Гнёт Луны

— Нет, не была, — он тускло посмотрел на Ил. — И тетю-напрокат придумал не я.

— Ричард?

— Нет.

— Белла?

— Нет, — мужчина покачал головой.

— Кто?

— Дебра.

Ил всхрапнула. И несокласно тряхнула волосам:

— Нет. Мама бы никогда не додумалась до такой пошлости. Она бы придумала что-нибудь поизящнее.

— Моя версия, что мы нашли Фериила под елочкой, как-то его не удовлетворила, — Феликс пожал плечами. — Аист Ричарда тоже был забракован, а вот тетя-напрокат сработала. Дебра запаниковала, Ил. Вот и сморозила глупость, которая репейником прицепилась к Фериилу.

— Я тебе не верю.

— И Дебра сама не осмелилась стать кем-то другим для Фериила, кроме как очень близкой няней, — Феликс опустил взгляд. — Мы не настаивали. Зачем нам лишние вопросы, на которых у нас с Ричардом не было ответов.

Ил была опустошена, чтобы злиться на мать. А какой у Дебры был выбор? Гнуть линию бабушки и тюкать Фериила, что у него была якобы мать, которая неизвестно куда испарилась? Мальчик бы начал задавать вопросы: а где мама, почему ушла, неужели она так его не любила, что решила сбежать? А тетя-напрокат из волшебного магазина исключила детские травмы, комплекс брошенности и многие другие неприятные вещи для незрелой психики.

— И я не хотел тебе мстить, тем более через сына, — мужчина обреченно посмотрел на Ил. — Я решил, что будет неправильно не познакомить тебя с ним. Тем более, что после выходки Дебры и Оскара, когда они оставили тебя с Фериилом, он хотел подружиться со Злой Тетей. Ему показалось, что Злая Тетя очень грустная и ей нужны друзья.

— Опять манипуляции? — Ил закатила глаза.

— Никаких манипуляций, — мужчина громко и печально вздохнул. — Он действительно хотел с тобой подружиться. Только вот дружба совсем не задалась.

— Это у меня с тобой и Ричардом дружба не задалась, — рявкнула Ил. — А с Фериилом у меня все отлично. Я уверена, что если бы вас не было в кафе, мы бы спокойно поели мороженку, на аттракционы бы сходили! Никаких разбитых чашечек, крови. Вы все и испортили. Как обычно.

— Да мы там сидели и дышать боялись! Это жутко! Вот ты внятно изъясняешься, а в следующую секунду уже давишь в руке чашку с мороженым!

— В другой раз я тебе ее об голову разобью, — Ил ощерилась на изумленного мужчину. — Я деньги твои поганые в глотку запихаю!

— Я погорячился. Да, мне стало обидно, — Феликс скрестил руки на груди и обвел глазами картины. — Неужели это убожество важнее, чем… — он заскрипел зубами и прошипел, — дружба и мороженка?

— Дружба и мороженка — это святое, — донесся голос Рене. — Вот без дружбы и мороженки мы потом и ваяем такое убожество.

— Рене! — взвизгнула Ил.

— Я серьезно, — крикнул мужчина. — Спроси любого из нас, все скажут, что их недостаточно кормили мороженым и мало дружили. Все из детства идет, моя милая. Все оттуда. Ничего, пообщаешься со всеми этими гениями, поймешь, что я прав. Не хочешь, чтобы твой маленький друг стал постмодернистом, как следует корми его мороженым.

— Да у него с его папашами не иллюзорный шанс стать не постмодернистом, а метамодернистом! — громко отозвалась Ил.

— Дорогуша, — удивленный Рене вышел к ней и подбоченился. — Это серьезные угрозы.

— Вы ее шеф? — Феликс мрачно посмотрел на него.

— Я наставник, — мужчина цокнул, оглядывая гостя. — Слушайте, уважаемый, я, конечно, очень люблю быть свидетелем всяких драм и интриг, но вы бы не могли прежде, чем продолжить, поднять зад с одного очень дорогого экспоната?

— Что? — Феликс подорвался со скамьи и недоуменно уставился на нее.

Рене подошел к мужчине и взял табличку белого небольшого постамента:

— Вечность, — и поднес ее к лицу шокированного гостя. — Очень глубокомысленно, да?

— Это же обычная скамья! — охнул Феликс.

— Была обычной, — Рене вздохнул, — пока ее не притащили сюда. Искусство оно такое. Очень загадочное.

— Очень уж загадочное, — Феликс отошел от скамьи и недоуменно уставился на нее. — В ней нет ничего особенного.

— Илона? — Рене посмотрел на девушку. — Твой выход.

— Не сейчас, — возмутилась Ил.

— Он посетитель и ему нужны ответы, — Рене цокнул. — Объясни, что такого особенного в этой скамье.

Ил сердито взглянула на Феликса, вздохнула и спросила.

— Почему ты решил присесть на скамью, когда пришел сюда?

— Потому что устал? — с сомнением ответил мужчина.

— Ты пешком шел?

— Нет, на машине.

— Тогда ты не устал, — цокнула Ил.

— Я хотел сесть!

— Почему ты хотел сесть? — девушка вскинула бровь. — Тебя ноги не держат?

— Это какой-то идиотизм, — Феликс опять сел на скамью и уставился на Ил. — Идиотизм, а не искусство.

— Ты опять сидишь. Почему?

— Потому что это скамья! И на ней сидят! — всплеснул руками оборотень.

— Он не поймет, — Ил посмотрела на Рене.

— Ты плохо стараешься.

— Ты ведь тоже ничего не понимаешь, да? — шепнула девушка.

— Не понимаю, — согласился Рене.

— Когда ты сел на скамью, — Ил взглянула на Феликса. — Ты долго молчал. О чем ты думал?

— Да не думал я ни о чем, — оборотень скривился. — Ни о чем!

— Кажется, я понял, — охнул Рене и с восторгом посмотрел на Ил. — Вечность молчалива и пуста.

— Чего? — брови Феликса недоуменно поползли вверх.

— Вечность — это ничего, — Рене обхватил лицо Ил ладонями. — Вечность — это мгновение тишины.

— Типа того, ага, — лицо Ил смялось в неловкую улыбку.

— Кстати, ты не против, если я ту кровавую тряпку выставлю завтра? — Рене кивнул на испачканное бурыми пятнами полотенце на полу.

— Не против, — Ил поежилась. — А назовешь как?

— Убийство, которое не случилось, — Рене зашагал к полотенцу, подхватил его и скрылся из глаз изумленной Ил.

— Тебя прямо тянет к безумцам, — Феликс недовольно цыкнул. — То с ними дружишь, то теперь работаешь на них.

— Ты чего тянешь время? Уходи.