Пошел вон, Чернов! (СИ) - Шагаева Наталья
Резко дёргаю коленкой и со всей силы бью этого блядуна в пах.
Руслан резко отпускает меня и с шипением снова прислоняется к стене, зажмуривая глаза, матерится сквозь зубы.
А я сама не могу отдышаться. Словно он все же жёстко меня трахнул. Сползаю по стене, садясь на пол.
Отчего-то хочется рыдать и покричать в голос. Но я стискиваю зубы. Такого удовольствия я ему не доставлю. Он не увидит мою слабость и то, насколько мне больно. Он должен видеть, как мне хорошо без него.
— Отпусти меня, Чернов. Ради бога, отпусти! — голос отчего-то хрипит.
Руслан молча отталкивается от стены и идет в зону кухни, где я устроила очередной перфоманс, вывернув все полки. А я так и сижу на полу не в силах подняться. Внутри действительно пустота. Пусть уже придушит меня, что ли, и все закончится. Другого варианта развития событий у нас не будет.
Чернов возвращается с прикуренной сигаретой и бутылкой коньяка в руках. Он садится на пол напротив меня и смотрит в глаза. Там уже нет ярости и агрессии. Там что-то очень болезненное. Очень… И это тоже невыносимо. Руслан делает глубокую затяжку и протягивает сигарету мне.
Беру, тоже затягиваюсь, выпуская дым в его лицо, пока он отпивает алкоголь прямо из бутылки.
— Ты понимаешь, что я не могу тебя отпустить, — хрипит он.
— А-а-а-а-а! — все-таки срываюсь я на истеричный смех и забираю у него коньяк, тоже отпивая из горла.
Я практически никогда не пью крепкие напитки. И сейчас задыхаюсь от обжигающего алкоголя, до слёз из глаз.
— Отпусти, иначе завтра ночью подожгу этот дом.
— Нет. Если отпущу, то уже навсегда. А я так не хочу. Поджигай. Сгорим вместе, — забирает у меня сигарету и снова глубоко затягивается.
— Как был эгоистичной сволочью, так и остался! — кричу ему в лицо. Делаю еще пару глотков из бутылки, задыхаясь от алкоголя. С грохотом ставлю бутылку на пол, поднимаюсь и ухожу наверх в комнату.
Ну что мне с этим делать?
Что?!
Глава 8
Ярослава
Сплю. Открываю глаза, поворачиваю голову к окну, понимая, что уже день. Снова закрываю глаза и сплю дальше. Спускаться вниз и опять воевать с Черновым сил нет. Вчера по его глазам я поняла, что это все бесполезно. Пока бесполезно. Осталось надеяться, что меня найдут, или Руслану это, в конце концов, надоест.
Просыпаюсь, наверное, к обеду. Но это не точно.
Я бы, конечно, еще подремала, но очень хочется пить и в туалет.
Поднимаюсь с кровати. Я по-прежнему без трусов, в одном мужском свитере. А должна быть в свадебном платье в загсе.
Нет, меня совсем не печалит факт пропущенной свадьбы. Меня печалит заточение. И отсутствие здравого смысла у Чернова.
Надолго хватит его упрямства?
Скорей всего, нет. Он всегда был нетерпелив, эгоистичен и непостоянен.
Снова закутываюсь в плед и спускаюсь вниз.
Камин уже горит, пахнет дровами и едой. Чернов на кухне, в белой обтягивающей его спортивный торс футболке, что-то готовит. Понимаю, что голодна. Желудок сводит.
— Добрый день, — не оборачиваясь ко мне, спокойно произносит этот гад.
— Ага, и тебе не болеть, — огрызаюсь я и закрываюсь в ванной. Мне даже не хочется с ним ругаться или чего-то требовать. После вчерашнего выплеска адреналина наступили откат и опустошение.
Умываюсь, чищу зубы предусмотренной для меня новой зубной щеткой, расчесываюсь и снова кутаюсь в свой плед.
Выхожу. Иду на кухню мимо Чернова, под его пристальным взглядом наливаю себе из кувшина воды и с удовольствием пью.
— Может, Ярослава Андреевна желает кофе? — интересуется Руслан.
Ах, объявить бы голодовку. Но кофе хочется больше.
— Желает. Со сливками, — снисходительно отвечаю я.
— Присаживайтесь, моя госпожа, — отодвигает для меня стул. — Сейчас всё будет.
Молча сажусь, кутаюсь в плед, закрывая от Чернова даже ноги. Нефиг тут облизывать меня своим похотливыми глазами.
