Чудовище в саду прекрасных цветов - Тамасии-но Кое
Мысли крутились возле чего-то близкого и острого. Казалось, что я знаю ответ, как выбраться отсюда живой, не попавшись в зубы фурии. Я словно блуждала в темноте, ходила кругами возле нужного ответа и все никак не могла нащупать. Думай, Мизуки, вспоминай. Ни один из пунктов лисьей магии сейчас не помог бы мне. Здесь я слаба. К тому же рядом с фурией я теряла свои жизненные силы. Даже через толщу камня шикомэ пожирала мою энергию. Нужен был другой способ выбраться отсюда. В сумерках сознания сверкнуло голубым светом острое лезвие танто, которое перед моим уходом наточили заботливые руки матери.
«Не противься, дитя мое. Дай матери проявить заботу о тебе».
Спасибо за заботу, матушка. Я нащупала в рукаве крепкую рукоятку танто. Если для того, чтобы вернуться из мира мертвых в мир живых, мне нужно сразиться с фурией – я сделаю это. Не зря столько лет мать тренировала меня и обучала искусству сражаться на танто. Пусть его лезвие коротко и мне придется находиться в опасной близости от хвоста с ядовитыми шипами этой фурии, я сделаю это! Моя решимость была непоколебима. Почему-то я была уверена в том, что смогу справиться с шикомэ, мечтающей сожрать меня.
Рукоять танто привычно легла в ладонь. Взмах руки – и печать запирающего заклятья упала с камня, он отлетел от входа и разбился на множество мелких кусочков. Уверенная в победе, твердой походкой я вышла из пещеры.
– Одумалась все-таки. – Сидевшая у костра фурия, увидев меня, облизнула гнилые губы и поднялась мне навстречу. – Наконец-то я утолю свой голод.
Длинные черные крылья взмыли вверх, закрывая мне путь. В глазах шикомэ кровавым пятном разлилась жажда. Ее взгляд упал на руку, в которой я держала танто.
– Да ты, никак, сражаться со мной собралась? – рассмеялась фурия. – Да что ты сможешь сделать своим коротким ножом, глупая девчонка?
Оттолкнувшись посильней от земли, я взмыла вверх и одним выверенным движением отсекла уродливый хвост от тела фурии. Та взвизгнула и завопила от боли:
– Мой хвост! Ты что наделала? – Она потянулась к извивающемуся змеей хвосту, и тот в предсмертной агонии подпрыгнул вверх и ужалил острым ядовитым шипом руку своей хозяйки.
– Ссс… – зашипела от боли фурия и принялась растирать ужаленное место.
Я не дала ей опомниться и снова взмыла вверх. Перевернувшись вокруг себя в воздухе, со всей силы ударила фурию ногой. Та, не ожидая нового нападения, отлетела в сторону и упала на спину. Я последовала за ней и, пока фурия не поднялась на ноги, вонзила острие танто ей в грудь. По лезвию побежали голубые искорки. Тело фурии забилось, как секунду назад ее хвост. Она рычала, но не могла раскрыть рта – зубы сжало судорогой. Искры, выходившие из лезвия танто, начали увеличиваться и расти. Через мгновение это уже были не искры, а молнии, которые окутывали тело фурии. Синий свет рос, заставляя содрогаться мою преследовательницу, он замораживал ее тело, покрывая коркой льда. Я с удивлением смотрела то на нее, то на лезвие танто. Наконец фурия превратилась в глыбу льда. Она больше не шевелилась и уже не предоставляла для меня никакой опасности. Ай да матушка, так наточить лезвие танто! Сколько времени она пробудет в таком состоянии, мне было неизвестно. Надо поскорее выбраться отсюда, пока эта полусгнившая туша не разморозилась. Я склонилась перед ней, желая вытащить из нее свой танто. Он мог мне еще пригодиться на выходе из Ёми, если там все еще караулил меня тот юный лис – наемник отца. Мои пальцы коснулись кончика танто, и он отозвался мне голубыми искрами. Извлечь его из фурии я так и не решилась – кто знает, не разморозится ли она, когда танто покинет ее тело. Так рисковать не стоило. Я найду способ разобраться с отцовским наемником и без ножа. Со мной была моя лисья магия.
Отходя от замороженного тела фурии, я едва не упала, споткнувшись об ее хвост. Острый ядовитый шип, торчащий из него, оказался в опасной близости от моей ноги. Я наклонилась, чтобы рассмотреть эту диковину поближе. Черный, размером с человеческую ладонь, острый отросток на самом кончике имел едва заметное отверстие, из которого сочился зеленоватый яд. Лишившись танто, я решила, что ядовитый шип может быть неплохим оружием в случае опасности. Долго размышлять об этом времени не было: я достала из кармана рукава платок, обхватила им шип фурии и отломила его от хвоста. Осторожно, не касаясь голыми руками, завернула его в платок и спрятала подальше в рукав. Теперь можно было не беспокоиться об отцовских наемниках – яд из самого мира мертвых, воткнутый в шею, быстро усмирит любого недоброжелателя.
– Кай-кай, – я вернула себе родной облик кицунэ и со всех ног бросилась прочь из Ёми, пока меня не захотела съесть какая-нибудь другая фурия.
С облегчением и радостью на сердце я выбралась из царства мертвых. Еще большее облегчение испытала, когда обнаружила, что на выходе меня никто не ждет. Костер, на котором жарил оленину молодой кицунэ, давно исчез, и на том месте росла, напитанная соками, свежая весенняя трава. Сколько лет меня не было среди живых, раз все вокруг успело так сильно измениться? Больше я не могла тратить время впустую – нужно было поскорее добраться в Наниву и снять проклятье с Мандзю, пока, должно быть, подросшая Сягэ не добралась до него первой. Перед тем как войти в мир смертных, я вернула свой человеческий облик. Мне не нужно больше скрываться и бояться, что попадусь на глаза Мандзю. Я пришла сюда для того, чтобы заглянуть ему в глаза и исправить то, что натворила тысячу лет назад. Внутри больше не было страха. Пусть даже он осыплет меня проклятиями и скажет, как сильно ненавидит меня, – я заслужила это и должна принять его чувства такими, какие они есть. Мизуки пришла пора повзрослеть и исправить ошибки юности.
Старый город удивил изменениями. Появились новые дома, на окраине жилищ распростерлись рисовые поля. Их стало больше. Жизнь смертных никогда не стоит на месте. Она слишком коротка,
