Vanitas - Дарья Шварц
Бесстрашные! Или просто идиоты. Ведь кто-то из прохожих обязательно вызовет стражу!
Но стража усмирять нарушителей порядков пока не спешила. И как бы не колол бок, шестой принц побежал дальше, проталкиваясь сквозь толпу к просвету в конце улицы.
— Вон он! — гаркнул кто-то слева из переулка. — Держи его!
Далеон резко свернул вправо и теперь бежал без четкого ориентира, как придётся.
Прохожие шарахались от него, как от прокажённого, косились с презрением и любопытством. У принца закралась нехорошая мысль, что его приняли за преступника, воришку или ещё кого, за кем вполне справедливо могли толпой ломанутся матросы.
И городская стража в таком случае не будет ему помощником. В побеге от бугаев уж точно. До выяснения обстоятельств. А пока их выясняют, его успеют под шумок скрутить и умыкнуть на корабль, где быстренько заделают рабом.
На городской башне затрезвонил колокол, объявляя полдень. Далеон свернул за угол и чуть не сбил с ног ребёнка с матерью. Отскочил на чистых инстинктах, налетел плечом на телегу и ощутимо толкнул, от чего на землю посыпались ящики. Лошадь с громким ржанием встала на дыбы, извозчик разразился смачной бранью.
Вдруг удар хлыста обжег лопатки, принц охнул и отшатнулся, мужик с пеной у рта завопил:
— Распоясались совсем! Детишки! Охламоны! Носятся, по сторонам не смотрят. Всех вас стегать надо, как скотину!
И замахнулся снова.
Далеон успел лишь прикрыть голову локтем. Очередной удар ужалил предплечье, и снова. Юноша стиснул зубы, чтоб сдержать вскрик.
От хлыста фонило магией! А извозчик оказался гномом.
И всё это — свист хлыста, магия и мерзкая жгучая боль — напомнило ему другую порку. Кейрановскую. И тело привычно оцепенело, ноги налились свинцом. Воспоминания наслоились. Принц видел то гнома, то брата замахивающегося и опускающего стек на его тело.
И Далеон снова, как запуганный ребёнок, не мог ничего сделать, возразить, защититься, закрыться, только молча терпеть и каяться в своей никчёмности и слабости.
Из подворотни выскочили его преследователи, а над головой прогремел строгий женский и до боли знакомый голос, что вывел его из ступора:
— Прекратить! — Ладонь в лайковой перчатке перехватила толстое запястье торгаша. — Что вы себе позволяете?!
* * *
Люция пылала негодованием.
Средь бела дня какой-то зарвавшийся гном решил отстегать простого парня, случайно задевшего его повозку. Куда смотрит городская стража?!
Она с силой впилась ногтями в его дряблое запястье, и мужик тоненько взвыл, одёрнул граблю.
Люц отпустила. Лошадь под ней нервно всхрапнула.
— Как смеешь ты поднимать руку на свободного имперца?! — тихо, но чётко вопросила фарси таким тоном, что гном сбледнул, сглотнул и затрясся на козлах. — Кто дал тебе право вершить самосуд? Для наказаний есть стража!
Тут он окинул её липким взглядом и заметно расслабился.
— Ну и где твоя стража, человечка? — осклабился премерзко. Откуда-то сбоку донеслись возгласы: «Это он!.. Хватайте!.. Награда!..». — Не смертной указывать мне!
И замахнулся. Люция мгновенно резанула кинжалом.
На пальцах гнома выступила красная линия, заставившая его застыть с распахнутыми глазами, а миг спустя брызнула кровь.
— Близар! — взвизгнул он и выронил хлыст. Забаюкал ладонь на груди, тихонько подвывая, но это зрелище вызвало в душе девушки лишь брезгливость. Она окинула округу цепкими взором и заметила, как к ним поспешили какие-то бугаи с саблями наголо.
На стражу они не смахивали и в пьяном угаре.
— Какого?.. — нахмурилась девушка и поймала слева от себя усталый, печально-смиренный взгляд пронзительных синих глаз. — Далеон?..
Она б присела от шока, если б уже не сидела.
— Почему ты?..
«Здесь» — застыло на губах. Её перебил гадкий злорадный выкрик:
— Ну, все, царевич, попался!
На них пошли полукругом. Вернее — на Далеона.
Время словно замедлилось.
Принц проследил, как Люция отправила кинжал в ножны на поясе и невозмутимо выпрямилась, дёрнула поводья.
В жилистой фигуре его сквозило напряжение, а вот во взгляде — откровенное отчаяние. Он верил, что Люция оставит его на растерзание бандитам.
И… она протянула ему ладонь и приказала:
— Запрыгивай!
Даже в самые худшие годы их вражды, Люция бы не бросила его в такой ситуации.
Осознание было внезапным, как вспышка молнии, пробирающим до дрожи, как удар грома, и чётким.
Глаза принца раскрылись в изумление, но он не стал мешкать: схватился за теплую и сухую ладонь и ловко вскочил в седло позади фарси.
Тело прижалась к телу, крепкая рука обвила талию, и это поразило Люц, как удар под дых.
Она ударила пятками, и лошадь с ржанием сорвалась с места без страха затоптать матросов. А вот они с криками и бранью рассыпались в стороны, как и случайные свидетели сцены.
За спиной Люции Далеон свёл брови и взмахнул свободной рукой. Повозка наглого гнома перевернулась, а все тяжёлые ящики и тюки посыпались на бандюков.
Подковы лошади стучали по мостовой, в ушах свистел ветер, волосы раздувались парусом, в душе пел восторг от быстрой скачки и удачного побега. Но на смену им, вместе с переходом галопа на рысь, пришла запоздалая клокочущая злость на беззаботного принца, который, очевидно, сбежал из замка без ведома и сопровождения!
Хотелось настучать шестому по его острым ушам, но вместо этого Люция отрывисто и холодно спросила:
— Почему ты в городе один?
— Дела, — скупой ответ и равнодушный взгляд вдаль. Но вот, в очах зажглись искры сдержанного любопытства. — А ты?
— Дела, — буркнула и отвернулась.
Вот и поговорили.
На горизонте показались серые башни крепостных стен.
— Высадишь меня пораньше? — спросил принц с деланной беспечностью, но Люция-то уловила, как сжались его длинные пальцы на её талии.
— Нет, — мрачно отрезала она и обхватила свободной рукой его холодную ладонь. Принц дрогнул. — И не вздумай бежать. В следующий раз меня может не оказаться рядом, чтобы спасти тебя.
Он притих. И даже не вырывался. Так они, держась за руки, и доехали до главных ворот в странном, неловком молчании. Вернее, это Далеон ощущал неловкость, и как тепло растекается в груди от волнительной близости девушки; а вот Люцию распирал ледяной гнев, и сложно было объяснить, чем именно он вызван.
Принцевой глупостью? Дурацкой ситуацией? Её сумбурными чувствами? Непонятными порывами?
Сложно, все слишком сложно. И как же она устала от самокопаний и этого дня!
В сторожке Люция хладнокровно сдала принца изумленной страже и, не прощаясь, отправилась в замок.
«Наконец-то отдых!».
Глава 17. Беглец
Люция сидела на палой листве в окружении золотистых магических светлячков и запахов природного тления. Перед ней лежали деревянные и железные мисочки с землёй, водой, галькой, песком, ростками, и зажжённой свечой.