С первого взгляда Чернов может показаться каблуком. Готовит, кофе подает, ножки целует, госпожой называет. Но это всё напускное. На самом деле он вертит бабами, как хочет, и прогибает под себя. Что, в принципе, сейчас со мной и делает.
Руслан ставит передо мной чашку кофе и тарелку омлета с овощами и ветчиной. Молча принимаю, смотря отрешенно в окно. Беру чашку, пью кофе.
— Ярослава Андреевна, сотрите со своего лица февраль. Оттого, что вы не выйдете сегодня замуж, мир не рухнет, — язвительно произносит Чернов.
Ах ты, сволочь.
Хочется съязвить в ответ. Задеть его, надавать словесных пощёчин. Но я пью кофе, глотая слова. Не дождётся. Он же только этого и добивается. Не получишь ты моих эмоций. Голодный сегодня останешься.
Чернов садится за стол напротив меня и, как всегда, смотрит. Он скоро дыру во мне протрёт своим взглядом.
Делаю вид, что его нет. Спокойно жую омлет, запивая кофе, смотря в окно на то, как красиво летят хлопья снега. Природа здесь, конечно, завораживающая.
— Ярослава Андреевна, как вы себя чувствуете? Не заболели, случаем? Где язвительные комментарии? Откусили язык?
— А я, в отличие от тебя, не циркачка, не веселю публику по заказу.
Чернов ухмыляется.
— Кажется, тебе всегда нравится мой «цирк».
— Нравилось. Ты вообще классный мужик, Чернов, — усмехаюсь. — Весело, забавно, вкусно, и в постели ураган.
— Но? — выгибает брови.
— Но это всё разовая акция в моменте. А замуж надо выходить за серьезных мужчин, которые гарантируют тебе стабильность и, главное, верность. А это не твоя история. Гуляй дальше. Цирк должен гастролировать.
Всё-таки не удержалась и даю ему словесную пощечину. Сам напросился.
— Это болезненная пощёчина. Но принимается, — вполне серьёзно отвечает он. — Дай шанс доказать обратное.
— Без шансов, без вариантов. «Безотносительно именно к вам»! Слышал такую песню?
— Слышал. Она в нашем плейлисте. Помнишь?
— Не помню. Я всё вычеркнула из жизни, что связано с тобой! — снова отворачиваюсь к окну, допивая кофе.
— А я не могу. И не хочу.
— Опять старая песня. Придумай уже что-то другое, — фыркаю я.
Чернов психует. Резко встает из-за стола и швыряет в раковину свою чашку. Звон. Быстро выходит, хлопок входной двери. Прикуривает на улице сигарету, отворачиваясь ко мне спиной.
Аплодисменты.
Смотри, какой нервный. Закатываю глаза.
Спокойно сижу с чувством полного удовлетворения его агонией. Это тебе за то, что я лезла на стены от твоего предательства. Мне было больнее.
Бумеранг – он такой, господин Чернов. Больно бьет по голове.
Замечаю, как недалеко от Руслана, под навесом, в горе поленьев сидит кот. Рыжий, пушистый и очень даже упитанный. Не похож на бродячего. Мёрзнет, поджимая лапки.
Пытаюсь открыть окно. Но оно не поддаётся, словно тоже закрыто на замок. Стучу громко в стекло.
Чернов оборачивается.
Маню его пальцем. Прищуривается. Да, ты всё правильно понял. Подвох есть. Тебя я никогда не позову просто так. Руслан выкидывает сигарету и заходит в дом.
— Кота принеси, — прошу его я.
— Какого, на хрен, кота? — не понимает он.
— Рыжего.
— А подснежников тебе не достать? — иронизирует.
Реально не видел кота?
— Ага, и ромашек с одуванчиками, — закатываю глаза. — Там, под навесом, мёрзнет котик, — указываю пальцем в окно. Руслан подходит ближе, всматривается.
— Ты хочешь затащить сюда чужого кота?
— Хочу, да.
— Он явно чей-то.
— Ты сам сказал, что ближайший поселок в десятке километров. На улице мороз. Он замерзнет. Быстро занеси его в дом! — шлепаю Руслана по плечу.
Чернов молча разворачивается и выходит из дома. Наблюдаю в окно, как он идёт в сторону кота, подзывает его, а когда протягивает руки, тот убегает куда-то за навес. Я не слышу, но читаю по губам, как Чернов матерится, оборачиваясь ко мне и разводя руками.
