Алекс Новиков - Английские эротические новеллы
Я жила одним желанием — увидеть его снова! И вчера в страшную грозовую ночь он пришел!
— Ты звала меня? — Я в курсе, что ты ненавидишь настоятельницу! Мы проведем с тобой ночку, а потом — потом матушка отправится к людоедам! Они отмстят за твое поруганное тело!
И он снова меня обнял.
— И кто я теперь? Я Селина, зверски высеченная монашка, что добровольно отдала себя врагу рода человеческого. Еще на том сеновале, когда он распустил надо мной крылья, я поняла, с кем связала меня судьба и покорно все ему отдала. И ничуть об этом не жалею!
Жалею лишь о том, что не увижу смерти матушки Изольды! Как закрою глаза — слышу свист розги, рвущей мое тело. И за это она должна умереть!
И я стану настоятельницей и обязательно буду его любить! Я готова ради него на все! Даже на то, чтобы подняться в проклятую Девичью Башню!
И меня, существо отдавшего душу, мучения этого призрака будут только радовать! Пусть посмотрит, как мое и его тела сольются в греховной страсти!
Лишь с ним я обрела смысл жизни! С ним я знала, что каждый дюйм моей нежной кожи — это искусство дарить любовь!
А что делала с моим телом Матушка Изольда, что с минуты на минуту станет обедом? Первое время она жила со мной, как с женой, а потом укладывала меня под розги, не догадываясь о том, что ее ждут дубины людоедов! Хороший конец для благочестивой монахини…
Как больно она меня секла! Иногда мне казалось, что помру до свидания с любимым и наша новая встреча произойдет уже в Аду, но его любовь помогла пережить мне страшную порку! И теперь я дождусь сладкой минуты мщения! Весь монастырь станет моим! Матушка Изольда получит свое, за все! И за ночь с большим благодетелем тоже! И да покарает Ад матушку Изольду!»
Глава третья Возвращение Изольды
«А на ее месте могла быть я, — думала матушка привратница, глядя, как наказывают Селину. — Я ведь согрешила прошлой ночью! Прямо на дежурстве. Грех был, но какой сладкий! Принес пастух письмо для матушки, ну и я немножко с ним согрешила… Письмо? Я же до сих пор не отдала письмо!»
— Матушка Изольда, — матушка привратница почтительно поклонилась, как только наказание было окончено, вам передали письмо!
И девушка протянула большой пергамент с красной печатью.
— Qui vult ergo salvus esse, ita de Trinitate sentiat.(И всякий, кто желает обрести спасение, должен так рассуждать о Троице!) — Перекрестившись и испросив благословения, привратница простилась и удалилась, радуясь тому, что матушка не рассердилась за задержку при передачи свитка.
«Вот еще новость! — Изольда все стояла и смотрела на желтый пергамент, словно в нем было спрятано известие о судьбе монастыря. — И печать незнакомая!»
В душе матушки появилось странное предчувствие и ей показалось, что от пергамента попахивает таким же непереносимым запахом смерти, который с утра витал в грешной келье с увядшими цветами…
Sed necessarium est ad aeternam salutem, ut incarnationem quoque Domini nostri Iesu Christi fideliter credat.[220]
«А не происки ли это Инкуба? — Изольда рассердилась, захотела порвать его на крошечные клочки, но в последнюю минуту взяла себя в руки. — Мне всюду, как больному на голову испанскому инквизитору, кажется нечистая сила! Слава Богу, у нас в Англии инквизиции нет!»
Анализируя последние события, она решила, что не стоит серьезно прислушиваться к тяжелым предчувствиям и делать какие-то необдуманные действия.
— Господь пребывает с нами, а молитва всегда поможет! Ну, а мне нужно смириться с тем, что здравый смысл постепенно покидает мое грешное тело.
«Может принять еще микстуру Авраама? А пергамент никуда не уйдет! И печать на нем незнакомая! А микстура Авраама обеспечит способность трезво мыслить!»
Взяв новый флакон с микстурой, матушка Изольда села за стол и вытащила зубами пробку.
— Ух! — В горле перехватило… Разноцветные пятна пронеслись перед глазами… На душе стало очень спокойно. Но разум не задурманивался, а заработал очень четко… В этом был своеобразный секрет микстуры нехристя Авраама — успокоить, но разум оставить в полноценном рабочем состоянии.
— Так-то лучше! — Изольда сломала печать и раскрыла свиток.
Готический шрифт был написан опытной рукой с замечательным мастерством! Еще не начиная читать, она и любовалась текстом, как произведением искусства. Осмотрев свиток со всех сторон, матушка Изольда приступила к чтению:
«Как солнце своим животворным лучом согревает и обновляет землю, так и Ваш монастырь, обладающий священной реликвией, исцеляет и лечит людей в грешной потребности. Матушка, вся округа знает, что вы помогаете страждущим грешникам в бедах, никому не отказываете, поэтому не откажите и мне, грешному. Будьте добры, в ближайшее время навестить мое скромное лесное жилище, чтобы исцелить меня, грешного лесника. Я очень болен, и никто не может поднять меня на ноги. Приходской священник говорит об одном — о смерти… А я еще не готов предстать перед светлыми очами Господа Бога Нашего. Не отвергайте моей просьбы, ибо я уповаю только на Вас! Моя хижина находится в лесу в трех милях от Вашего монастыря. Ну, а я приготовил вклад в монастырь!»
«Интересно, кто служит лесником? Судя по почерку, это явно очень образованный человек!» Впрочем, никто в те времена ничему не удивлялся. Иногда и короли жили отшельниками.
— Наш долг исцеление и утешение! А три мили не такая уж дальняя дорога! За одно и разомнусь! Матушка Изольда решила собираться.
Положив в дорожную сумку реликвию, она не забыла микстуру Авраама, флягу со святой водой, тяжелые четки, и кинжал, ловко вделанный в дорожный посох… Печальный опыт подсказывал монашке, что дорогие четки лучше оставлять дома, а в путь брать попроще, но потяжелее, чтобы ими можно было при случае воспользоваться и как оружием.
— V. Ecce ancilla Domini[221]. — Одев дорожную рясу, проверив замок на тюрьме Селины и дав распоряжения монахиням, матушка собралась в дорогу. Подумав, она не стала запрягать Морриса, монастырского пони, в повозку и пошла пешком. Норов у пони был мягко скажем, тяжелый. Матушка давно собиралась продать его Аврааму на колбасу, но не сходились с аптекарем в цене. Впрочем, судьба послала ей и попутчика и средство передвижения.
— Мир вам, матушка, — молодой крестьянин остановил лошадь, запряженную в повозку, груженую сеном. — Садитесь, подвезу! Я хочу вас отблагодарить за то, что ваша реликвия вылечила мою жену от бесплодия!
— Bonum salutem![222] «Это Питер, наш прихожанин!» — Внимательнее присмотревшись к лицу крестьянина, матушка Изольда узнала его и согласилась.
