Апельсиновый вереск. По ту сторону Ареморики - Вайолет Девлин
Вопрос всадницы поставил Этери в тупик.
— Я могу чувствовать привязанность и страх за чужую жизнь, хотя именно эти эмоции так долго убивали во мне в Часовых Городках. Я училась чувствовать заново радость и печаль, но не любовь. Им удалось лишить меня того, ради чего люди порой живут. А я? Просто существую?
— Ты защищаешь королевство и тех, кто тебе дорог, — Этери ободряюще сжала ее плечо, — необязательно жить ради любви. Ты живешь ради мира, друзей, улыбок, рассветов. Разве этого мало?
— Конечно, нет, — криво улыбнулась она, — но моя бесчувственность и сухость причиняет боль тем, кто любит меня. А это в сотни раз хуже, чем просто не уметь любить.
Этери открыла рот, чтобы ответить, но в тишину тренировочного поля ворвался громкий перезвон колокола. Авалона напряглась и посмотрела в небо. Через секунду оно озарилось яркими вспышками.
— Началось.
Схватив Этери за руку, она побежала в сторону замка.
— Что началось?
Авалона поджала губы, моментально становясь собранной.
— Война.
На зеленом полу замка, в окружении белоснежных лилий лежали безжизненные тела. Этери замутило. Она схватилась за стену, руку прожгла боль. Ядовитый плющ, она совсем забыла о нем. Одернув руку и с отвращением увидев, как на ладони разрастается огромный красный ожог, Этери поморщилась.
Авалона присела на корточки около мужчины, облаченного в доспехи, и коснулась его шеи. Взгляд всадницы потемнел. Тихо выругавшись, она поднялась, осмотревшись по сторонам.
— Он мертв.
Тошнота в горле Этери усилилась, а горечь почти вышла наружу. Прижав руку ко рту, она спросила:
— Кто мог это сделать?
— Видишь ли, на нем нет ран, ничего, что напоминало бы насильственную смерть. Зато есть пена около рта. Его отравили. Их всех.
В холодных глазах хэллы вспыхнула ярость.
— Медальон, — прошипела она, уподобившись змее, — яд был в медальоне.
— Что?
— Фонзи Баррад отравил воду, выбросив медальон с ядом в лагуну Варга, — она схватилась за голову, — я сама рассказала ему о водоеме. Мне даже в голову не пришло, что он может такое сделать…
Ее голос надломился со звуком последней разбившейся надежды, с оглушительным звоном тревожных колоколов. Авалона всего на мгновение предстала перед Этери настоящей, разбитой и потерянной. Она сбежала из империи, предала идеалы всадников и боялась вспоминать прошлую жизнь. Но, увидев в замке тех, кто был ей дорог, она надеялась на искупление. Фонзи Баррад поступил с ней точно так же, как она когда-то поступила с ними. И это убило в Авалоне последние чувства, которые она с таким трудом остраивала заново.
Всадница выпрямилась. Скорбь и боль исчезли с ее лица. Она жестко усмехнулась, глядя на труп, утопающий в цветах.
— Его ненависть взяла верх. Я была права.
Осторожно огибая тела, они быстро шагали по коридорам, то и дело сталкиваясь с преградами. Разрушенные статуи, порванные гобелены, разбитые витражи… Лишь окно с изображением Лилит осталось целым. Этери внимательно посмотрела в глаза матери, давая ей безмолвное обещание.
Мама не решилась пойти против отца, сбежала, оставляя Приморский край и Ареморику позади. Но Этери Фэрнсби не Лилит Пендрагон, она будет бороться с жестокостью Артура до последнего.
Дверь, ведущая в зал с апельсиновым вереском, была приоткрыта, и они услышали хриплый мужской голос, доносящийся оттуда:
— … если умрем мы… ты умрешь вместе с нами.
Авалона замерла, побледнев. Сжала меч в руке и бросилась внутрь. Этери догнала ее, влетев в зал.
Первое, что она почувствовала: знакомый удушающий запах апельсинового вереска, сладость с ноткой горечи. На столе лежал распустившийся цветок. Как? Этери думала, Авалона уничтожила все распустившиеся цветы.
Как оказалось, не все. Артур Пендрагон не сводил глаз с мужчины, которого душили молодые ростки плюща. Король собирался покончить с его жизнью медленно, с упоением. Этери не могла позволить этому свершиться. И Авалона тоже. Всадница бросилась на перехват, но она не видела то, что заметила Этери. Темно-зеленые ленты витали вокруг плюща. Артур использовал волшебство и сразу же заметил их. Его рука лениво поднялась, рассекая воздух, ленты отделились и ринулись к Авалоне.
Нужно было ей помочь. Что-то сделать. Что угодно!
— Калеб! — крикнула Этери, вытянув руку.
Время замедлилось. Воздух стал таким плотным, что его можно было резать ножом. Этери почувствовала нежное прикосновение маленькой мальчишеской ладони. Калеб держал ее за руку и улыбался. Его рука начала обращаться в длинную рукоять, а остальное тело в серебристое лезвие. Этери держала в руках меч, который вспыхнул ярким огнем. Пламя пробегало от навершия, напоминающего формой человеческие череп, вплоть до острия. Жаркий огонь не причинял ей боль, он мягко ластился к руке, осторожно касаясь пальцев, сжимающих меч.
Алая вязь, струящаяся по лезвию, засветилась, когда Этери сделала шаг. Доля секунды и она уже стояла рядом с Авалоной. Замах. Меч рассек ленты волшебства, и те с шипением растворились. Еще замах. Ленты, пытающиеся подобраться к всаднице со спины уничтожены.
Авалона пыталась разрубить лианы, чтобы мужчина в путах не задохнулся. Хэлла старательно игнорировала его взгляд, но когда он хрипло сказал:
— Ави… — она вздрогнула. — Я думал, ты мертва.
Всадница яростно отмахнулась от шевелящегося рядом плюща.
— Вы пытались убить меня!
В темно-зеленых глазах мужчины отразилось столько невысказанной боли, что его хватило только на то, чтобы вздохнуть.
— Я не мог поступить иначе.
Этери отбивалась от лент, сжигала их огнем меча дотла, обращая в черных порошок.
— Тогда почему я могу? — замах, удар и толстая лиана, пытавшаяся задушить его, падает к их ногам. — Почему спасаю вашу жизнь?
Он улыбнулся.
— Потому что ты не поступила бы иначе.
Ленты перестали появляться, и Этери опустила меч. Она стояла между Артуром и Авалоной, закрывая ее собственной спиной. Король внимательно посмотрел на нее, а затем повернул голову в сторону выхода.
— Значит, это ты, — если бы она не держала меч, пылающий огнем, то холод в его голосе заморозил бы ее руки. — Кто ты такая?
Этери знала, куда он смотрит. В зале слишком сильно пахло апельсинами, по полу стелилась дорожка из оранжевых цветов. Апельсиновый вереск зацвел. Теперь он знает, что пророчество сбывается. Знает, кто угрожает его власти.
— Чужестранка! — она повернулась на слабый голос и увидела всадника, пригвожденного к стене. Над ним нависла лиана с острыми шипами. Но он не боялся ее, он боялся чего-то похуже. — Твои глаза.
Если действие чар спало, то она стоит перед Артуром в собственном обличии. Вернулись не только ее глаза, но и форма лица, стерлись маленькие морщины около уголков глаз, она стала выглядеть моложе.
Король понял, что она не Лилит Пендрагон.
— Как твое имя? — спросил он, рассматривая
