда я вскакиваю на ноги и бросаюсь к огромной металлической двери, прижимаясь к ней ладонями и лбом. Серая и холодная. Стерильная.
Я сгибаю пальцы, ногти царапают поверхность.
― Пожалуйста, пожалуйста, отпустите меня… остановитесь! Боже, прекратите!
― Какого хрена? ― раздается голос Ника, за которым следует удар кулаком. ― Кто это?
