Ну, здравствуй, жена! - Татьяна Геннадьевна Абалова
Изегер потер грудь. Повязки уже сняли, но шрамы от степной травы и поломанные ребра еще болели.
«Если бы не урдук, мог и не подняться с постели», - произнес в свой последний визит королевский лекарь, нюхая бутылку с настойкой, преподнесенную ему в подарок. Цирюльник Вильен привез с собой все запасы, что хранились в крепости.
«Если бы не признания Джулии, провалялся бы еще не один месяц», - Изегер провел рукой по едва отросшим волосам. Он не верил, что его болезнь могла закончиться плачевно. Смерть поджидала его не здесь и не сейчас.
- Ты бы куриного бульончика попил, - наседкой следовала за сыном Тень отца. - Смотри, отощал как.
- Меч Гестиха в руках держать могу, а больше ничего не надо, - буркнул Изегер и вернулся к размышлениям.
Визит к лорду Цессиру спутал все карты.
Поговорив об утечке амулетов Перемещения, о появлении в Агриде огнестрельного оружия и иноземных чудовищах, перешли к частному.
- Только попробуй объявить, что Эйжения твоя жена. Даже имя Джулии забудь. Дай нам разобраться с напастями. А пока она будет вести себя как свободная девица...
- Значит, я могу проявлять знаки внимания? - Изегер оживился. Он боялся, что лорд Цессир вообще запретит приближаться к его дочери. - Как свободный мужчина? В столице единицы знают, что я женат, да и король взял клятву молчания с каждого, кто был на суде над Дэйте.
Гердих взял паузу, во время которой скользнул взглядом по лицу «зятя», по его коротко стриженным волосам, по длинному, оставшемуся от обжигающей степной травы шраму, что красной линией шел из-под ворота и пропадал где-то за ухом.
Лорду Ханнору показалось, что Цессир взвешивает, польстится его дочь на такого мужчину или стоит сразу запретить всякое общение.
- Гердих, не отказывайся от меня, - слова Изегера прозвучали не как просьба, а как предупреждение. - Вместе нам защитить ее будет легче. Разве тебе не нужен заинтересованный в спасении дочери страж?
- Страж нужен. Любовник нет.
- Клянусь, что лягу с ней в кровать лишь по ее желанию.
- А у нее появится такое желание? - Цессир сузил глаза.
- После консуммации не может не появиться. Я знаю, что мы с Джулией были близки.
- Откуда? - взгляд Гердиха стал обжигающе холодным.
- От моей жены, - Изегер широко улыбнулся.
- Пока жены. Запомни это, Ханнор. Один неверный шаг с твоей стороны, и я лично обращусь к королю за разводом.
- Без согласия Джулии?
- Мне хватит сил и влияния. А пока будь с моей дочерью осторожен.
- Спасибо, отец.
Гердих потянулся к кинжалу, висящему на поясе, но Изегер не стал ждать. Развернулся и покинул кабинет главного сыщика королевства. Правда, между лопатками свербело еще долго.
- Леди Эйжения приглашена на бал, - в комнату влетел Круст, потрясая бумагой со списком гостей. - Главный королевский портной сообщил, что на ней будет черное с серебром платье.
- Отлично, сын! Останется только нашить серебряные галуны на твой новый камзол, - довольный Дульф потирал руки.
- Только... - Круст подслеповато вперился в записи на обратной стороне.
- Что «только»?
- Здесь есть приписка от портнихи, которая шила наряд Эйжении. Вот: «Недовольство проявляет невеста Гаррона. Диадема была обещана женихом ей, а теперь Наниль осталась без свадебного украшения, на которое давно пускает слюни. Боюсь, как бы не вышел скандал, когда леди Эйжения появится в предмете вожделения Наниль. Могут быть организованы мелкие неприятности. Обливание платья вином или «нечаянное» защемление шлейфа чужим каблуком не худшие из них. Заговор против новоявленной дочери лорда Цессира активно обсуждается в узких кругах невесты из рода Чувствующих Яды».
- Ох уж эти женщины, - Изегер помотал головой, но довольная улыбка, появившаяся при чтении письма, не сошла с лица. - Отец, где диадема моей матери? Помнится, ты говорил, что красоте короны позавидовала сама королева?
- Да! Шестая по счету! - Дульф достал из кармана ключ от сокровищницы и потряс им.
- Круст, отправь от моего имени леди Эйжении. А на словах передай, что я не обижусь, если она предпочтет ту диадему, которую мечтает надеть на свадьбу невеста Гаррона.
Круст нес посылку с легкой душой. Наконец-то его господин одумался и забыл безродную, которая предпочла степь жизни в замке.
«Вот, правда, осталась одна закавыка: как же лорду Ханнору жениться на Эйжении Цессир без строна? Надо бы при случае поинтересоваться у самого Гердиха. Он отец, ему видней».
Глава 47. Бал
С того момента, как Юлю перенесли из степи в Агрид, в город она выбиралась лишь раз - в день, когда ездила прощаться с «умирающим» Изегером. Случай для знакомства со столицей оказался неподходящим, поскольку всю дорогу погруженная в горе «почти вдова» сморкалась и вытирала слезы. Но и обратный путь для наслаждения открывающимися видами не задался: пассажирку то съедала злость на обманщиков, то мучили сомнения, что она сболтнула лишнего и дала козырные карты в руки горе-родственников. После встречи с Вжиком настроение не улучшилось, а потому не стоило строить представление о столице по узкой темной улочке с обшарпанными одноэтажными домами. Мост со вздыбленными конями и куранты с танцующими фигурками рыцарей и дам, части которых она могла видеть из окон цессировского особняка, выглядели настолько загадочно и волнительно, что Юлия в предвкушении ждала момента, когда ей позволят выбраться наружу. Но Цессир без особых объяснений, лишь намекнув, что в городе неспокойно, запретил покидать стены дома, и она не ослушалась, понимая, что все ограничения - это форма проявления заботы. Зачем же осложнять жизнь отцу? Хватит, набегалась. Да и не хотелось особо. На улице большую часть дня было ветрено и сыро, дождь сменялся снежной крупкой, которая изредка задерживалась некрасивыми проплешинами на почерневшей земле, а потом вновь начинался нудный дождь.
Говорливая служанка, охотно выкладывающая городские сплетни, и полюбившаяся собака - вот та компания, с которой Юлия коротала время. Брат и отец появлялись довольно редко, но даже когда бывали дома, особого праздника не случалось: скучный ужин, когда каждый занят думами о своем, короткий сон, а утром снова служба у одних и полные безделья будни у других.
Юля на неразговорчивость Цессиров не обижалась. Она понимала, что распространяться о государственных делах им не положено (чекисты - они и в Агриде
